– Да, происшествие в летнем домике – ключ ко всем последующим событиям,- согласился сэр Клинтон, решительно кивнув.

Едва успел он это произнести, как в дверь постучали и на пороге появился констебль.

– Вас хочет видеть молодая леди,- сообщил он, подходя к столу и отдавая сэру Клинтону визитную карточку.- Она настаивает на личной встрече. С нею еще одна женщина.

– Ведите ее сюда,- приказал сэр Клинтон, взглянув на карточку.

Когда констебль скрылся за дверью, он щелчком подтолкнул маленький картонный прямоугольник к инспектору.

– Мисс Эвис Дипкар,- прочел тот.- Какого черта ей здесь понадобилось?

– Не волнуйтесь, инспектор, через минуту мы это узнаем. Прошу вас на этот раз в разговор не вмешиваться.

Наконец мисс Дипкар появилась в кабинете. Поведение ее весьма озадачило Флэмборо. Она была взволнована, но, похоже, совсем по иной причине, чем предполагал инспектор.

– Вы ведь сэр Клинтон Дриффилд, не так ли?- начала девушка, пристально изучая его лицо. Голос ее был исполнен гнева и смятения.

Сэр Клинтон подтвердил, что она не ошиблась.

– В таком случае я перейду прямо к делу. Что означает ваше вчерашнее вторжение в мой дом, когда вы до смерти перепугали мою горничную и перерыли мои личные бумаги? Я намерена обратиться к своему адвокату: не думаю, что ваш поступок оправдан законом. Но сейчас я хочу лишь узнать, для чего вам это понадобилось.

Флэмборо, потрясенный этим гневным обвинением, с изумлением воззрился на шефа. Сэр Клинтон нередко удивлял его своим непредсказуемым поведением, но таких поступков он не совершал никогда.

"Может быть, он втайне от меня получил ордер на обыск?- принялся размышлять инспектор.- Но почему он решил не брать меня с собой, даже если ему хотелось лично ознакомиться с этими бумагами?"

Лицо сэра Клинтона превратилось в непроницаемую маску.

– Я бы попросил вас несколько уточнить ваше обвинение, мисс Дипкар. Боюсь, мне оно не вполне понятно.

По выражению, появившемуся на лице Эвис Дипкар, было ясно, что эти трусливые увертки вызывают у нее лишь презрение.

– Если вы настаиваете, могу рассказать вам все в подробностях,высокомерно произнесла она.- Но, надеюсь, вы не намерены отпираться? У меня имеется свидетель.

Сэр Клинтон жестом предложил ей продолжать.

– Я на несколько дней уезжала из города,- снова заговорила Эвис.Сегодня я вернулась в Вестерхэвен одиннадцатичасовым поездом и на такси добралась до дома. Моя горничная па время моего отъезда оставалась там одна. Я обнаружила ее в состоянии сильнейшего испуга. По ее словам, вчера вечером вы постучали в дверь, показали ей свою карточку и заявили, что вам необходимо обыскать дом в связи с этими ужасными убийствами. Естественно, она была потрясена, однако ей не оставалось ничего, кроме как впустить вас. Вы обошли весь дом, открывая каждый ящик! Сунули нос даже в мои личные вещи, как будто я – подозреваемая!

Эвис замолчала, силясь восстановить утраченное самообладание. От гнева и презрения щеки ее слегка порозовели; частое дыхание выдавало обуревавшее ее внутреннее волнение, которое она тщетно пыталась сдерживать. Эвис шевельнула ногами, меняя позу, и механически одернула юбку. От зоркого глаза инспектора не укрылось, что у нее дрожат руки. Сэр Клинтон меж тем по-прежнему молча взирал на девушку, словно ожидая продолжения.

– Разумеется, моя горничная ужасно разволновалась,- снова заговорила Эвис.- Снова и снова спрашивала она вас, в чем же дело, однако объяснений так и не добилась. Окончив обыск, вы принялись за пачку моей личной корреспонденции,- видите, мне все известно! Некоторые из них вы откладывали, остальные же бросали на письменный стол. Отобранные письма вы забрали с собой. Закончив чтение, вы покинули дом, так и не удосужившись дать хоть какое-то объяснение своему нашествию. Знайте: я этого так не оставлю! Вы не имеете права без всяких оснований очернять меня, делать из меня подозреваемую. Моя горничная, естественно, разнесла эту историю по всей округе, и теперь всем известно, что в моем доме побывала полиция. По вашей милости я оказалась в ужасающем положении, и вам придется объяснить свой поступок и извиниться. И не пытайтесь отрицать свою вину: я готова представить доказательства. И я хочу немедленно получить назад мои письма те, что вы украли… У вас нет никакого права забирать их. Я этого не потерплю!..

