— В каком плане — пластичный? — не понял Астахов.

Илинг красноречием никогда не блистал, а сейчас — вообще не понять, куда гнул.

— Вы тут это чего? Меня без меня обсуждаете? — В каюту просунул голову сержант Эрг.

— Мы не тебя, мы Стоуна, — отмахнулся Илинг. — Я говорю, ты сказал, мол, пластичный.

— Ну да, как ремонтный пластик, — кивнул инструктор. — Главное — не мять сильно, а то свойства теряет.

Он вошёл и бесцеремонно уселся на кровать Илинга. Третьего кресла в каюте не было.

— Ну, а ты что не спишь? — спросил Астахов.

— Мышки давят, — ухмыльнулся Эрг, доставая из-под кителя плоскую фляжку.

— Так вот кто Илинга спаивает!.. — фальшиво обрадовался мастер-сержант.

— Споишь его, как же, — ухмыльнулся Эрг. — Я ж не с ведром пришёл.

Он по-свойски достал из ящика стола рюмки и наполнил три.

— Рэм — именно на ремонтный пластик похож, — развил он тему. — Главное — не пугать, что у него что-то идёт не так. Интуитивно он делает правильно. Вот эта тупость ученическая появляется, когда говоришь ему: нет, стоп, не туда полез. И бывает иногда ступор. А если осторожно направить — сразу соображает. Словно боится он меня, что ли…

— Может, и боится, кто его знает, — пожал плечами Астахов. — Ты, как педагог, — совсем не подарочек.

Илинг и Эрг подняли рюмки, Астахов пить не стал.

— Ну, и о чём тут у вас базар? — Эрг выпил и потёр покрасневший нос.

— Хочу Рэма оставить на станции, к Касиму посадить, — пояснил Астахов. — Марвин согласен, а Илинг взялся меня убеждать, что контракт надо кинуть в спецон.

— Ну-у, — протянул Эрг. — По большо-ому… Я бы тоже кинул контракт в спецон. Перетёр бы с замполичами предварительно. Мол, зелёный, но под хорошего первого сажать уже можно. Ну, или в бегунки. А потом они сами там разберутся. Рэм себя быстро покажет.

— Да ну вас, обоих! — возмутился Астахов. — Кто его купит?

— Ну, Геллер купить может, он известный экспериментатор. — Эрг налил по второй в две рюмки. — Или Келли.

— Да Келли — известный гоблин, — усмехнулся мастер-сержант Астахов. — Но «Персефона» — это уже вообще запредельно. Это ты шутишь!

Они рассмеялись.

— Говорят, Келли их капитан приказал весь неликвид покупать, — сказал Илинг, косясь на фляжку.

— Может, они этот неликвид едят? — весело предположил Эрг, достал из кармана белковый батончик и разломил на две части, протянув одну Илингу.

— Ты лучше не с Келли! — Илинг укусил батончик и замер, осенённый очередной идеей: — С замполичем ихним спишись, ушастый такой, я забыл. Рыжий. Мы с ним как-то пересекались на грунте. Он сам ещё пацан, может, поймёт, чё хотим. Рэма бы передержать годик, а потом в Академию документы отправить.

Астахов приподнял бровь:

— Типа на тебя сошлюсь, и он будет со мной разговаривать?

— Будет. Замполич он. Скажи — Илинг, по Коре пересекались. Я ему немного помог.

— Ну… Спишусь. Не вопрос, — пожал плечами Астахов.

Сказать-то сказал, но из головы тут же выкинул. Бред же дикий — на «Персефону» мальчишку отдать.

— А с остальными чего? — поинтересовался Эрг.

— Марвин хочет взять на станцию троих старших из твоей группы. Хорошие парни, спокойные. А молодёжь бы продал. И вторую группу наземному спецону уже сговорился продать. С эрго мы по году кое-как в ноль ушли, а продав контракты, он сможет новый катер купить. Летает, конечно, это чудовище переваренное…

Илинг, услышав про новый катер, расплылся в улыбке. Но потом помрачнел вдруг и буркнул:

— Старый — я тоже не брошу. Тянет он. Подумаешь — переваренный.

— Ну, значит, ещё кого-то на новый посадим, — не стал спорить Астахов.

— Ты только не забудь, — напомнил Илинг. — Спишись и поговори.

Астахов кивнул. Вот втемяшило же пилоту.

— А пацана вы спросили, торговцы человечиной? — поинтересовался Эрг. — Он же вроде просился на станцию?

