– Мне набрать вам воду? – Эмма подходит ко мне и быстро начинает расстегивать платье.

– Я уже набираю ее, – едва ответив, я ловлю на себе удивленный взгляд горничной. – Мне захотелось самой это сделать. Я выбрала пену и включила воду. Ничего сложного, мне понравилось.

Завершаю свои слова веселой улыбкой. Эмма растерянно кивает.

– Хорошо, госпожа.

Она снимает с меня верхнее платье и распускает длинные волосы. Мы переходим в ванную, там я снимаю с себя нижнее платье, и хоть это сильно смущает, остаюсь нагишом перед горничной. Моментально юркаю в порядком набравшуюся, горячую воду, покрытую обильной пеной, и расслабленно вздыхаю.

– Мне помочь вам помыть волосы? – спрашивает Эмма. Я смотрю на длинные густые локоны. Смогу ли я их сама помыть? Или лучше пусть поможет. Боже таким длинным волосам, наверное, нужен определенный уход! Это не как дома, помыл себе шампунем голову и, высушив, расчесал.

– Помоги мне, – отвечаю ей. Эмма с готовностью подходит ближе, поливает мне волосы теплой водой, наносит сначала из одной баночки гель, затем промывает. Достает другую и так несколько раз. Должна признать, когда тебе моют голову, это очень приятно. Когда Эмма заканчивает, я прошу ее подготовить мне одежду для сна и отпускаю ее, чтобы еще немного понежиться в воде.

– Как скажите госпожа, – Эмма уходит в спальню, но через несколько минут возвращается с ночной рубашкой, которую вешает на спинку стула. После она раскладывает для меня полотенца и окончательно уходит, оставив меня одну. Я погружаюсь в воду по подбородок и откидываю голову на спинку ванны. Время расслабиться и немного поразмыслить. Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на мерном дыхании и успокаиваюсь. День был слишком насыщенный. Всего пару часов назад у меня случилась короткая истерика, я осознала, что оказалась в мире книги и вступила в стычку со знатной дамой. Наспех придумала план выживания и теперь хоть и со страхом, но готовлюсь к его исполнению. Хотя на самом деле планом это назвать сложно.

Погрузившись в свои мысли, я забыла о времени и очнулась лишь, когда вода в ванне стала прохладной. Пришлось быстро выбираться и насухо вытираться. Я накинула на себя ночную рубашку и легкий шелковый халат, вышла из ванной отдохнувшая и готовая лечь спать. Но… моим замыслам не суждено сразу сбыться.

Стоило мне только откинуть уголок одеяла на кровати, как в дверь спальни постучали.

– Госпожа вы спите?

Я по голосу понимаю, что это Эмма. Интересно что ей понадобилось. Я ведь отпустила ее.

– Войди, – разрешаю ей войти, но на пороге она появляется не одна, а в сопровождении пса. Я скептически смотрю на рыжего монстра. Зачем она привела его сюда.

А вот пес видеть меня видимо очень рад. От выражения радости, его не останавливает даже жесткий поводок, который он вместе с Эммой тащит ко мне.

– И что это значит? – игнорируя радость пса, спрашиваю горничную.

– Госпожа, никто не может с ним справиться. Бен и конюх с трудом помыли его, а повар накормил, но он никак не желает оставаться в псарне. Он так сильно гавкал и упирался, что ни у кого не хватило сил его там удержать.

– И ты решила привести его сюда?

– Сэр Август сказал, что я должна узнать у вас, где разместить пса, – Эмма слегка волнуется и, указав на собаку, договаривает, – управляющий сказал, вы можете с ним договориться.

Я смотрю на виляющего хвостом у моих ног волосатого хитреца.

– Ты что хотел видеть меня? – спрашиваю его. Собака моргнула. – Приятель, ты не можешь вести себя не воспитано в моем доме. Ты должен слушаться людей. Тебе выделили место, где ты…

Но собака очевидно слушать меня совсем не собирается. Он поднимается с пола и пересекает комнату, чтобы улечься, на ковре у камина.

– Госпожа, вам не кажется странным этот пес? – Эмма задает вполне резонный вопрос, но как ответить на него я не знаю.

– Пес, как пес, – я пожимаю плечами и продолжаю разглядывать примостившегося у камина рыжего монстра. – Думаю если его выдрессировать, он станет полезным.

