Все лучше, чем «тьма», подумал Эрфиан, но вслух сказал другое:

— Здесь много женщин. Где же дети?

Эльф улыбнулся — тепло и печально.

— Дети для нас — непозволительная роскошь. Скоро ты поймешь, какую жизнь мы ведем. Детям в ней не место.

— Что же, они вовсе не рождаются?

— На все воля богов, но мы не оставляем детей при себе. Их отдают в другие города и деревни. Здесь им придется несладко.

Давид сделал спутнику знак остановиться. Они подошли к самому большому из увиденных в городе домов — его крыша была устлана не медной, а обычной, золотисто-желтой соломой. Стену у входа украшала надпись на языке, которого Эрфиан не знал.

— Это руны, — пояснил эльф. — Значки из северных земель. Дома строили смертные, они в это верят. Один из них подарил Табалу шар из горного хрусталя и сказал, что он раньше принадлежал друидам, и с его помощью они повелевали силами природы.

— Друиды? Руны?.. — Эрфиан в недоумении изучал надпись. — Это заклинание?

— Нет, — рассмеялся Давид. — Пожелание. «Пусть над этим домом солнце никогда не закрывают облака» или вроде того.

— У янтарных Жрецов есть заклинания, с помощью которых можно защитить вход в дом. А воины во время обучения боевой магии складывают из пальцев фигуры, похожие на руны.

— Я не слышал об этом. Не мог бы ты рассказать подробнее?

За разговорами Давид показал Эрфиану большой дом — он принадлежал Табалу — изнутри: мягкие ковры, дорогие вазы, серебряная и золотая посуда, шелковые подушки — и сказал, что на ужин собираются в полночь. Эльф забрасывал гостя вопросами. Знают ли воины и янтарные Жрецы о связи между фигурами из пальцев и рунами? Скорее всего, нет — он сам узнал об этом только что. Какой язык Жрецы используют для заклинаний? Древнее эльфийское наречие, известное узкому кругу посвященных, но их магия, как и магия Сновидцев — прежде всего, сила мысли.

— Моя настоящая мать тоже отдала меня в другую семью, — вернулся к предыдущей теме Эрфиан. — Так не должно быть.

Давид кивнул.

— Это печально. Но мне повезло еще меньше. Я не знаю своих родителей — ни матери, ни отца. Меня вырастили люди, до встречи с Табалом я был уверен, что являюсь человеком, но боги решили посмеяться надо мной, и теперь я вижу, слышу и чувствую что-то страшное и опасное. Шаман, видевший, что я взрослею, но не старею, решил, что я поклоняюсь темным силам и прогнал меня прочь. Но я благодарен ему. Если бы не он, наши с Табалом пути никогда не пересеклись. Представляешь, что я почувствовал, когда он сказал, что я — эльф? Да мой хохот услышали там, где заканчивается мир! Но я поверил. Поверь и ты. Что бы Табал в тебе ни углядел — он не ошибается.

— Как он тебя нашел? И почему позвал с собой?

— О, долгая история. Когда-нибудь я расскажу ее. А сейчас взгляни на свой дом.

Новое жилище Эрфиана оказалось скромным: оглядывая полы, стены и потолки, он мысленно поблагодарил богов за то, что здесь нет чрезмерной роскоши, встреченной в доме Безликого. Три комнаты: первая предназначалась для приема гостей, вторая служила спальней, а третья скрывалась за плотным пологом, и оттуда тянуло влажным теплом.

— Солнце уже зашло, и, думаю, ты продрог, — нарушил молчание Давид. — Такого ты не видел даже в замке вампирши Нави. Устраивайся, теперь ты — хозяин. А я приведу кое-кого, кто скрасит твое одиночество.

В комнате за плотным пологом Эрфиана ожидал сюрприз — углубление в полу, выложенное белоснежным камнем, достаточно широкое для того, чтобы здесь поместилась маленькая компания из трех-четырех существ. Поднимавшийся от воды пар пах гвоздикой и ванилью. Эрфиан уловил еще один аромат — тяжелый, дурманящий — розовое масло. Удовольствие для знати. Его втирали в кожу правители и их жены. Небольшой кувшин такого масла стоил пару мешков вампирского золота, но Жрицу Эдну это не останавливало. Она проходила по деревне, шелестя дорогими нарядами из шелка и кружева, и оставляла за собой легкий шлейф чудесного запаха. Улавливая его, Эрфиан думал о мире избранных, куда ему не попасть.

