– А почему торопиться-то? – пожал плечами Калюжный. – Прошел всего месяц, может быть, они живые или погибли в результате несчастного случая. За необоснованное возбуждение уголовного дела нас не погладят по головке.

– И я о том же, – кивнул прокурор. – Генеральная прокуратура сразу же возьмет дело на контроль, а это для нас лишняя головная боль.

– Да, да, так и есть, – судорожно закивал Калюжный. – Пусть пока ищет уголовный розыск, а ближе к зиме, если трупы к этому времени не найдутся, возбудим уголовное дело.

– Решено, – согласился прокурор с мнением следователя и обратился к сыщику: – Николай Васильевич, продолжайте работать, постарайтесь до зимы выяснить, что все-таки случилось с этими девушками. К тому времени и решится вопрос) относительно возбуждения уголовного дела.

Раздосадованный, Смирный вернулся в отдел и, достав оперативное дело по факту убийства Коптевой, стал перелистывать его объемные страницы. Он выписывал себе некоторые фамилии, которые могут представлять интерес, и к которым необходимо вернуться вновь. После обеда пришел Овсянников и доложил:

– Нашел водителя автобуса. Он не видел в лицо водителя и пассажира автомашины, но утверждает, что это были «Жигули» вишневого цвета. Я склонен верить ему, поскольку он как водитель должен хорошо разбираться в автомобилях. Также установлено, что у Руслана и Эльмурзиева в личном пользовании нет автомашины. Значит, они ее у кого-то одолжили, надо бы найти этого автовладельца.

– Резонно, – кивнул Смирный и спросил: – А когда перевелся к нам Эльмурзиев?

– Уточнил насчет Эльмурзиева. Он приехал в наш город в январе восемьдесят четвертого, так что убийца Коптевой – не он.

– Молодец, отрицательный результат – тоже результат, – похвалил Смирный своего подчиненного и добавил: – Нам отказали в возбуждении уголовного дела, поэтому надо потихоньку копить материалы, чтобы они когда-то в нужный момент дали всходы. Запомни еще раз: про рассказ Людмилы никто, кроме нас, не должен знать. Эльмурзиев и Руслан – первые подозреваемые в деле исчезновения девушек.

На следующий день Смирного вызвал к себе Исхахов и вкрадчивым голосом поинтересовался:

– По какому поводу вчера ходил в прокуратуру?

«Черт, кто-то уже стуканул! Секретарша прокурора, наверное, он знаком с ней…», – промелькнуло в голове у сыщика.

– Поговорили по убийству егеря, по делу надо найти свидетелей…

– Не ври, – прервал его Исхахов. – Почему через голову прыгаешь? Прежде чем идти к прокурору, надо всегда ставить меня в известность. Чем ты недоволен по розыску Сатаровой и Вожжиной?

«Это не секретарша, она подробности разговора не знает, – умозаключил сыщик. – Это Калюжный сдал меня! Что ж, будем знать, ему больше ни слова».

– В том числе интересовался и этим делом, – ответил Смирный. – Я уверен, что пора возбудить уголовное дело и вести полноценное расследование.

– Тебя не спрашивали! – резко отрезал Исхахов и отчитал своего подчиненного: – Розыск пропавших ведется качественно, Эльмурзиев опытный оперативник, работает как положено, поэтому запрещаю тебе вмешиваться в чужие разработки. Ты что, возбудив уголовное дело, хочешь повесить лишний «глухарь» с двойным убийством? Потом кто будет все это расхлебывать? До сих пор не можешь разобраться с Коптевой, а лезешь, куда не надо!

– А, может быть, мне докладывать вам и о том, что собираюсь идти в уборную?! – вскипел Смирный. – Это уже не работа, а какой-то формализм и бюрократия!

– Надо будет – будешь докладывать! – резко бросил Исхахов.

Смирный в расстроенных чувствах вернулся в кабинет, где застал Овсянникова.

– Сцепился с Исхаховым, – рассказал он ему. – По-моему, он все знает, что случилось с девушками и нарочно тянет время. В такой ситуации нам ничего не остается, как обратиться в областную прокуратуру.

