В них он действительно выглядел сексуально, умным, но с перчинкой.

— Ты всегда носил очки?

Спенсер повернулся, чтобы поцеловать меня, даря мне больше, чем просто клевок в губы, но меньше, чем потерю дыхания. Но этого все еще было достаточно, чтобы у меня побежали мурашки.

— Только когда я работаю за компьютером или читаю. А что? — спросил он. — Они тебе не нравятся?

— Нет. Дело не в этом. Я просто не знала, что ты в них нуждаешься. — Я не могла на самом деле объяснить ему, почему, увидев его в очках, я забеспокоилась еще больше, в то время как думала, что теперь уже знаю о нем все.

Он мягко засмеялся.

— У меня аллергия на голубику.

Я выгнула бровь.

— Да?

— Еще одна вещь, о которой ты, вероятно, не знала. — Он игриво толкнул меня плечом.

Чувствуя себя глупо, я натянуто улыбнулась.

— Чем ты занят? — спросила я, взглянув на открытый им сайт. Страница была похожа на онлайн версию газеты.

— Помнишь Джилиан Харрис?

Я покачала головой.

— Мы ходили с ней в одну школу. Ее отец писал для этой газеты. Однажды он приезжал поговорить с нами на день выбора профессий. Я пытался выяснить, пишет ли он до сих пор статьи для этой газеты.

Он пролистал несколько страниц и остановился. «Джеф Харрис» стояла подпись под статьей о ветряной установки какой-то корпорации, которая планировала строительство около Нантакета.

— Похоже, он все еще работает здесь, — предположила я. Затем я начала всматриваться в Спенсера, пытаясь понять, о чем все это было.

— Я собираюсь позвонить ему, — сказал он, все еще всматриваясь в экран. — Поговорить с шерифом было правильным решением, но этого недостаточно.

У меня чуть глаза не выпали. Он хотел поговорить с репортером?

— Думаешь, это хорошая идея? Так ты привлечешь к себе еще больше внимания.

— Может, да. А, может, и нет. В любом случае, это самый быстрый способ донести ситуацию до общественности.

Я впилась пальцами в обивку дивана. Если все это попадет в прессу, сколько ярости выпадет на долю Спенсера?

— Я знаю, что ты беспокоишься за меня, — сказал он. — Но так будет правильно. Я должен это сделать.

Решительность, прозвучавшая в его голосе, заставила меня задуматься. Он не говорил об этом ни с кем прежде, пока я не вернулась в город. У меня было такое чувство, что я выпустила джина из бутылки, и не была уверена, следовало мне запустить его обратно или нет.

— Но будет ли этого достаточно? — спросила я, боясь того, что ничего не будет достаточно, чтобы дать ему то, что он так искал.

Он усмехнулся.

— Заголовок на первой странице чертовски сильно приблизит нас к цели, ты так не думаешь?

— Нет, если они снова решат прийти за тобой. — Я сжала его руку. — Может, тебе стоит все хорошо обдумать, прежде чем это сделать.

Он отклонился назад, чтобы взглянуть на меня.

— Если бы ты не была так сконцентрирована на мне, ты бы поддержала эту идею?

До того, как Спенсер вчера пропал, меня бы удовлетворило увидеть, как поступки людей, которые были ответственны за то, что произошло с моим отцом, были бы вынесены на суд общественности. Но, глядя на него сейчас, я не могла не думать о том, что это не стоило такого риска.

— Сара, — подтолкнул меня Спенсер.

Я хотела соврать. Я даже начала подбирать слова, но не смогла протолкнуть их сквозь губы, даже во благо Спенсера, потому что точно знала, что на это сказал бы мой отец.

— Да, я бы поддержала эту идею, — неохотно подтвердила я.

На его лице расцвела улыбка.

— Думаю, тебе тоже стоит поговорить с ним. Пришло время этому городу узнать о них всю правду.

Каким-то образом мы поменялись ролями. Раньше я пыталась подтолкнуть Спенсера к тому, чтобы рассказать всю правду. Я даже не представляла, что когда-то сама попытаюсь отказаться от этого. Заняло слишком много времени, чтобы мы оказались в этом месте в момент истины, и мы оба заплатили слишком большую цену, чтобы теперь сдавать назад.

