Мгновенно сменив магазин, я, не видя даже своих рук, дважды выстрелил в то место где был хозяин тёмной воронки, а затем начал пятиться, прижимаясь к стенке. Однако вместо гулкого звука выстрелов, до ушей донеслись резкие щелчки, а вместо вспышек, ствол сверкнул странными отблесками, едва осветившими мушку пистолета. Однако даже несмотря на это, я уловил колотящий звук пуль, бьющихся о стену.

Промахнулся — понял я, а уже в следующий миг по моему затылку отвесили крепкую затрещину, от которой в глазах пробежал хоровод искры. Если бы не привычка, во время тренировки по пулевой стрельбе на сверх короткие дистанции, держать пистолет обеими руками, прижав их к солнечному сплетению, то я бы точно его выронил.

Снова прижавшись к стене, я быстро выстрелил три раза, немного смещаясь при каждом отблеске и пытаясь определить местоположение противника. А затем почувствовал мощный удар ногой в левый бок, от которого упал на одно колено. Следом ещё один удар обрушился на спину, свалив на пол.

Крякнув, я резко развернулся и выпустил ещё две пули, туда где точно должен был находиться противник, и снова услышал, как куски свинца шмякаются об потолок. Захотелось следом выпустить последнюю пулю оставшуюся в магазине, но я сдержался, понимая, что возможно неимоверно шустрый противник больше не даст мне перезарядить пистолет.

Резко перекатившись, я снова прижался плечом к стене и начал подниматься. А едва я встал на ноги, новая мощная оплеуха, раскрытой ладонью, обрушился на ухо. А вслед за этим, сквозь звон, до перепонок донёсся голос нападающего.

— Майкл, ты прав, какие же они жалкие эти обезьяны — проговорил неприятный голос на английском, с сильным восточноевропейским акцентом

По роду службы, мне пришлось большой промежуток времени общаться с поляками именно на английском. Так что ярко выраженный польский акцент я определил безошибочно.

— Лех, хватит играть, заканчивай с обезьянкой! — резко выкрикнул второй голос, доносящийся словно из-под толщи воды и снова грязно выматерился, причём характерно, так как это делают американцы.

А вслед за этим я опять услышал крушащий дерево удар.

— Нет Майк, этот слизняк прервал мою трапезу. А я не люблю, когда у меня забирают законную добычу.

И как только он договорил, мне снова прилетело по уху, да так, что я едва не отправился в нокаут.

— Если не играть с жертвой, то не интересно находиться в этом мешке с бесполезными костями. — Едва невидимка это проговорил, я снова выстрелил, ориентируясь на звук, но тут же услышав шлепок пули о стену и издевающийся хохот оппонента.

А затем до ушей донёсся новый глухой удар чего-то массивного и треск разрываемого дерева.

— Лех, я пробился. Сейчас заберу вещь.

Воспользовавшись секундной заминкой я выщелкнул магазин, затем вырвал последний из сдвоенного подсумка, и воткнул его в рукоять «ТТ», следом попытался дослать патрон, но в этот миг на тело один за одним обрушилась серия мощных боксёрских ударов.

И пока я чудом удерживая пистолет, пытался прикрыть живот и бока, из моей головы не выходило чувство что я делаю что-то неправильно, не понимая правил игры и упуская суть происходящего.

Судя по мастерской обработке моей тушки, противник явно знал куда и как бить, при этом я понимал, что он мог бы вырубить меня с пары ударов, но явно сдерживается. А ещё я осознал, что несмотря на кажущую неуловимость и быстроту, он никакой не призрак а вполне даже человек, или некая сущность, находящаяся в живом теле. А если это так, то это тело можно подстрелить и свернуть ему шею.

Однако навыки опытного бойца в этом деле мне не помогли бы. Нет, я попытался отмахнуться пару раз, но даже не задел невидимого противника. Тактику поведения нужно было срочно менять, но я не мог додуматься, как именно.

В конце концов, получив пару десятков ударов в корпус, я понял — мне поможет только чудо.

А что, если?! — странная идея тут же пришла в голову, и в тот же миг новый удар прилетел прямо в нос, из которого брызнула кровь.

— Лех, да что ты возишься. Я забрал вещь. Кончай его. Нам надо уходить — потребовал американец, и в этот момент я решил что пора пробовать.

