Обращает на себя внимание участие, как и в 1333 г., «всей земли Низовской» в походе под Торжок: отказ новгородцев в выплате дани «по запросу» затрагивал интересы других русских земель, которые вынуждены были бы в случае новгородского успеха разверстать по себе и долю Новгорода в этом «запросе».

Очередной конфликт из-за черного бора возникает в 1385 г.: «В лето 6892… Той зимы приехаша от князя Дмитриа с Москвы боляре его черного бора брать по Новгородцким волостем: Феодор Свибло, Иван Уда, Олександр Белевут и инии боляре. И тогда ездеша бол яре Новгородцкии на Городище тягатся с княжими боляре о обидах, и тюбегоша с Городища на Москву Свиблова чадь, а об обидах неправы не учинив, а инии осташася Низовци в городи добирати черного бору. В лето 6893 Василеи Дмитриевичь ходи в орду…»[393].

Московский летописный свод конца XV в. о том же событии сообщает: «В лето 6892… Toe же весны бысть велика дань тяжела по всему великому княженью, всякому без отдатка со всякые деревни по полтине, тогда же и златом даваше в Орду, а с Новагорода с Великово взя князь великий тогда черной бор»[394].

Снова мы видим прямую связь черного бора с золотоордынским выходом. Мне представляется несомненной та же связь и в событиях 1386 г. Еще в начале указанного года в Новгороде совершается важнейшая антимосковская акция, когда новгородцы вечевым решением отказываются от митрополичьего суда, передавая право «судити владыке Алексею в правду по манакануну, а на суд поднята двема истцем по два болярина на стороне и по два житья человека; такоже и посаднику и тысячному суди право по целованию»[395]. Однако отнюдь не эта акция вызвала в конце 1386 г. поход Дмитрия Донского на Новгород: «в Филипов пост, пред Рожеством Христовым, князь великий Дмитрии Ивановичь събра воя многи с всими князи Рускими с братом своим Володимером Андреевичем; а с ними были рати: Московьскаа, Коломеньскаа, Звенигородчкаа, Можаискаа, Волочкаа, Ржевьскаа, Серпоховьскаа, Боровьскаа, Дмитровьска, Переяславьскаа, Володимерьокаа, Юрьевъскаа, Муромьскаа, Мещерьскаа, Стародубьскаа, Суздальскаа, Городецкаа, Нижьняго Новагорода, Костромскаа, Углечкаа, Ростовьскаа, Ярославьскаа, Можаискаа, Моложеская, Галичкаа, Бежичкаа, Белозерьскаа, Вологочкаа, Устижьискаа, Новоторжьскаа; поиде ратью к Новугороду, а волости Новгородцкии воююще и жгуще, дрьжа гнев на Новъгород про Волжан и про княщины».

Обе эти причины — Волжане и княщины — фигурируют до исчерпания конфликта, который развивался в высшей степени болезненно. Князь не принял новгородских послав, затем остановился в 30 верстах от Новгорода, куда к нему приехал владыка Алексей, готовый для избежания кровопролития выплатить значительную контрибуцию: «А за вину, господине, люди дают ти 8000 рублев». После отказа Дмитрия вести переговоры Новгород стал возводить дополнительные укрепления, для обеспечения обороны были сожжены 24 подгородных монастыря и хоромы, находившиеся вне фортификаций Окольного города, после чего новая новгородская депутация — посланные к князю «анхимандрита два и попов седмь и пять чловек житиих, ис концев по чловеку» — добилась мира: «и преждереченнии Новгородцкие послы ехав на Понеделье, и докончали мир по всей старине с великим князем, по владычню благословению, а по Новгородцкому поклону. А за винныя люди за Волъжаны, кто в путь ходил и за ким княжьчины залегли, Новгородци вземше с полатей у святей Софеи 3000 рублев, и послаша князю в Ямна с посадником Григорьем Якуновичем и с Васильемь с посадником Феодоровичем; и они привезоша то серебро, даша князю, а 5000 рублев Новтородци повелеша князю великому взяти на Заволочанех, занеже Заволочане были же на Волге. И приставы послаша за Волок сей же зимы в великое говение, посадника Феодора Тимофеевича, Тимофеа Юрьевича, сына посаднича Юрья Дмитреевича, и иных детей болярьских и молодших людей брати то сребро. А князь великий воротися из Ямна к Москве, мир взем с Новымгородом, а наместники приела и черноборчов в Новъгород»[396].

