— Это я прекрасно знаю, — сочувственно вздохнула я, — коллеги уже всё рассказали.

— Неправда! — взвился Иванов, — Это же вы сами, Ксения Владимировна, и предложили, чтобы я переговорил со всеми!

— Что?!!

— Да! Вы и Капитолина Сидоровна! — мстительно наябедничал Иванов.

— Врёте вы всё!

— Вы! Инициаторы — вы! — окончательно вышел из себя Иванов.

— Как же так? Как можно перекладывать на чужие плечи! — подкинула дровишек в разгорающуюся ссору я и принялась наблюдать дальше.

— Товарищ Иванов, что вы себе позволяете?! — между тем взвизгнула Швабра, — Как вы разговариваете со мной?!

— Как заслуживаете, товарищ Сиюткина, так и разговариваю!

— Иванов! Вы думаете, что раз так, то мы на вас управу не найдём?! Ещё как найдём! И не на таких находили!

Пока они не вцепились друг другу в волосы, нужно было их разгонять, но наблюдать за поединком было занятно. Я взглянула на часы — отведённое на собеседование время прошло. Я похлопала в ладоши:

— Так!!! Товарищи! Товарищи! Остановитесь!

Ноль реакции, аж перья летят.

— Да мать вашу так!!!! — я грохнула тяжеленое папье-маше об стол.

Мгновенно стало тихо. Вот так.

— Товарищи! — жестко сказала я. — Попрошу покинуть мой кабинет. Товарищ Иванов, вы собеседование не прошли. Обсудите с моим секретарем повторное время. Товарищ Сиюткина, подумайте над своими словами. И молитесь, товарищи, чтобы Иван Аркадьевич не узнал о вашем возмутительном поведении.

Иванов и Сиюткина молча внимали.

— И еще, — мягко улыбнулась я, — товарищ Иванов, подготовьте Красный уголок к проверке. Завтра прямо с утра займусь этим. А теперь — вон отсюда! Оба!

Ребятишек сдуло.

Я осталась одна. В звенящей после криков тишине. Только пузатые настенные часы монотонно отцокивали время.

Я сделала себе чай, села в кресло, с подвыванием потянулась и посмотрела в окно.

Красота!

Марлен Иванович Любимкин пришел в десять ноль-ноль и с сразу, с порога заявил:

— Лидия Степановна! Как я рад! Я безмерно рад, что наше направление теперь возглавляете именно вы! Я всегда говорил, говорю и буду говорить, что лучшая награда для нас, старой гвардии, — это видеть, как молодой специалист, старательно выращенный и обученный нами на производстве, показывает ошеломительные результаты, и тем более становится руководителем! Значит мы поработали хорошо! Есть результат. Спасибо вам!

Он с видом глубочайшей признательности прижал ручки к груди, и я аж невольно восхитилась — «во стратег!».

Но вслух произнесла с лучистой доброжелательной улыбкой:

— Проходите, Марлен Иванович. Присаживайтесь.

Любимкин с достоинством прошел в кабинет и сел на стул.

Не дав мне открыть рот, он сразу набросился с обличительной речью на нынешнюю молодежь, которая работает в депо «Монорельс», ничем не интересуется, имеет мелковатые мещанские потребности, направленные лишь на получение примитивных сиюминутных удовольствий — вкусно есть, ходить на танцы и, самое отвратительное — прогуливать политинформации по понедельникам.

— Да, политинформации прогуливать — нехорошо, — с серьёзным видом поддакнула я, чтобы поддержать разговор.

И была награждена еще одной яростной обличительной речью.

Любимкин едко и с сарказмом обрисовал ситуацию с подготовкой кадров в депо «Монорельс». И тут уже досталось не только ленивой и прогуливающей политинформации молодёжи, но и мастерам-наставникам, которые доплаты за наставничество получают, а вот результатами не радуют. Более того, эти результаты крайне плачевны.

В общем Марлен Иванович крыл, обличал и выводил на чистую воду ещё минут пять. Причём с настолько возмущённым видом, что к нему самому за столь слабую работу и не подкопаешься.

Я решила пока не гнобить дедушку. Вчера он тоже не пришел. А сегодня уже задыхается от восторга служить под моим руководством на благо депо «Монорельс».

Люблю конформистов. Они всегда почему-то думают, что они самые хитрые и что у них прокатит всегда.

Ну-ну.

— Плохое качество обучения, молодежь недостаточно квалифицирована… — бубнил Любимкин монотонным голосом в надежде меня укачать, наверное.

Но пока дедок вещал, меня вдруг осенила идея. Я поняла, как можно одним выстрелом убить двух зайцев.

— Марлен Иванович, — вкрадчиво произнесла я, боясь спугнуть эту прекрасную мысль. — А давайте на примере проверим. Мы же должны определить, чья тут вина, не правда ли?

Марлен Иванович прервался на полуслове и ещё не понимая, куда я веду, на всякий случай неуверенно поддакнул.

— Какие обучающие курсы для рабочей молодёжи проходят сейчас в депо «Монорельс»?

— Так, — Марлен Иванович торопливо полистал замусоленный блокнотик, — вот. Для маляров-штукатуров сейчас группа есть. Ещё у нас по охране труда и по гражданской обороне занятия в сентябре начнутся. Также планируем сигналистов учить. Но это как «сверху» скажут. В июне начинается начитка по монтажу, демонтажу и ремонту путей. Хотя это как повышение квалификации, это не сюда. А что ещё? А вот! Для водителей курс «автодело» идёт. Скоро заканчивается…

— Прекрасно! — сказала я. — То, что надо. Кто ведёт курсы для водителей?

— Ложкин Юрий Иванович ведёт ПДД, мастер Гашев Иван Михайлович — вождение автомобиля. А по строению автомобиля мы приглашаем…

— Стоп! Стоп! — перебила его я, — этого вполне хватит.

Я нажала кнопку коммутатора:

— Людмила! Пригласи ко мне товарища Ложкина и товарища Гашева. Сейчас. Срочно.

Мы ещё поговорили с Любимкиным об организации курсов по общей электротехнике в этом году, когда минут через десять пришли Ложкин и Гашев.

Типичные трудяги-мастера, среднего возраста, они были во многом похожи — от спецовочных темно-синих халатов до одинакового перегара.

— Проходите, товарищи, — вежливо пригласила я их. — Присаживайтесь. Мы тут с товарищем Любимкиным эффективность работы образовательных курсов определяем. Марлен Иванович, что вы можете сказать об автоделе?

— Из 35 человек только 25 сдали, — помусолив странички блокнотика, выдал Любимкин.

— То есть эффективность — 72 %! — покачала головой я. — Кошмар. А зарплату вы получаете стопроцентную. Плюс премии. Отсюда вопрос — кто виноват, товарищи? И что делать?

— Да мы-то причём?

— Они сами учиться не хотят!

— Товарищи! — остановила поток возмущения уязвлённых мастеров я. — Вас никто не обвиняет. Пока не обвиняет. Мы с Марленом Ивановичем потому и пригласили вас сюда, чтобы услышать ваше мнение. Правильно я говорю, Марлен Иванович?

Дедок с важным видом кивнул.

— Что скажете?

И минут десять пришлось слушать возмущённые крики. Ложкин и Гашев, перебивая друг друга, и, в нужных местах, подкрепляя великим могучим, вывалили весь накопленный за годы обучения гнев, протест и недовольство. Особо досталось какому-то Воробьеву, из-за которого курсы проходят сразу после окончания рабочего дня, и не все успевают вовремя дойти.

— А на выходные вообще всего двое-трое приходят!

— И всем насрать!

— Товарищи! — подвела первые итоги я, — в общем ситуация сложилась странная. Вы получаете зарплату, проводите курсы, а в результате почти половина не сдаёт.

— Так это они!

— Лодыри!

— Поэтому, товарищи, я думаю, мы должны поступить так, — прервала возмущенные вопли я, — нам нужно провести производственный эксперимент. Вот в нём мы как раз и выявим, кто же конкретно виновен в этой ситуации — плохие учителя или нерадивые ученики.

В кабинете стало тихо.

— Чтобы не выносить «сор из избы», а то не хотелось бы, чтоб дошло до Ивана Аркадьевича, предлагаю свою кандидатуру на роль ученика. Сделаем так. Вы зачисляете меня сейчас на курс. Я знаю, что он давно идёт, Марлен Иванович говорил, но ради эксперимента мы с вами всё догоним, я думаю. Дальше. Я обучаюсь и сдаю экзамены. Всё по-настоящему. Если я экзамены сдам — значит учителя хорошие, смогли в сжатые сроки обучить новичка, даже женщину. И никто не сможет и слова против никогда сказать. Если не сдам — вот тогда пусть и делают проверку. Идёт?