Когда я кивнула, он ухмыльнулся и сказал:

— Это моя девочка.

Затем он так быстро вернул свое внимание к экрану, что не успел заметить, как сбилось мое дыхание. Я была его девочкой. И это была правда. Услышать это от него, это как увидеть, как светит солнце, несмотря на затянувшие небо облака.

Спенсер нашел номер телефона газеты и набрал его. Когда он спросил репортера, его перевели на его голосовую почту, где он и оставил тому сообщение.

— Посмотри на это, — сказал он, указывая на экран. — Это разве не твой старый адрес?

Наклонившись ближе, чтобы прочитать, я заметила телефонный номер газеты в одном столбце со списком продаваемой недвижимости.

— Он продается, — сказала я. Затем я села ровнее, почувствовав какую-то пустоту.

— Мы должны сходить посмотреть его. Назначить встречу или еще что. — Спенсер снова взял в руки телефон.

Я втянула воздух.

— Подожди.

Он бросил на меня заинтересованный взгляд.

— Дай мне минуту все обдумать.

— О чем тут думать?

Он пристально всматривался в меня, его твердый взгляд молча говорил мне о том, что я должна была это сделать.

Когда мы в прошлый раз оказались около дома, я сказала Спенсеру, что не было нужды заходить внутрь, но я соврала нам обоим. Я была напугана. Я испугалась того, что могла там почувствовать ауру людей, живших там после нас, испугалась того, что это только напомнит мне о том, что хорошие времена, проведенные в этом доме, исчезли навсегда. Что теперь все будет ощущаться по-другому. События последних нескольких дней заставили меня почувствовать все совсем по-другому. Я хотела войти внутрь. Этот дом хранил последние частички того, что я хотела вернуть. Остальные частички уже встали на свои места.

— Не о чем, — сказала я. — Тут не о чем думать.

(Примеч.: картина художника Кирилла Станчева)

Репортер перезвонил Спенсеру тем же вечером, и на следующий же день приехал, чтобы увидеться с нами. Джеф Харрис был пожилым мужчиной в очках с крупными линзами и длинными седыми волосами, которые были стянуты в низкий хвост. Он выглядел как исправившийся байкер. Когда мы говорили, он слушал с пристальным вниманием, задавая нам вопросы, и не пытался скрыть от нас свой восторг от того, что, очевидно, станет для него большой историей. В итоге мы потратили все время до полудня, снова рассказывая все в деталях.

После его отъезда во мне появился огромный страх до дрожи в коленях. Единственной возможностью облегчить это чувство было позвонить Расу. Было нелегко обратиться к нему, но Джеф Харрис вел себя как пес с костью. Я должна была сделать что-то, чтобы удостовериться, что со Спенсером все будет в порядке.

Рас смог меня успокоить. Он уже кое-что проверил и заверил меня, что кроме Джимми и Майка, или Труляля и Траляля, как назвал их Спенсер, никто не собирался идти против племянника Джексона. Затем он сказал, что в департаменте разверзнется ад, когда история всплывет наружу, и Спенсер будет последним, о ком они будут беспокоиться. Было не похоже, что Рас был сконцентрирован только на себе, что удивило меня. Его карьера тоже была под угрозой, не имело значения, предъявят ему обвинение или нет.

Еще большим сюрпризом стало то, что сказал мне вчера Спенсер. Джеф Харрис вышел на связь с еще одним копом, который предпочел остаться анонимным источником. Источник поделился с ним информацией и предоставил ему доказательства того, о чем рассказали мы со Спенсером. Мы оба думали, что это был Рас, но тот не сказал ни слова, а я не стала спрашивать. Моя мама была права насчет него. По-видимому, было не только черное и белое, но и серая зона тоже существовала.

Сегодня я пригласила Райли на ланч в ресторан в гавани, чтобы поблагодарить ее за все. Было трудно поверить в то, что после моего возвращения в город прошло уже две недели, и мне снова нужно было уезжать. Но этот раз будет другим. Спенсер поедет со мной.