Решив, что достаточно подивился на воду, он разделся, сложил одежду на деревянном стуле, спустился по каменным ступеням, устроился поудобнее и замер, блаженно прикрыв глаза. Горячая вода успокаивала. Незаметно для себя Эрфиан задремал, но прикосновение к волосам вернуло его к реальности.

— Так будет удобнее, — произнес над ухом женский голос.

Чьи-то руки положили ему под голову маленькую подушку. Обладательница голоса наклонилась, и он смог ее разглядеть. Точнее, сначала не ее, а волосы. Иссиня-черные, завитые в мелкие кудри, они опускались к воде. На темной эльфийке было короткое прозрачное платье из нежно-голубой ткани. Черные глаза смотрели без кокетства и пустого обожания — с вежливым любопытством.

— Меня зовут Меира, — представилась эльфийка. — Мне сказали, что ты скучаешь. Я пришла тебя развлечь. Мы можем побеседовать — или ты предпочитаешь отдохнуть в одиночестве?

Меира сняла с запястья широкую ленту и уже хотела перехватить ей волосы, но Эрфиан прикоснулся к ее руке.

— Не надо, — пояснил он себя. — Тебе хорошо, когда… так.

Девушка, улыбнувшись, снова обернула ленту вокруг запястья.

— Мне приятно это слышать. Я принесла фрукты и травяной чай. — Она снова прикоснулась к его волосам. — Тебе так тоже хорошо. Это правда, что там, откуда ты родом, мужчины-воины редко остригают волосы?

— Правда. Они верят в то, что с волосами боги дают силу.

— Светлые. И мягкие. — Меира задумчиво перебирала пряди. — Но во время путешествия потускнели. Ты не будешь против, если я вотру в них пшеничное масло?

Эльфийка замерла, поймала взгляд Эрфиана и снова отвела глаза. Она была немногим младше него. Он бы не назвал ее красивой — скорее, свежей, как утренние цветы. От нее пахло медом и чем-то нежным и тонким.

Нет, он не будет против.

Эрфиан ответил кивком, и Меира поднялась.

— Принесу все, что нужно, — сказала она. — Пожалуйста, не намочи волосы.

Меира была умна, одинаково хорошо умела и слушать, и поддерживать разговор — в ее обществе время летело незаметно. Близилась полночь, и Эрфиан с досадой думал о том, что не может пропустить ужин и обидеть хозяина: будь его воля, он остался бы здесь до утра, да и его собеседница ничего не имела против. Они перекусили фруктами, выпили травяного отвара и успели поговорить обо всем и одновременно ни о чем — так, словно приберегали самые важные темы на потом. Меира улыбалась и поигрывала серебряными браслетами на запястьях, которые издавали тихий мелодичный звон. Эрфиан гадал, вернется ли она сюда после ужина.

Ему хотелось, чтобы она вернулась.

— Я должна принести тебе правильную одежду, — сказала эльфийка.

— Правильную? — не понял Эрфиан. — А что не так с моей одеждой?

— Здесь не носят кожу. Ты видел белые мантии на наших эльфах. Это шелк, дорогая ткань из дальних стран.

Переодеваться не хотелось, но пришлось принять подарок. Дожидаясь Меиру у дверей дома, Эрфиан думал о том, что ходить в шелках днем солнцем невыносимо: хотелось верить, что на обеды его будут приглашать как можно реже. А, может, завтра на рассвете он уйдет — и вернется сюда только следующей весной? Или и того позже? Вот бы провести здесь еще несколько дней. Лучше всего — остаться до следующей луны.

Отдохнуть, собраться с мыслями и в тысячный раз попытаться забыть.

— Я готова, — сказала эльфийка, беря Эрфиана под локоть. — Ты голоден?

— Не очень. Я бы с удовольствием поспал до утра.

— А я бы охраняла твой сон. Я бы сидела тихо… и следила за тем, чтобы тебе не снилось плохое.

Поймав его взгляд, Меира улыбнулась.

— После ужина мы вернемся сюда вместе?

— Говоришь, как обращенный. Они думают, что каждая женщина, которую они встречают, принадлежит им.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть.

— Я не сказала, что это плохо. Вампирша Нави научила тебя чему-нибудь еще? Помимо магии Сновидцев?