Позже Джагад рассказал ему, что оборотни называются оборотнями не совсем заслуженно. Волчица способна обращаться в кого угодно, но чаще всего она становится волком — так велит ей инстинкт. Остальные члены стаи — все они мужчины — являются ее сыновьями и одновременно мужьями, а оборотнями называются потому, что, в отличие от других темных существ или людей, способны подарить женщине-вождю детей. Мало кто из них может обращаться даже в волка, а в других животных — и подавно. Опытные охотники различают способных изменять форму тела оборотней от остальных, потому что часто встречают и тех, и других. Эрфиан к опытным охотникам себя причислить не мог. Он смотрел в глаза мужчине и гадал, способен ли тот становиться волком, а если да, то как можно справиться с разъяренным животным?

— В ночь праздника полной луны мы можем выбирать любую жертву, — процедил оборотень.

— Но не можете приводить эту жертву на ритуальный пир без ее согласия.

Мужчина улыбнулся. На оскал эта улыбка не походила, и Эрфиан решил, что обращаться в волка он не может. Задумавшись, он на мгновение растерялся, но это мгновение стало решающим. Соперник убрал державшие его руки с такой легкостью, словно их обладатель был юной нежной эльфийкой, толкнул Эрфиана в грудь и поднялся на ноги.

— Да ты неплохо осведомлен о наших обычаях, эльф.

— Тебе пора уходить.

Оборотень, прищурившись, смотрел на то, как Эрфиан встает и отряхивает одежду.

— Ты не пахнешь как эльф. Может, ты один из Жрецов? Нет, глаза у тебя не янтарные.

Женщина наблюдала за ними без страха — с любопытством. Поймав взгляд Эрфиана, она даже обольстительно улыбнулась, повторив знакомый жест — тонкие пальчики потрепали темные кудри.

— Твоя мама заждалась, волчонок. Не забывай о том, на чьих землях находится твой лес.

Мужчина запустил пальцы в волосы, очищая их от травы.

— Как тебя зовут? Должен же я сказать матери, кто лишил нас угощения.

— Передай матери, что советник Жрицы Царсины был милостив и отпустил тебя, хотя должен был отдать на потеху воинам.

Оборотень мотнул головой, издал звук, похожий на рычание, и скрылся в чаще. Женщина подошла к Эрфиану.

— Как мило, что ты меня спас! — воскликнула она.

— Не стоит благодарности, — ответил Эрфиан, не без удивления отметив, что испуганной незнакомка не выглядит. — В следующий раз не броди по лесу ночью.

— О нет, я должна отблагодарить тебя! Ты такой смелый… и красивый. — Она погладила его по щеке. — Меня зовут Мадда. А тебя?

— Эрфиан.

— Ты советник Жрицы Царсины?

— Да.

Мадда вгляделась в его лицо.

— Вы похожи. Она — твоя мать?

Эрфиан поднял брови. Сходства между ним и Царсиной никто не замечал. Да и можно ли было найти двух существ, которые настолько отличаются друг от друга?

— Да, — кивнул он.

— Но твой отец — не один из Жрецов. Я знаю, он воин! Он был таким же красивым и смелым, как ты!

— И безымянным, — закончил Эрфиан.

— О, но разве это имеет значение? Подумай о том, как им было хорошо вместе…

— Целую ночь.

Мадда приняла обиженный вид.

— Почему ты говоришь так, словно они сделали что-то дурное? Светила полная луна — как сейчас, а полная луна пробуждает в женщине особую страсть — и они любили друг друга на мягкой траве в потаенном лесном гроте, а ночные птицы пели для них. Или, может быть, в озере? Или возле костра, когда остальные воины уже уснули?.. Но Жрице Царсине было так хорошо, что она не могла сдерживать стонов наслаждения, кто-то из воинов проснулся, решил к ним присоединиться, и…

Эрфиан зажал ладонями уши.

— Боги, хватит! Ты говоришь о моей матери!..

Мадда развела руками.

— Ей было хорошо. И ему тоже. Им всем, — закончила она, с притворно-смущенным видом опуская глаза и потирая указательным пальцем правой руки ладонь левой.

— Я не хочу этого слышать.

— Но это так естественно! Так получаются дети. А у Жреца и Жрицы — маленькие Жрицы и Жрецы.

