Если у сэра Клинтона и были какие-либо воззрения на этот счет, то он предпочел их не высказывать, с бесстрастным лицом ожидая продолжения.
– Разобравшись в ситуации,- вновь заговорил Ренард,- я сел и написал сестре письмо. "Вот как обстоит дело,- написал я.- Наша дорогая тетушка умерла, назначив тебя своей наследницей. Ты получаешь полтора миллиона франков! Мне же она оставила совсем немного – хватит только на траурный костюм. Но я не жалуюсь. Наша милая тетушка имела полное право распорядиться своим капиталом по собственному усмотрению". Так я начал, понимаете? Затем я написал следующее: "В настоящий момент все прекрасно, однако нужно думать и о будущем. Вспомни о завещании, которое ты составила после свадьбы. Если с тобой что-нибудь случится, все эти деньги перейдут к твоему мужу. На мой взгляд, это неправильно. Если вдруг ты погибнешь – например, попадешь в аварию, которые в наши дни случаются на каждом шагу,- все состояние нашей тетушки получит твой муж, человек, с которым тебя почти ничего не связывает и который даже не знал нашу тетушку. А я, твой ближайший родственник, не получу ни пенни! Подумай об этом. Разве будет справедливо, если наше семейное состояние уплывет в руки чужого человека, а самой семье ничего не достанется?"
Ренард несколько раз перевел взгляд с инспектора на сэра Клинтона, слово ища поддержки. Наконец, разочарованный холодным выражением их лиц, он снова заговорил:
– Итак, я объяснил сестре, в каком неприятном положении мы очутились. Разумеется, моей целью не было выпросить у нее денег – это не в моих правилах. Я всего лишь хотел объяснить ей, какая чудовищная несправедливость грозит, в случае ее смерти, нашей семье. Я настойчиво призывал ее составить новое завещание. "Ты видишь,- писал я,- как все получается. Конечно тебя в тот момент уже не будут волновать заботы нашего суетного мира. Но твои деньги останутся здесь. Хочешь ли ты, чтобы они попали в руки твоего мужа, с которым у тебя нет ничего общего? Или пусть лучше они достанутся твоему брату, который всегда заботился о тебе?" Вот что я написал ей. Я призвал ее поскорее связаться с юристом, который поможет ей написать новое завещание, справедливое по отношению ко мне и к ее мужу. Я лишь хотел восстановить справедливость, понимаете? Силвердейл получил бы назад деньги, переведенные после свадьбы на имя Ивонн. Мне бы досталось состояние нашей покойной тетушки. Мне это казалось единственно правильным исходом.
– Да,- согласился сэр Клинтон.- Учитывая обстоятельства, это действительно было бы вполне разумно. Но что же произошло дальше?
– Я приехал сюда, чтобы встретиться с адвокатами,- продолжал Ренард.Меня ожидали ужасные открытия. Моя бедная Ивонн не была деловой женщиной. Столкнувшись с проблемой, она могла откладывать ее решение до последнего срока. Дела не вызывали у нее ничего, кроме скуки. Такой уж у нее был характер! Поэтому, получив мое письмо, она отложила его в сторону и на некоторое время о нем забыла. Я не виню ее: ей было несвойственно тревожиться о таких вещах. Кроме того, разве в тот момент она думала о смерти! Поэтому она не спешила решать проблему наследства.- Ренард немного помедлил, словно пытаясь пробудить у заскучавших слушателей свежий интерес к своему повествованию.- У моей несчастной сестры было доброе сердце. Судя по всему, она прекрасно понимала, как обстоят дела, и вовсе не собиралась оставлять своего любящего брата холодать и голодать, как вы, англичане, выражаетесь. Но она все откладывала и откладывала решение проблемы. И вот результат!- Ренард снова подался вперед, будто собираясь сообщить своим слушателям нечто чрезвычайно важное.- Итак, я отправился к адвокатам. И как вы думаете, что я узнал? А вот что: моя бедная Ивонн не забыла о своем любящем брате! Она действительно намеревалась уладить дела с завещанием. Как-то раз она позвонила в контору и назначила адвокатам встречу на следующий день. Она сообщила, что хочет изменить завещание, но, разумеется, в телефонном разговоре не стала вдаваться в подробности. Сказала лишь, что запишет основные пункты нового завещания и привезет адвокатам этот список. Вот и все, что смогли сообщить мне в конторе. Ни адвокатам, ни мне так и не удалось больше ничего узнать, потому что моя бедная Ивонн не дожила до следующего дня! Разве это не ужасно? Двенадцать тысяч фунтов, полтора миллиона франков всего за несколько часов безвозвратно ускользнули из моих рук! Но я, конечно, не жалуюсь. Нет, я не намерен проклинать судьбу – это не в моих правилах. Что случилось, то случилось, и я должен примириться с неудачей.- Ренард на мгновение замолчал. Если он и ожидал разглядеть на лице сэра Клинтона признаки сочувствия, то, вероятно, испытал разочарование: лицо его было по-прежнему непроницаемо.
