Шли недели, лечение не поступало. Хорошо, иногда поднимался к нему госпитальный охранник, приносил еду. А Диего Рамирес ему в отместку задавал идиотский вопрос:
— Где же мой доктор Хойл, почему не заходит?
Парень с подносом всегда обещал, что доктор зайдёт обязательно, но и сам не особенно верил в счастливый прогноз. Доктор занят, читалось в глазах. Очень занят, и этим счастлив.
Надо было уйти. Только надо было пораньше, потому что Диего снова начал слабеть. Раны так воспалились, как никогда до того. Если лечащий врач ожидал, что до этого не дойдёт, он был глуп и наивен. Курс лечения антибиотиками был слишком рано прерван, за Рамиреса принялась инфекционная ксенофлора.
— Мне врача бы, любого врача, не обязательно Хойла, — ныл теперь Диего Рамирес в просветлениях между жаркими приступами лихорадки. Ныл, скулил, и боялся, что скоро к нему перестанет являться и парень с подносом. Это да, он не прав, сколько можно людей доставать?
Как ни странно, пришёл новый врач. Как зашёл — обругал и охранника, и Рамиреса. Рявкнул в сторону первого:
— Эй! На кой хрен ты меня позвал?
А вот это услышал Рамирес на просьбу немного пожить:
— Слышь, козёл, я не должен тебя лечить, пациента доктора Хойла! Это его территория…
— Но ведь Хойл уже с месяц не появлялся!
— Мне плевать. Он со свету меня сживёт, если просто узнает, что я сюда приходил… — А вот с этой-то фразочкой новый врач прокололся. Потому что Рамирес, не будь дураком, тут же пообещал: стоит Хойлу зайти, он тут же всё и узнает. Да, Диего и сам ещё половины того не знает, что узнает Хойл!
В результате сошлись на таком: новый врач беднягу подлечит, но потихоньку. Пусть улыбув доктора Хойла не омрачается завистью…
Новый доктор Диего спас. Может, зря испугался, ведь Хойл до сих пор не пришёл навестить пациента. Но, когда лихорадка прошла, то Рамирес уже осмелел настолько, что отправился сам навестить лечащего врача.
— Только-только сейчас? — осторожно спросил Гонсалес.
— Нет. Впервые — позавчера. И представь-ка, дотторе: я понял, что к доктору Хойлу был абсолютно несправедлив уже долгое время… Кстати сказать, мы пришли. Вот за этой роскошной дверью — его кабинет.
8
В том, что таинственное существо, обнаруженное за дверью, некогда именовалось доктором Хойлом, ни у Рамиреса, ни у Гонсалеса не возникло малейших сомнений. Дело в том, что у существа сохранилось его человеческое лицо, и на этом лице продолжала цвести ослепительная улыбка. Крайне жуткий контраст являла она к абсолютной бессмысленности во взгляде, а ещё к тошнотворной ксенотелесности, что раскрылась во всей наготе.
Тварь, в которую по неизвестным причинам превратился улыбчивый доктор, была полностью обнажена, что ничуть и не странно: на такое чудовище вряд ли напялишь хоть что-нибудь из человечьей одежды; помешает тому третий пояс конечностей и нарушенная билатеральность симметрии тела.
Тварь, как будто, дрожала от холода (без одежды не мудрено), но внимательный взгляд убедил Гонсалеса: это вовсе не дрожь. Доктор Хойл совершает совокупительные движения поочерёдно средним и нижним тазом, вероятно, готовясь к какому-то ксеносезону спаривания.
— Как считаешь, дотторе, — поинтересовался Рамирес, — наш Бенито сумел бы такое разговорить?
Сам Бенито, пожалуй, нет. А вот Призма — возможно. Но поскольку и Призмы более нет, то нет и суда.
Интересная вышла шутка. Необычных таких очертаний. Перед ними бледнеет и образ каких-то там зомби. Мир, где возможно такое, бесполезно пытаться понять в земных вудуистских контекстах.
Даже стыдно становится за кое-какие амбиции.
Вот ведь бывает-то как! Служба безопасности горнорудной колонии, принимаясь за расследование случаев поджигания и распространения зомбо-волн, постаралась применить к этому делу самый научный, самый передовой подход. На совещании у Бенито крупный учёный Майк Эссенхельд — ну в какие только научные дебри не залезал, разработал методологию — ни единый консилиум не придерётся. С этой бы методологией — горы зомби сворачивать в поисках виноватых, ну а к чему пришли? Просто спросить у доктора Хойла, он, вроде, знает.
