Повозившись по домашним делам, я сидела в беседке в темнеющем саду и отдыхала. За огородами, у пруда, засыпая, шумел лес. Светка давно спала. Римма Марковна хлопотала в доме — она затеяла какое-то невиданное мясо и сейчас занималась маринадом. Завтра к нам должны была прийти Нора Георгиевна и Роговы на ужин, и Римма Марковна хотела поразить всех своими кулинарными талантами.

Я сидела в тишине, если не считать того, что ветер шумел в кронах деревьев, и наслаждалась покоем. Как-то так получается, что нечасто мне выпадают такие вот упоительные минуты затишья.

Неожиданно скрипнула калитка и тишину нарушил мужской голос:

— Добрый вечер, Лидия Степановна.

Передо мной стоял Будяк.

— Был добрый, — проворчала я недовольно, — а вы разве не уехали, Пётр Иванович?

— Нет, я снял на выходные домик неподалёку. Решил отдохнуть тут, порыбачить. Хорошо у вас, в Малинках, покойно.

— Ну так отдыхайте, — скривилась я, — сюда вы зачем так поздно пришли? Света уже давно спит.

— А я к вам пришёл, Лидия Степановна.

Ну вот, ещё один дурак на мою голову.

— Зря пришли, — неприветливо ответила я, — я сейчас тоже спать пойду.

— Да вот увидеть вас почему-то захотелось, Лидия Степановна…

— Не знаю, что вы можете разглядеть в таких сумерках. А я сейчас ухожу спать.

— Побудьте еще немного, — попросил он. — Давайте поговорим.

— Мне завтра на работу рано вставать, — отрезала я, — электричка в пять утра.

— Всего пару минут, — как-то просительно сказал он и сел напротив в беседке. — Погода-то какая нынче, а?

Я промолчала. Он меня бесил.

Будяк сорвал лист мяты и растер между пальцами:

— Чувствуете, какой запах?

Я опять промолчала. От пальцев Петра Ивановича шел густой ментоловый дух, соперничая с запахами ночи — пахло тучной землёй и пряным черносмородиновым вином — за день солнце нагревало ягоды смородины так, что они аж млели, источая ароматы.

— Почему вы так нелюбезны, Лидия Степановна? — сделал очередной заход Будяк. — Мне кажется, наше знакомство неправильно состоялось, и вы сердитесь.

Я продолжала молчать.

— А давайте заново перезнакомимся? — внезапно предложил он. — Расскажите о себе. Вы давно без мужа?

Ответить я не успела — внезапно, от огорода послышался крик:

— Тётя Лида! Тётя Лида!

К нам по меже со стороны озера со всех ног несся мальчишка и отчаянно кричал.

Я присмотрелась — соседский Пашка, который приезжал к бабушке на каникулы.

— Тётя Лида! — опять закричал он, задыхаясь и размазывая слёзы, — там ваша Светка утонула!

— Что?! — закричали мы с Будяком одновременно.

— На озере! — орал Пашка, — купаться полезла и за корягу зацепилась. Утонула!

— Но она же в доме спит… — пролепетала я.

— Да нет! Она через окно вылезла, и мы купаться пошли. А она утонула! — разрыдался Пашка.

Мы с Будяком подорвались и понеслись к озеру. Пашка бежал сзади и поскуливал от страха. Моё сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Нет! Только не это! Я не могу её потерять!

Будяк бежал быстро, ломился прямиком через заросли. Я, как могла, поспевала за ним.

На берегу заросшего лесного пруда сгрудилось несколько мальчишек, один из них ходил по берегу и тыкал в воду палкой. Все шумели. Кто-то громко плакал.

— Где?! — прорычал Будяк.

— Там! — разноголосым хором закричали мальчишки показывая куда-то в центр пальцами.

Будяк, не раздеваясь прыгнул в воду, мощными гребками выплыл на середину и нырнул.

Секунды, казалось, замерли. Отсчёт шёл со стуком моего сердца.

Через миг он вынырнул, с шумом отплёвываясь, громко вдохнув воздух — опять нырнул.

Я зажала себе руками рот, чтобы не заорать. Слёзы текли ручьями.

Вот он опять вынырнул. Ничего.

В моих глазах потемнело и я вырубилась.