Эвис снова замолчала, словно испугавшись утратить контроль над эмоциями. Сэр Клинтон тоже молчал, погруженный в раздумья.

– Полагаю, вам известно, мисс Дипкар,- наконец произнес он,- что Силвердейл арестован?

Девушка изменилась в лице. Гнев ее мгновенно улетучился, вытесненный страхом.

– Доктор Силвердейл арестован?- с дрожью в голосе переспросила она.- О чем вы говорите?

– Он был задержан вчера в связи с происшествием в летнем домике Хассендина.

На лице Эвис отразилось изумление:

– Происшествие в летнем домике? Но он не имеет к нему отношения! Это попросту невозможно.

От ее негодования не осталось и следа. Теперь она имела вид человека, внезапно настигнутого нежданной опасностью. Сэр Клинтон, явно довольный впечатлением, которое произвели его слова, не давая Эвис времени подумать, вновь заговорил:

– Мы обнаружили несколько улик, указывающих на его причастность к трагедии. Когда же мы попытались узнать у него, где он провел тот злополучный вечер, доктор отказался что-либо нам сообщать.

Эвис несколько мгновений сидела молча, машинально стискивая и вновь разжимая ладони. По лицу ее было ясно, что она, сознавая, сколь многое зависит от ее конечного решения, напряженно взвешивает все "за" и "против".

Значит, он отказался говорить вам, где провел вечер?- дрожащим голосом произнесла девушка.- Но почему же?

Сэр Клинтон неопределенно взмахнул рукой.

– Едва ли я могу вам ответить. Возможно, у него нет алиби. Я сообщил вам лишь то, что нам известно.

Он испытующе взглянул на девушку, явно ожидая услышать в ответ нечто важное. И надежды его вполне оправдались.

– Я могу сказать вам, где доктор Силвердейл провел тот вечер,- наконец решилась Эвис.- Может быть, вы мне и не поверите, но это чистая правда. Тем вечером мы с доктором, вернувшись из института в город, вместе пообедали, а затем отправились ко мне домой. Нам нужно было о многом побеседовать. Ко мне мы приехали около половины девятого и начали разговаривать. Мы так увлеклись разговором, что не заметали, как прошло несколько часов. Доктор собрался уходить уже около часа или двух. Так что, как видите, он физически не мог побывать в летнем домике.

– Почему же доктор Силвердейл не мог сам рассказать нам все это в ответ на наши вопросы?- проговорил сэр Клинтон.

Его прямой выпад заставил девушку вспыхнуть, однако она, судя по всему, решила, отбросив смущение, раскрыть полицейским всю правду:

– Я уже сказала вам, что доктор Силвердейл провел со мною несколько часов с обеда и почти до утра. Моя горничная в тот день как раз отлучилась до полудня следующего дня. Вы прекрасно можете себе представить, какие пошли бы разговоры, узнай кто-нибудь о том, что доктор Силвердейл пробыл полночи в моем доме наедине со мной. Разумеется, меня саму это не слишком заботило, потому что мы лишь невинно беседовали. Но он, вероятно, испугался за мою репутацию. Доктор женат… по крайне мере, тогда был женат, и некоторые люди, несомненно, стали бы говорить обо мне весьма неприятные вещи. Поэтому, зная доктора, я делаю вывод, что он, скорее всего, решил не выдавать меня. Он ведь знал, что не имеет к убийствам никакого отношения, и, вероятно, надеялся, что настоящий убийца скоро будет найден. Знай я, что ему грозит арест, я бы заставила его все рассказать. Но меня не было в городе, и я даже помыслить не могла, что события примут такой оборот.

Эвис па секунду замолчала, и Флэмборо, улучив момент, вмешался в разговор:

– Значит, вашей горничной в тот вечер в доме не было? И никто не может подтвердить, что в момент убийства доктор Силвердейл был в вашем доме?