– Клянусь госпожа, мне кажется, он все понимает! Пока его мыли, он так смотрел на нас, прямо жуть пробрала. И эти его глаза…

– Что с его глазами? – то, что этот пес умен, я и сама знаю. Но что не так с его глазами?

– Они же сине-голубые, прямо как у человека! – нагнувшись ко мне ближе, полушепотом бормочет Эмма. – Я никогда не встречала таких глаз у собак, только у людей. И таких огромных собак тоже.

Хм в моем мире были хаски с голубыми глазами. Так что это не редкое событие, но этот пес не хаски, и рыжий. Его глаза и, правда, должны быть хотя бы карими… Что-то с этим псом не так. Но я так устала, что разбираться с этим прямо сейчас нет желания.

– Пусть на этот раз остается в моей комнате, – вздыхаю я. – Завтра я решу, что с ним делать.

– Как прикажете госпожа, – соглашается Эмма. Она спрашивает, нужно ли мне что-то еще, но я, зевнув, отказываюсь.

На следующее утро я проснулась от того, что мои ноги зажало нечто ужасно тяжелое. Не сразу поняв, где я нахожусь, и что происходит, я начала ругаться, вспомнив все самые обидные слова, которым меня учил Иваныч, начальник моей смены на прежней работе. Он любил молодых, да зеленых учить уму разуму и общению с порой не самыми приятными людьми. Его ругательства всегда были изощренными, но не вульгарными, а главное они идеально подходили для общения с неблагополучными лицами, которых порой приходилось возить с собой на скорой помощи.

Однако даже самые злостные слова, слетевшие с моих губ, ничего не решили. Ноги все еще были чем-то зажаты. Пришлось мне открыть глаза и все-таки проснуться, хоть и с трудом, но я, выпутавшись из одеяла, села. Прямо напротив меня, положив свою длинную рыжую морду на мои ноги, лежал пес.

Этот наглый и абсолютно бесстыжий бывший друг человека, забрался ко мне на кровать и спокойненько лежал рядышком, чуть приоткрыв глаза. На мои ругательства он внимания не обратил, но голову убрал. Прям святая невинность!

– Ты случаем свое место не попутал? – сердито спрашиваю пса. Он лапой закрывает глаза и делает вид, будто меня не слышит. Обнаглевший пес! – Вот и помогай после этого кому-либо! Сразу наглеть начинают.

Я слезаю с кровати и, бурча себе под нос, ухожу в ванную. А когда возвращаюсь обратно, вижу, как собака распласталась по моей постели, словно это ее лежанка. Вот ведь не воспитанная шкура. Ничего, найду я для него дрессировщика, будет у меня на задних лапках прыгать!

– Ах ты, лисья морда! – я стаскиваю с кровати легкую пуховую подушку и бью собакена по его огромной туше. – Просыпайся! Мне спать не дал, думаешь, я теперь дам тебе поспать?

Я еще несколько раз хлопаю по нему подушкой, но каждый мой удар, для этого огромного пса, словно комариный укус. Он лишь закрывает лапами свою голову и продолжает спать. Кажется, эту битву я проиграла. Согнать его отсюда просто невозможно.

– Думаешь, ты победил? – бормочу, глядя на этого негодника. – Посмотрим, как ты запоешь, когда я найду ветеринара чтобы тебя кастрировать.

Мои слова тут же находят отклик. Собака ошарашено поднимает голову и смотрит на меня, большими округлившимися глазами.

– Ты ведь не думал, что будешь жить счастливой и спокойной жизнью в моем доме запросто так? – я кидаю подушку на кровать и, уперев руки в бока, усмехаюсь.

Гав! – его громкий голос разрывает тишину моей спальни.

– Вот не думай, меня ты не запугаешь, – я сурово хмурюсь. – Ты или ведешь себя как положено послушному псу, или я сделаю тебя послушным. Не думай, что если я хрупкая, то не найду на тебя управу. Слушай, может от тебя избавились от твоего несносного характера?

Гав! – вновь подает голос пес и наконец-то соскакивает с кровати и уходит лежать на ковер. Я провожаю его взглядом.

– Ну-ну, делай вид, что ты невинный, – я отворачиваюсь от собаки. Почему я вообще с ним разговариваю? И сон уже прошел… Блин.