– В чем же главная беда?- вновь заговорил Ренард.- Беда для меня, а для Силвердейла удача? В ужасном стечении обстоятельств. Разумеется, это всего лишь совпадение. Жизнь полна таких совпадений, и я сам слишком часто сталкивался с ними, чтобы теперь изумляться. Но все-таки, в какой подходящий момент смерть настигла Ивонн! Как много зависело от единственного дня. Проживи Ивонн еще двадцать четыре часа, и судьба двенадцати тысяч фунтов была бы совершенно иной. Я немного философ – в нашем мире иначе нельзя. Эта удивительная игра случая не дает мне покоя. Я знаю, что за ним не кроется ничего подозрительного, понимаете? И все же не устаю удивляться: как происходят такие удивительные совпадения?
Сэр Клинтон не пожелал вступать в дискуссию об основах миропорядка.
– Боюсь, ваше дело находится за пределами нашей компетенции, господин Ренард. Мы, как вам известно, не занимаемся завещаниями, за исключением случаев подлога, а здесь я ничего подобного не вижу. Я мог бы лишь посоветовать вам обратиться к адвокату, но, поскольку вы уже и сами выяснили положение вещей, даже не знаю, что еще можно было бы предпринять.
Тут в разговор вмешался Флэмборо, весьма прозрачно намекнув Ренарду, что тот и так уже отнял у сэра Клинтона слишком много времени и пора бы ему наконец удалиться. Вняв совету инспектора, француз покинул кабинет.
– Мне не слишком поправилась его история, сэр,- заметил Флэмборо,однако не могу ручаться, что на его месте я не испытывал бы тех же чувств. Должно быть, весьма неприятно в результате однодневной отсрочки потерять двенадцать тысяч фунтов. И вполне возможно, что его подозрения справедливы.
Сэр Клинтон не позволил сбить себя с толку:
– Давайте не будем делать скоропалительных выводов, инспектор. Показания Ренарда самые свежие, но это не делает их самыми ценными. Вам следует изучить дело со всех сторон и составить перечень тех людей, кому преступление могло принести выгоду. Собрав мотивы, выясните, кто из подозреваемых имел возможность совершить убийство. Вы должны рассматривать версии вне зависимости от того, в какой последовательности мы получали информацию.
Однако инспектор, судя по всему, уже успел применить на практике предложенный ему метод.
– Я считаю, сэр,- едва дослушав сэра Клинтона, заговорил он,- что у Силвердейла имелись по крайней мере два мотива для убийства. Во-первых, устранив с пути жену, он открывал себе путь к браку с мисс Дипкар, которой он явно увлечен. Кроме того, если господин Ренард сказал нам правду, смерть жены наступила как раз вовремя, чтобы принести ему состояние в двенадцать тысяч фунтов. Проживи миссис Силвердейл еще один день или два – и деньги уплыли бы из его рук.
– В пользу вашего предположения говорит еще и то обстоятельство, что, за отсутствием повода, Силвердейл не мог подать на развод, который был бы единственной альтернативой убийству,- признал сэр Клинтон.- А в свете истории с наследством смерть миссис Силвердейл становится совсем уж не похожей на простую случайность. Не стоит игнорировать общеизвестный факт, что мужчину на преступление могут толкнуть либо деньги, либо женщина. А если уж в деле присутствуют оба этих фактора, отмахнуться от них попросту невозможно. Однако прошу вас, продолжайте, инспектор.