Сходные события происходят в 1392–1393 гг.: «В лето 6900… ходил князь великий Василеи Дмитриевичь в Ърду к царю Тахтамышю, и вышед из орды на великое княжение… А на зиме приела свои послы в Новъгород, Ивана Всеволожича и Данила Тимофеевича, просити черьнаго бору и княжщины, и о крестной грамоте, что покончаля Новгородци к митрофолиту на Москву не зватися: «и вы тую грамоту отошлите, а целование митрофолит с вас снимает». И Новъгород не послуша и не похотеша того створити, и в то учинися розмирье с Низовци. В лето 6901… Той же зимы в великое говение приела князь Московьокии дядю своего князя Володимеря и брата своего Юрья, и рать с ним отпустил к Торжку. И побегоша Новоторжане, и с женами и с детми, в Новъгород, а друзии инуды, а инии в Торжку осталися, и много крестьян из Новгородских волостей збегошася с домочадци к Новугороду. А князь Володимерь и Юрьи седоша в Торжку, а рать роспустиша по Новгородцким волостем воевати; и много пакости учиниша: крестьян посекоша, а иных в полон поведоша на Москву. И Новгородци, охвочая рать, выехаша на княжи волости воевать, а с ними два князя, Роман Литовьскии, Костянтин Ивановичь Белозерьскии, и воеводы Новгородцкиа: Тимофеи посадник Юрьевичь, Юрьи Онцифоровичь, Василеи Синиць, Тимофеи Ивановичь, Иван Александровичь. И взяша Кличен городок и Устижно, а из Заволочья Новгородци сь Двиняны взяша Устьюг городок и пожгоша; и много зла и пакости бысть крестьяном от Новгородцкои рати, княжим волостем, и полону много приведоша в Новгород, мужь и жен и детей. И в то время сь обе стороне кровопролитьа много учинилося, и Новгородци не хотяаше видети болшаго кровопролитьа в крестьянех, послаша послы к великому князю с челобитьем о старине, а к митрофолиту послаша грамоту целовалную; и ездев послы, и докончаша мир с княземь Васильемь по старине, а грамоту крестьную даша митрофолиту. И Киприян митрофолит, взем грамоту, рече: «не буди сего греха на вас, што есте целовали на сей грамоте, а владыку Ивана и всь Новгород прощаю и благословляю». Тогда же приехаше послы от князя Василья с Москвы, Феодор Кошка Ондреевичь и Уда и Селиван, и покрепиша мир с Новгородци; и Новъгород даша князю черный бор брати по своим волостемь, а полъчетверта ста рублев даша князю и митрофолиту, что благослови владыку Ивана и всь Новъгород; а за ким княжчины, а те целовали к великому князю княжщин им не таити; а то целование было в Филипово говение»[397].

Снова черный бор упоминается только под 1437 г.: «Прииха в Новъгород с Москве, от князя великаго Василья Васильевича, князь Юрьи Патракиевич черного бору прошати, и новгородци даша князю черный бор, и выиха из Новагорода князь Юрьи Патрикиевич»[398].

Вопрос о черном боре поднимается во время Яжелбицких переговоров Москвы и Новгорода и сформулирован в московской грамоте договорного комплекса документов 1456 г.: «А коли приведется взяти князем великим черный бор, а нам дати чернои бор по старине»[399].

В 1461 г. «той же зимы даша Новгородци князю великому Василью Васильевичю на хрестьянах черный бор»[400]. С этим взятием, несомненно, связана новгородская вечевая грамота о предоставлении московскому князю черного бора, датируемая обычно 1448–1461 гг. по упоминанию в ней степенных посадника Офонаоа Остафьевича (известного в той же должности под 1448 г.) и тысяцкого Михаила Андреевича (известного в той же должности под 1461 г.)[401]. Между тем в промежуток от 1448 до 1456 г., когда в Новгороде княжил Дмитрий Шемяка, Василий Темный не мог «меть отношения к новгородским финансам[402], а в рамках остающихся 1456–1461 гг. этот документ, естественно, связывается с летописным сообщением 1461 г.[403]. Ввиду особой важности этой грамоты воспроизвожу ее целиком: