— Я не собираюсь изменять мужу! — возмущённо заявила Зоя.

— А ты не рассматривай это с такой точки зрения, — подсказала я, — ты едешь туда оздоравливаться, так ведь?

— Ну да… — смущенно протянула Зоя.

— А секс — это основа женского здоровья, — сообщила незамысловатую мудрость я, — вот и оздоравливайся себе на здоровье!

— У нас, в советской стране секса нет! — нахмурилась Зоя.

— Значит, ты будешь первым советским человеком, у кого он будет, — хмыкнула я и насильно впихнула презики Зое. — Ну, а если уж точно ничего не будет, то привезешь обратно. Делов-то.

Успокоив таким образом подругу и выгнав её из кабинета, я вернулась к докладу. Но мысли витали далеко от статистических показателей депо «Монорельс». Я сейчас мотивировала Зою. А вот у самой Лидочки как с этим делом? Я уже год в этом тельце здесь, а никакого секса ни с кем у меня не было. Сначала я приходила в себя. Затем — пыталась выжить в новом мире и отстоять свои интересы. Потом захотелось устроиться получше, захотелось комфорта. Через время появились Римма Марковна, Света. Пришлось решать и их проблемы.

И вот в результате получается, что Лидочка была дважды замужем, а секса у нее (точнее у меня) здесь вообще не было. А почему?

Может, потому что запросы у меня слишком высокие? Кандидатур среди хроноаборигенов я не наблюдаю, вот потому и замкнулась в себе. Хотя в конце нашего общения я бы не отказала Валееву. Но не факт. Любви там не было. Было уважение и даже некая привязанность. Но вот переспать с ним можно было бы. Видный мужчина.

Горшок — побоку. Унылое существо, лишь формально похожее на мужчину.

Сейчас около Лидочки, то бишь меня, крутится Эдичка Иванов и Пётр Иванович Будяк. Иванов — типичный аферист-приспособленец, которому от Лиды все время что-нибудь надо. Мне вот сейчас реально интересно — ему Лида хоть сколько-нибудь была симпатична, или в погоне за своими амбициями, он пытался сымитировать интерес?

Ну да фиг с ним.

Остается Будяк. Пётр Иванович, который. Тренер по футболу в деревне Малинки. Он меня настораживает. Уж слишком быстро он за меня взялся. Семимильными шагами прямо движется к цели. Ага, так и поверю, что увидел Лидочку и влюбился до безумия. Ему тоже что-то нужно. Вот только что?

Водитель Ивана Аркадьевича, Сергей, привёз меня к большому монументальному зданию, украшенному холодными мраморными колоннами. Здесь, в глубине многочисленных залов, и должно было состояться важное заседание.

Я вошла в огромный, пахнущий нафталином, вестибюль, поплутала по длинным лабиринтам коридоров, и, наконец, нашла-таки нужный зал.

Огромное помещение с помпезными аляповатыми украшениями на стенах в стиле ампир, было неспособно вместить всех желающих, и для представителей откуда-то из отдалённых районов поставили в проходах приставные стулья. Поэтому пробираться на место Ивана Аркадьевича было затруднительно.

Заседание ещё не началось, но зал был уже битком набит. Я присмотрелась: пиджаки, пиджаки, пиджаки. Все мужчины, строгие, озабоченные, в галстуках. И среди них одна я — вся в белом и в оранжевых лоферах.

На сцене, под тяжеленным кумачевым занавесом находился стол президиума. Наверху поучительно рдел лозунг:

Союз профсоюзов области: 50 лет профсоюзных побед!

И ниже, более мелкими буквами:

Будь в команде профсоюза — нет сильней, дружней союза!

И над всем этим помпезным профсоюзным великолепием гордо висела гигантская люстра с псевдохрустальными висюльками, которая размерами превышала наш дом в Малинках.

Пока я рассматривала окружающую обстановку, совсем выпустила людей из вида. Очнулась уже тогда, когда над ухом прозвучал голос:

— Наконец то мы с вами встретились, Лидия Степановна.

Я обернулась.

Надо мной нависал Лев Юрьевич, «опиюс» «демонической» Олечки.

— Тоже рада вас видеть, Лев Юрьевич, — парировала я, напялив максимально широкую улыбку на лицо.

— Возле вас не занято? — спросил он, уже присаживаясь рядом на пустующее место.

— Уже нет, — ответила я с выразительным вздохом, который «опиюс» предпочёл не заметить.

За то время, пока мы не общались, Лев Юрьевич практически не изменился. Только взгляд стал каким-то более настороженным, что ли. Или же это из-за мешков под глазами?

— Смотрю, вы далеко пошли, — снисходительно заметил он, окинув меня внимательным взглядом.

Я молча пожала плечами. Если уж «опиюс» прицепился, значит что-то ему от меня надо. Он еще прошлым летом всё меня на какой-то разговор вызывал. Я тогда не пошла, так он мстить начал. Правда та история ничем не закончилась, так как он планировал лично проверять мою работу в городской многотиражке, а я как раз в это время уже угодила в больницу. Причем надолго. Так что мы разминулись и не вышло у него ничего.

А сейчас, я смотрю, мы уже с ним начали играть в одной весовой категории.

— Лидия Степановна, — сказал «опиюс».

Я изобразила внимание, что было не так уж и просто, так как в этот момент мимо нас начала пробираться дальше группа товарищей явно из глубинки. Они шумно переговаривались, поэтому пришлось подождать, пока они пройдут дальше.

— Лидия Степановна, — повторил он, — помнится не так давно я несколько раз приглашал вас на разговор. А вы ни разу не пришли. И даже не позвонили.

— А ещё я увела от вас Олечку, — напомнила я, — раскрутила на ремонт квартиры и вымогала большую сумму денег.

— Да, вы та ещё аферистка, Лидия Степановна, — кривовато улыбнулся «опиюс», достал из кармана брюк носовой платок и промокнул лоб. — Но я не в обиде. Что было, то прошло. Каждый, как говорят, крутится, как умеет!

Он деланно рассмеялся, но моментально затих, видя, что я продолжаю сидеть с каменным лицом.

— Лидия Степановна, — видимо, Льву Юрьевичу надоело ходить вокруг да около, и он решил рубить с плеча. — Нам с вами таки нужно поговорить.

— Говорите, — разрешила я, между тем внимательно наблюдая за действом, происходящем в зале заседаний.

А в зале стало еще более суетливо: делегации из разных районов и городов искали свои места, взмыленная секретарша, со сбитым набок бантом у ворота, тщетно пыталась выловить кого-то по списку. Она бегала по залу, натыкаясь на членов делегаций, громко извинялась и, потрясая кипой листков, всё пыталась выяснить что-то крайне важное.

— Ну не здесь же, — поморщился он.

— Значит, не так вам это и нужно, — пожала плечами я, продолжая наблюдать за залом, где на другой стороне сутулый очкарик собирал подписи. Он методично обходил зал слева направо по рядам, и брал у каждого автограф. Но гости прибывали и занимали свои места, очкарик путался и начинал обход заново. Я прикинула, что ему осталось обойти ещё примерно полгектара помещения. Утрирую, конечно, но я ему не завидую.

— Приходите ко мне завтра на работу, — предложил «опиюс», — часам к трём. Я буду посвободнее. Поговорим в спокойной обстановке.

— Лев Юрьевич, — широко усмехнулась я, — вы же прекрасно знаете, что я никуда не приду.

— Но попробовать-то можно было? — хмыкнул он.

— Попробовали? — отрезала я ледяным тоном.

— Это не я, а вы должны вокруг меня круги нарезать, — произнес Лев Юрьевич обличительно.

— С чего это? — удивилась я.

— Я, между прочим, скучаю за Ольгой, — пожаловался «опиюс», не ответив на вопрос.

— А она за вами — нет, — со злорадством в голосе произнесла я и встала, пропуская пузатого мужичка, который торпедой шел к своему месту. Мужичок юрко пролез, заодно оттоптав мне ноги, и я вернулась на место.

— Откуда вы знаете? — рядом с облегчением опустился на своё место «опиюс».

— Письмо от неё получила. Пару дней назад.

Тем временем конференция торжественно началась. На президиум вышли важные люди (кто они, я не знала) и чинно расселись по своим местам. Затем заиграл гимн. Мы все встали и запели. После гимна к трибуне вышел монументальный человек с не менее монументальной лысиной и, обратившись с приветственным словом к делегатам, открыл заседание.