— Я знаю, как получаются дети.

Рука Мадды снова прикоснулась к кудрям.

— Как уверенно ты об этом говоришь, — улыбнулась она. — Слишком уверенно для того, чтобы это было правдой.

— А ты говоришь так уверенно потому, что можешь меня чему-то научить?

Женщина приблизилась к нему почти вплотную и потянула носом воздух.

— Молодая эльфийка, — сказала она. — Наверное, воин. Скучновата, но ты был с ней не ради удовольствия, тебе хотелось забыться. — Мадда снова принюхалась. — И еще одна эльфийка, но постарше. Она была хороша, но вы редко виделись... Невинная смертная девушка!.. На что она тебе сдалась?..

Пока Эрфиан пытался понять, что происходит, и найти слова для ответа, Мадда отстранилась.

— Тебя отвергла другая, и ты решил отомстить. Понимаю, что когда думаешь о мести, бываешь глуповат, но ты кажешься мне умным... Неужели нельзя было выбрать более опытную красавицу? Ты получил бы немного удовольствия. А что за удовольствие — учить целомудренную деву тому, в чем и сам разбираешься с трудом?

Эрфиан почувствовал, что краснеет. Мадда победоносно улыбнулась и наставила на него указательный палец.

— Вампирша! — сказала она гордо. — Твоей первой женщиной была вампирша. О, Великая Богиня, как тебя угораздило?

— Я… она сама ко мне пришла. Кроме того, это было давно. Я стал другим.

Эрфиан не понимал, что несет, и, самое главное, кто тянет его за язык.

— Она была древняя, да? — В голосе Мадды звучала искренняя жалость. — Вот гадина. Она соблазнила тебя, а потом делала вид, что ничего не произошло, и принимала только дорогие подарки?

— Какое тебе до этого дело? Кто ты вообще такая?

— Я назвала тебе свое имя.

— Что ты за существо? Ты не пахнешь как смертная.

— А каким ты находишь мой запах?

— Странным… приятным.

Мадда пахла ночной чащей и дикими травами, такими редкими, что их названия знают не все целители.

— Ну, если ты находишь его приятным, то я знаю, как тебя отблагодарить.

Она сняла с плеча сумку, достала из нее небольшой кувшин и откупорила его.

— Выпьешь со мной, Эрфиан?

— Чем ты хочешь меня угостить?

— Попробуй — узнаешь.

Напиток был коричнево-красным и по запаху напоминал травяную настойку.

— Только пару глотков, — предупредила Мадда.

— А что будет, если я выпью больше?

— Может, когда-нибудь и узнаешь. А пока не веди себя как любопытный эльфенок, который недавно научился ходить и умудряется теряться каждый день.

Эрфиан сделал один глоток, помедлил, сделал еще один. Напиток был отваром, а не настойкой — травы и сок кипятили в котле долго, целую ночь, следя за тем, чтобы огонь в костре не разгорался чересчур сильно. По вкусу он походил на вино, достаточно крепкое, пусть не такое, как черное, у Сновидцев. У Эрфиана потемнело в глазах, закружилась голова, а тело словно наполнили неведомой силой.

— Лучше приляг, а то упадешь, — посоветовала Мадда, делая несколько глотков отвара и ставя кувшин на траву.

Эрфиан присел под деревом, а потом послушался совета и прилег. Нави не знала рецепта черного вина, но могла назвать несколько видов трав, ягод и грибов, которые в него входили. Некоторые из них и по отдельности, утверждала вампирша, способны свести человека или темное существо с ума. Она называла виды растений, которые едят шаманы человеческих племен, а потом долго лежат в беспамятстве, но в мыслях попадают в удивительные миры и наблюдают пугающие и восхитительные видения. Эрфиан попробовал некоторые, чтобы понять их действие, но таких ощущений, как сейчас, ему испытывать не доводилось. Он поймал себя на том, что смеется без причины, и закрыл лицо руками. Больше не хотелось думать ни о Царсине, ни о деревне, ни о матери с отцом. Словно кто-то подарил ему крылья — и вот-вот он взлетит. Тело стало легким, как перышко, кожу покалывали маленькие иголки, и при мысли об этой свободе сердце начинало биться чаще.

Мадда опустилась на колени рядом с ним, взяла за руки, медленно отняла их от лица и заглянула в глаза.