Прижав телефон к уху, я закинула ноги на диван.

— Ты знала?

Она тяжело вздохнула.

— Это маленький городок, Сара.

— Если папа знал, что Рас брал взятки от Джексона Пирса, как он мог дружить с ним? Как ты можешь? — Я слышала, что начала повышать голос. Когда я набирала номер, я понимала, что будет истерика, только не ожидала, что истерить буду я сама.

— Было трудно оставаться с ним друзьями, со всеми ними, — сказала она. — Временами, твой отец сам для себя становился злейшим врагом.

Я выпрямилась.

— Почему? Потому что верил в то, что поступал правильно?

— Потому что он был упрямым и будто с закрытыми глазами.

— Ты считаешь, ему тоже следовало брать взятки?

— Нет. Конечно, нет, — огрызнулась она. Затем, она вздохнула. — Но ему следовало держаться от всего этого подальше. Он не был ни к чему причастен. Ему не надо было для своих дел. Рас рассказал тебе об этом? Должна сказать, что удивлена.

Она знала о взятках. Все это время она знала. Закопавшись глубже в диванную подушку, я поняла, что, наверно, мне не стоило говорить ей о том, что я узнала все от Спенсера. Я не знала, что она могла сделать с этой информацией.

— Нет, мне рассказал не Рас.

— Кто тогда?

Я проигнорировала ее вопрос.

— Ты знала о том, что они продолжали брать взятки и после того, как был убит папа? Он отослали нас из города не для того, чтобы защитить. Они скрыли мои показания не для того, чтобы защитить меня. Они сделали это потому, что за это тоже заплатил им Джексон Пирс.

Она ничего не сказала в ответ.

— Ты слышала, что я сказала?

На линии послышались мягкие слишком знакомые звуки ее плача. Я сидела и слушала, ненавидя себя за то, как внутри меня все сжималось, не желая жалеть ее, после того как она скрывала все это от меня.

— Мам, — произнесла я осторожно.

— Ты не поймешь, — сказала она. — Я была совсем одна. Они пришли и сказали мне, что твой отец был в опасности. Что мы все были в опасности. Я поверила им. Они пытались защитить тебя. Я знаю, что они заботились о нас, но и про деньги я тоже знаю. И мне ненавистно это так же, как и тебе, все не только черное и белое, как представляешь себе ты.

— Так же, как видел папа? Только белое и черное. Правильное и неправильное.

— Да. Ты всегда была слишком похожа на него, — сказал она тихо.

Я потерла глаза.

— Если тебе все это так ненавистно, как ты могла все это время продолжать дружить с Расом?

Спустя мгновенье, она сказала:

— Он не оставил эти деньги себе. Он отдал их мне, чтобы я смогла оплатить похороны и переезд.

— Он — что? — Мои ноги соскользнули на пол.

— Как ты думаешь, откуда я взяла деньги на все эти вещи? Рас беспокоился за нас, особенно о тебе. Каждый раз, когда ты покидала дом, он был рядом с тобой. Он взял на себя все твои походы по врачам, так же он помог мне организовать похороны. Он оставался рядом с нами.

Я подскочила с дивана. Рас отдал нам свои деньги? Это означает, что Джексон Пирс, сам того не зная, оплатил отцовские похороны и наше исчезновение.

Произошло так много всего, о чем я даже не догадывалась. Мне хотелось ненавидеть свою маму. Ведь именно из-за этого папа всегда злился на свою работу. Вместо того чтобы поддерживать его, она говорила ему игнорировать все. Но как он мог это сделать, если все происходило прямо под его носом? Как она могла просить его об этом?

Я никогда не понимала ее и не смогла понять и теперь. Как бы сильно мне не хотелось наорать на свою мать, заставить ее увидеть, как она была неправа, я все еще слышала ее тихие всхлипы. Я не могла забыть о том, как сильно она страдала, когда папа умер, и я не могла заставить себя сделать так, чтобы она чувствовала себя еще хуже.

В итоге я не сказала ей о том, что снова хотела оставить в полиции свои показания. Она не была на папиной стороне, поэтому и мою сторону она бы не приняла. Но все не только черное и белое, как представляешь себе ты.