Очень смешно, но, как минимум, всё же практично. Почему не спросить у мерзавца-доктора, раз уж он себя так подозрительно вёл?
Но последний нюанс. У кого теперь спрашивать, когда доктор утратил практически начисто и разум, и память?
Интерлюдия 3. Мозаика: поди разберись
(почти сейчас, про ныне и всегда;
некто пытается мыслить в библиотеке Башни Учёных Нового Бабилона, но обнаруживает себя сокровищем Ближней шахты)
1
Перед тем, как пройти в элитный квартал Нового Бабилона, посидел на скамеечке рядом с Лопесом и, зажмурив глаза, «послушал эфир», о чём говорят.
— …а будет ещё хуже, помяни моё слово…
— …так Бенито поехал — знаешь, куда? В Свободный Содом!
— …там антенна находится. Разумеется, для М-связи…
— …а ты знаешь, зачем? Говорят, у них там эпидемия. Типа как зомбяки, только чуточку по-другому. Точно вам говорю…
— …ну и кто теперь будет чинить шкафы Оломэ?..
— …и за это Брандта хотели выгнать. Но подумали и вместо того…
— …а ты знаешь, где все?.. Всё начальство уехало в Ближнюю шахту. Да, и Флорес, и Рабен. И Башня Учёных в полном её составе…
— …он будет всех содомитов Призмой своей прижучивать! Призма — знаешь, какая штука? От неё и нормальным-то стыдно, а извращенцам позорным — так впору сгореть от сраму…
— …не то, снова не то. А вот почему никто не расследует дела со шкафами Оломэ, это, я тебе скажу…
— …тю! Так ты что, не знал? Ну так знай, для Бенито дурацкие зомбяки завсегда интересней, чем наши проблемы. Он не любит живых людей…
— …чтоб ты знал, этим следствием ныне занялись люди Флетчера…
— …какая-то сволочь ворует из шкафов Оломэ самые главные ксеноблоки! Ну, в которых там…
— …а в Альянсе сказали, что не будут вводить войска. Но в том случае, если проклятый Сид отважится на нападение, то Альянс превентивным ударом заставит его заплатить…
— …вот. А что ты хотел от Бенито? Его никто ни в грош не ставит…
— …ну так этот урод — Эссенхельд, он и ворует. Здесь такая интрига…
— …эти — совсем типа зомби, только живые. Ну, почти…
— …Эссенхельд, чтоб ты знал, веган. Зачем ему таким промышлять?
— …ничего ты не знаешь! Свистнули Призму…
— …он-то хитрая бестия. Специально, чтоб на него не подумали. Но, ты знаешь, курносый Пепе…
— …говорят, что-то про ярость… Сам не знаю, какую ярость. Говорят, очаговую…
— …а будет голод. Кто теперь будет их всех кормить, бабилонских шахтёров?..
— …Флорес с таким не справится. Но справится Рабен…
— …Кухенрейн. Ты не слыхал фамилии? Кухенрейн. «Чистая кухня» в переводе. И вот он-то и «очищает» кухни. Да, от дешёвого мяса. Чтобы вызвать, само собой, катастрофу…
— …ксеноблоков на всех не настачишься…
Так когда-то серьёзные люди слушали радио, свято веря, что радио всем говорит исключительно правду. Ибо радио — Бог.
Вот и в тех голосах, что ты слышишь, отринув зрение, также звучат отголоски древнего карго-культа. Успокаивают, ориентируют, предлагают иллюзию знания.
Интересные голоса. Мимолётные, приглушённые, многие — на пределе слышимости. Поневоле достраиваешь из отдельных обрывков более длинные фразы. Приближаясь к тебе, голоса умолкают. Из-за этой особенности тебе кажется, что они говорят чуть ли не все о тебе.
Кроме того, из голосов далеко не каждый слышится тобой через уши. Кажется, есть и такие, что доносятся изнутри. Почему бы и не изнутри? Изнутри-то легче услышать.
2
Хорошо быть книжным червём — в переносном смысле. Этот смысл позволяет закрыться от всяких лишних проблем в библиотеке Башни Учёных — и старательно изучать книжные первоисточники.