— Ну что же вы такая, прямо кисейная барышня, — послышался ворчливый голос Будяка и он легонько похлопал меня по щекам. — Просыпайтесь уже. Всё давно закончилось.

— С-Светка… — мои зубы застучали.

— Зачем вам Светка, когда рядом есть я?

Я аж подскочила.

— Тише. Тише. Не следует так буквально воспринимать мои фигуральные выражения.

— Где Светка? — заорала я, опять пытаясь вскочить.

— Да ничего с вашей Светкой не случилось, — проворчал Будяк и уложил меня обратно на влажноватую траву, — вон она, на бережке отдыхает.

Я ахнула и попыталась подняться.

— Лежите спокойно, мне ещё вас в себя приводить, — буркнул Будяк, и как бы случайно коснулся моей груди. — Вот чем бы я ещё на отдыхе занимался, только порыбачить хотел, и тут на тебе — развлекай всяких истерических барышень. Хотя сиськи ничего так у вас. Мне подходит.

— Пустите! — взвизгнула я, отталкивая его руку. — Где мой ребенок?

— Да вон ваш ребёнок спокойно себе сидит, ремня ожидает, — совершенно спокойно сообщил Будяк и вдруг повысил голос, обращаясь к толпе ребят. — Правильно, Валеева?

Те в ответ недружно загалдели.

Наконец, я кое-как поднялась на дрожащие ноги. Под разлогой дикой грушей сгрудились мальчишки и что-то оживлённо обсуждали. Поэтому Светку я и не увидела.

Я торопливо пошла туда и чуть не упала, зацепившись ногой за толстый корень, вымытый водой из земли.

— Тише говорю, — мощная рука Будяка подхватила меня, не дав упасть на склизкой земле. — Вот где вас таких нежных штампуют?

Я промолчала на этот выпад. Все мои мысли занимала Светка.

Наконец, я дошла. Мальчишки расступились. На травке, под грушей, сидела мокрая, взъерошенная, злая Светка и пыталась связать обрывком бантика надорванную внизу ночнушку.

— Света! — воскликнула я. — Ты живая! Ты как?

— Нормально, — буркнула она и отвернулась.

— Ремня сейчас или потом получать будем? — вежливо спросил Будяк и мальчишки разом прыснули во все стороны.

Мы остались на бережке втроем.

— Света! — меня опять затрясло, я кинулась к ней и прижала к своей груди. Слёзы заливали моё лицо, я всё прижимала её к себе и не могла отпустить. От мыслей, что я могла её вот сейчас потерять, меня опять заколотило.

— Лучше бы меня так прижала, — ворчливо прокомментировал за спиной Будяк.

От злости меня аж отпустила трясучка.

— Зачем её было спасать, раз ты её всё равно удушить решила? — поинтересовался Будяк и внезапно для себя я рассмеялась.

— Во! Уже лучше, — прокомментировал Будяк.

— Спасибо, Пётр Иванович, — наконец-то поблагодарила его я. — Вы спасли мою дочь.

— Да не за что, — проворчал Будяк, но по его тону я поняла, что он доволен.

— Ты меня сейчас задушишь, — подала голос Светка, пытаясь выпростаться из моих объятий.

Я отпустила её и она, глядя на меня серьёзными, блестящими от непролитых слёз глазами, сказала:

— А теперь ругайся. Я заслужила.

— Во! Правильно! Наш человек! — восхитился Будяк. — Ещё бы ремня и совсем хорошо будет.

— Девочек бить нельзя! — возмущённо заявила Светка.

— А убегать в окно, купаться ночью в пруду в ночнушке — можно?

— А что мне голышом перед мальчишками надо было? — огрызнулась Светка.

— Да ты хоть понимаешь, что ты нарушила технику безопасности? — ответил Будяк. — За такое поведение и партбилет на стол положить можно!

— У меня нет партбилета, — озадаченно заметила Светка.

— И не будет при таком отношении к технике безопасности, к своей жизни и к чувствам матери, — философски заметил Будяк и над прудом повисла тяжелая тишина, разбиваемая только каплями, падающими со Светкиных волос на побеги белокрыльника.

— Давайте идти домой, — устало сказала я. — Холодно.

Примерно через полчаса мы все уже сидели на кухне в нашем доме, пили обжигающий чай из пузатого самовара и рассказывали приключения под охи и вздохи Риммы Марковны.