Я нашла какой-то предлог, чтобы закончить разговор. Затем я опустилась на пол, телефон все еще был зажат в моей руке. Я знала, что не все было черным и белым, но некоторые вещи были, как, например, тот факт, что моего отца лишили жизни, и никто ничего не предпринял по этому поводу. Я была так уверена, что мама возмутится по поводу взяток. Но она все знала и приняла эти деньги. Она хотела, чтобы и мой отец принимал их.

Он никогда не смог бы, не могла и я.

(Примеч.: картина художницы Джой Хартсфилд)

Когда тем же вечером Райли наконец-то вернулась домой, она была в дурном настроении из-за неудачи в поиске работы и слишком расстроенной, чтобы заморачиваться над тем, что надеть на концерт. Она не заметила, что я была более тихой, чем обычно, что вполне мне подходило, поскольку я не была расположена к разговорам.

В машине по дороге к Шазаму Райли продолжала ныть по поводу Рика и того, как много выпили его друзья на вечеринке Колби, и я рассеянно соглашалась с ней, проигрывая в голове разговор с мамой. Коррупция в департаменте полиции и во всем городе была такой распространенной. К ней относились так же, как относилась моя мама, то есть позволяли этому происходить.

Впервые я на самом деле осознала, с чем имела дело. Это навело меня на мысли о Спенсере. Тут же всплыло раннее предупреждение Райли. Я не хотела, чтобы из-за меня он регрессировал, и я не хотела втягивать его во все это, не тогда, когда понимала, чем могло все это обернуться. Это было бы нечестно по отношению к нему. Он пережил это и двигался дальше по жизни. Мне нужно было дать ему возможность продолжать идти вперед.

Трафик на дороге снова был просто ужасным. Дорога казалась бесконечной. Выступление должно было начаться уже через полчаса, когда Колби открыл заднюю дверь, чтобы впустить нас. Мы уже практически были за дверью, когда он протянул Райли пачку денег.

— Рик чувствует себя дерьмово. Это должно компенсировать все.

Она заколебалась и посмотрела на меня, явно подозревая, что я рассказала обо всем Колби. Я, извиняясь, пожала плечом, но она не выглядела разозленной.

— Это от него? — спросила она.

Колби кивнул.

Она прищурилась.

— Почему тогда он сам не отдал их мне?

— Потому что ему нравится, когда его яйца находятся там, где и должны быть.

Я хихикнула.

— Я слышал, что Райли угрожала затолкать их ему в глотку, — объяснил мне Колби, затем повернулся к Райли. — И у него получилось вернуть тебе твою работу.

— Что? — У нее аж глаза округлились.

— Он сказал им, что это была его вина — то, что сумма за выпивку была такой большой, плюс у тебя был стресс из-за болезни твоей мамы. Поэтому ты ушла с работы в самый час пик.

Я уставилась на Райли, и она рассмеялась, затем к ней присоединился Колби.

— Насколько я знаю, твоя мама не больна, — сказала я.

Она покачала головой. Колби притянул ее в объятия и поцеловал в макушку.

По крайней мере, эта проблема была решена. Обойдя их стороной, я отправилась на поиски Спенсера. Когда я прошла мимо Бена, он быстро обнял меня и указал на проход под аркой, который вел к сцене. Я прошла под аркой, пересекла небольшой коридор, который привел к единственной двери, которая была все еще открыта. Заглянув внутрь, у меня заняло минуту, чтобы привыкнуть к темноте, прежде чем я увидела сидящего на диване Спенсера, он склонился над своей гитарой. Волосы спадали ему на глаза, прикрывая их, он медленно перебирал струны.

— Привет, — сказала я тихо.

Испугавшись, он резко повернул голову в мою сторону.

— Я не хотела тебя пугать.

На его лице появилась улыбка. Он отвел назад волосы с лица и переложил гитару на край дивана.

— Почему ты все еще стоишь в проходе?

Я ухмыльнулась и зашла в комнату, отмечая его серую футболку и то, как она очерчивала мускулы на его руках. Он встал, и мой взгляд уперся в его плечи. Затем он обнял меня, притянув ближе к себе. Такие теплые приветствия, как минимум, были для меня чем-то новым, но очень приятным.