— Ну вот и всё обезьянка. Нам пора — проговорил хозяин окружающего мрака и я понял сейчас или никогда.

Пистолет, с мигом досланным патроном, перескочил в левую руку, а правая поднялась вверх. Затем повинуясь ментальному приказу, собранная в теле сила ушла куда нужно и я щёлкнул пальцами, породив сноп нестерпимо ярких искр, которые словно фотовспышка, легко разогнали тьму, на пару мгновений высветив окружающее пространство.

Я успел засечь силуэт человека, находился всего в метре от меня. Затем рядом блеснуло штыкообразное лезвие с выделяющимся желобком кровостока.

Инстинктивно отпрыгнув в сторону, я уловил движение и услышал удар острия в стену. Снова щёлкнул пальцами, и воспользовавшись новой вспышкой, выстрелил в силуэт от бедра три раза, практически не целясь.

Противник ускорился и попытался отскочить, но я буквально прочувствовал, как минимум две пули попали в цель. Выстрелив наугад ещё раз, я снова щёлкнул, и на этот раз на указательном пальце наконец-то осталось трепещущее пламя, начавшее буквально пожирать клубящийся вокруг мрак.

— Этот грёбаный обезьяна! Это точно он, тот двойник! Но как?! Почему он здесь? — услышав крики убегающего, я трижды выстрелил по стремительно удаляющемуся силуэту, но не попал, лишь выбил фонтанчики штукатурки из стены.

— Уходим! — взревел второй, а затем обе фигуры в конце коридора, исчезли за углом.

Держа руку с горящим пальцем перед собой, словно фонарь, я понёсся следом, а когда добежал до угла, услышал звук вдребезги бьющихся стекол. Завернув, я успел увидеть выбитый оконный проём, и даже выстрелить в выпрыгивающую фигуру, но явно не попал.

Отлично понимая, что магазин пуст. Я ещё пару раз щелкнул курком об боёк и подбежал к окну. Посмотрел вниз и увидел лишь выбитую ажурную решётку, валяющуюся рядом со статуей Колумба, торчавшей из цветочной клумбы головой вниз.

Несмотря на весьма приличную высоту, выпрыгнувшие ушли, и это только подтвердило, что они точно не обычные люди.

Дежурный свет вернулся и я, потушив палец, побрёл назад, при этом пытаясь галстуком остановить кровь, продолжавшую течь ручьём из сломанного носа. Остановившись перед выбитой створкой неимоверно массивной двери, я заглянул в выставочный зал и увидел разбитый стенд перед диаграммой, изображающей Ацтекскую пирамиду, с окружающими её толпами коренных американцев, проводящих некий религиозный ритуал.

Продолжая стоять, я обхватил нос и вызвав волну боли, как мог вправил его. Посмотрел на посечённый пулями коридор, и увидел оставшийся торчать из стены клинок, с очень короткой рукоятью. Быстро подойдя, я с трудом выдернул серебристое лезвие из штукатурки, и неожиданно почувствовав, что именно так и надо сделать, сунул его за голенище сапога.

Затем подошёл к лежавшему сержанту, осмотрел его и понял, что он хоть и живой, но выглядит очень хреново. Видимых повреждений не обнаружилось, но зато щёки молодого парня неестественно впали. Глаза же теперь окружали огромные тёмные круги, словно он не спал целую неделю.

А в тот момент, когда я начал его тормошить, желая привести в чувства, в конце коридора появился запыхавшиеся старлей с водилой.

— Младшой, Ты чего мать твою натворил!? — с ходу начал наезжать Каратист. — Зачем стрелял? Куда? Что с Колькой?

Сыпля вопросами, перемешанными с обвинениями, он на ходу обшаривал пространство максимально округлившимися глазами и как заведённый лягушонок, вращал головой.

А когда старлей подошёл, сержант пришёл в себя и начал слепо озираться. Я помог ему встать на подгибающиеся ноги, и в процессе убедился, разительные перемены мне не показались. Ещё сегодня утром он был пушащим здоровьем парнем с намечающимися щёчками, а сейчас он выглядел словно после двухмесячного беспробудного запоя, причём такого, в процессе которого он всё это время глушил чистый спирт, не разу его из принципа не запивая. Ко всему прочему сержант явно похудел килограмм на 10–15 и его шатало, а когда он попытался что-то выговорить, из рта послышался сухой скрип вместо вразумительной речи.