Прошло три дня, и все узнали сногсшибательную новость – за грабеж задержан Руслан! Он уже сидит в камере, следователь возбудил уголовное дело. Ничего не понимающий Смирный зашел к следователю милиции Кумарину и поинтересовался:

– Сергей, что этот черт совершил?

– Исхахов? Он ограбил свою соседку – зашел в квартиру, забрал хрусталь, золотые украшения, ружье покойного мужа. Задержали по горячим следам, все похищенное изъято.

– А кто задержал его?

– Эльмурзиев во время своего дежурства.

– Они же друзья, – удивленно вскинул голову Смирный. – Да и брат нашего начальника. Как они решились задержать близкого им человека?

– Не знаю, – пожал плечами следователь. – Наверное, решили проявить принципиальность. Ко мне заходил Алим и высказал свою позицию, мол, брата выгораживать не буду, пусть отвечает за содеянное. Также попросил задержанного арестовать, поскольку тот измучил его своими выходками и может совершить что-нибудь посерьезней, а я, в принципе, хотел с него взять подписку о невыезде. Сейчас готовлю постановление о заключении его под стражу.

– Да-аа, дела! – протянул пораженный услышанным Смирный. – Такое может случиться только у нас!

Услышав рассказ Смирного, Овсянников ахнул:

– Да они же хотят спрятать его в зоне. Зная Эльмурзиева, могу утверждать наверняка, что преступление инсценировано.

– Потерпевшая настоящая, а преступление инсценировано, – задумчиво покивал Смирный. – Затевается что-то нехорошее, хотят спрятать концы в воду. У нас в отношении них единственный козырь – Людмила. Ее надо беречь, если узнают то, что она нам рассказала, могут и убить.

На утренней планерке все заметили подавленное состояние Исхахова. Прежде чем начать совещание, он объявил:

– Все вы знаете, что вчера за совершение грабежа задержан мой брат. Я его не выгораживаю, пусть отвечает за содеянное. Родственников не выбирают, но то, что совершил мой брат, бросает тень на меня, как на руководителя, поэтому я решил написать рапорт о переводе в другой район. Я не имею морального права дальше руководить вами.

Выйдя от Исхахова, Смирный хлопнул Овсянникова по спине, вновь повторив свои опасения:

– Затевается что-то нехорошее.

Опасения его не обманули. Спустя неделю он получил агентурное донесение о том, что к убийству девушек могут быть причастны Исхахов Руслан, Эльмурзиев Борис, Демченко Иван, Сергеев Василий, Мельчанов Анатолий и Калюжный Алексей, и что преступление могло произойти на даче Мельчанова. Также в донесении указывалось, что девушек могли расстрелять из табельного оружия милиционеров. Пистолет может принадлежать Демченко, Эльмурзиеву или Исхахову, поскольку последний иногда одалживал пистолет своему брату Руслану.

Узнав об этом, Овсянников воскликнул:

– Вот они, «приезжие менты»! Написавший анонимку не разбирается, кто милиционер, а кто из прокурорских, и всех причислил к «ментам»! Эх, найти бы этого инкогнито!

Информация была наисерьезнейшей, но Смирный решил не докладывать об этом руководству отдела, справедливо полагая, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Как бывалый оперативник, он знал, что пока не обнаружены трупы девушек, никто всерьез не воспримет данные сведения, а подозреваемые лица, которые находятся при власти и должности, сделают все возможное, чтобы запутать обстоятельства дела. Слишком фантасгармоничной казалась для несведущего данная информация, но только не для Смирного и Овсянникова, которые теперь жили лишь с мыслями об этом ужасном преступлении.

Демченко после приезда из Энска взял отгул на десять дней и все это время пил, доставая спиртное через знакомого официанта. Несколько раз к нему заглядывал Сергеев, хмуро пил водку и молча, не попрощавшись, покидал квартиру друга. Выйдя на работу, Демченко позвонил Исхахову:

– Алим, здравствуй. Как у тебя дела?

– Дела у прокурора, а у нас делишки, – злоехидно проронил Исхахов. – Что пропал-то, как нашкодившийся школьник?

– Я не пропал, я взял отгульные, занимался домашним хозяйством.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».