— Да на фига ему эта станция? — рассердился Илинг. — Это он по глупости к вам просится. Привязался, друзей тут завёл. Он что тут, до пенсии будет с вами сидеть и шлюпки курочить?

— Обшивка из хемопластиков содержит вкрапления — хеморецепторы, — пояснил Астахов.

Рэм молчал. Он знал это всё. Знал даже, как проверять активность хеморецепторов.

Но мастер-сержант приказал ему не отвечать на заковыристый с виду вопрос: как шлюпка ориентируется в пространстве.

Оказывается, большая часть курсантов себе этот вопрос не задавала.

Рэму было удивительно: чего они такие нелюбопытные? Ведь интересно же. Это же только катер имеет выносные датчики, а шлюпка — нет. Так как она ориентируется?

Это было едва ли не первое, что он спросил у дяди Серёжи. И ещё у Касима потом спрашивал, чтобы более научно сказал.

— Учишь вас, учишь, — ухмыльнулся Астахов кровожадно. — А самого элементарного не знаете. А у вас скоро тестовые испытания.

— Так там же вопросов не будет, только тренажёры? — неуверенно спросил Макс.

— Это кто тебе такое сказал? — развеселился Астахов.

— Ну… Все говорят, — замялся Макс.

Обнадёжил курсантов Касим. Рэм не поверил. Пилот свои тесты сдавал очень давно, всё могло измениться на десять раз.

Он подходил с этим к Эргу, но тот плечами пожал: вот программа, вот тренажёр. Будете знать, что положено, и тесты пройдёте.

И тут вдруг Астахов со своей теорией. И ведь он прав, и её могут спросить.

Курсанты загрустили. Мастер-сержант открыл файл со всякими каверзными вопросами. Был у него такой.

— Ну что, — сказал он. — Повторяем устройство шлюпки?

Рэм тоже открыл блокнот, чтобы записывать. Тесты его немного пугали. Он не понимал, будет ли это как в медцентре? Или что-то похожее на обучение на станции, только покруче?

Казалось, что Эрг — нарочно не рассказывает подробнее. Чтобы попугать.

Не может же он даже предположений не иметь, что там будет?

— Давайте вы, — предложил Астахов. — Что мы имеем в разрезе?

Он вызвал над браслетом схему устройства среднетоннажной шлюпки.

— Не подглядывайте в свои записи. Главное не ответ. Вы должны понимать, что видите. Что у нас первым слоем на схеме?

— Хемопластик.

— Хемопластиковая броня. Дальше?

— Биметаллический сердечник, — сказал Дин. — Потом внутренний слой хемопластика.

— В чём опасность этого слоёного пирога? — спросил Астахов.

Курсанты замерли.

— Ну, как мыши, ей богу. Рэм?

— Он перегревается, — пацан отвечал машинально. С этим сердечником при ремонте была куча проблем. — Один хемопластик почти не греется при светочастотном ударе. Шлюпка была бы неуязвимой… Но нагревается металл. Есть разные сплавы, но у всех есть свой температурный предел. Тут трудно идеальный вариант выбрать.

— А почему шлюпка внутри не имеет другого покрытия, только хемопластик? — спросил Астахов.

— Ну, вот потому и не имеет, — пожал плечами Рэм. — Перегреется и вспыхнет. Хемопластик не горит.

— Что ещё не горит?

— Далтит, — подсказал один из старших.

— На шлюпки ставят?

— Да. Но дорого.

— Точно, — согласился Астахов. — Так что если бы в шлюпке был пластиковый салон, как в катере, прямое попадание — и пожар. А так шлюпку вывести из строя сложнее, чем катер. Да и чем крейсер — тоже. Почему, понимаете?

Тут уже задумались все.

— Маленькая она, — не стал мучить Астахов. — Нет запаздывания щитов при больших скоростях. Вернее есть, но опытный пилот легко может это небольшое запаздывание компенсировать.

— А как? — спросил Рэм.

— А вот этому уже учат на практике. Для того и сажают второго пилота с первым. Тут мало понять, схемы-то я вам покажу. Нужно срастись с движением. Ощущать его.

Рэм вздохнул. Летать вот так, на сверхскоростях ему очень хотелось. Но станция была последней ниточкой, связывающей его с прошлой жизнью.

Что будет, если она порвётся? Что если Рэм улетит, как гелиевый шарик на ярмарке? И никогда никуда уже не вернётся.