Нет, не мог он так поступить. Не хотелось бы, чтобы мог.
— И Ортега врагом не выглядит, — дальше вёл Гильденстерн. — Он, как мы знаем, служит у Годвина и Мак-Кру. Но ведь приносит именно к нам ценную информацию. Благодаря Ортеге мы знаем, что задумали следователи…
Тут Бенито его перебил:
— Может, с Годвином и Мак-Кру он так же само делится нашеми планами?
— Непохоже совсем. Я же тоже однажды сотрудничал с Годвином и Мак-Кру — в поисках хвандехвара… Эти люди Ортегу бы не простили. Если бы только узнали, что он стал работать на нас…
Не простили бы? Да, пожалуй. Правда, чтобы заставить кого-либо выполнять свою волю, прощение не обязательно.
4
Перед самым уже Новым Бабилоном Гильденстерн спохватился:
— Может, зря мы забрали ящик? Может, тот, кто похитил Призму, потихоньку её вернёт?
Непростительная наивность! Родригес ответил язвительно:
— Может, и Олафа тоже вернут, как ни в чём не бывало? Что же, по-твоему, делать всей нашей Службе? Притаиться и ждать, пока враг напользуется нашими артефактами и людьми? Нет уж, Кай, в нашем мире справедливость не восстанавливается сама. Ожидание Призмы — это потеря инициативы. Это будет похуже потери Призмы самой по себе.
Кай молчаливо признал поражение в этом конкретном споре. Да, отношения между людьми — не его конёк. Все интриги и контринтриги — на стороне Бенито…
— Ну а что можно сделать для сохранения инициативы? — наконец-то нашёлся Кай. Правда, у самых ворот. Роб и Санчес вылупились на парня с недоумением. Осознали, поди, что разговор не для их ушей.
— Позже отвечу! — буркнул Бенито.
Нет, он ответит сейчас, только уже не вслух. Люди вокруг, это значит, пора называть Кая Майком, а секретные планы свои не разбалтывать. Потому что они, на минуточку — планы Службы безопасности рудной колонии.
Ну а если по сути, то что может сделать инициативный Бенито? (А что может, он сделает! Без задержки).
Например, он поедет-таки в Свободный Содом. Вот теперь-то, когда Призмы нет, он не должен ждать Олафа; обратится к водителю Брандту. Брандт, конечно, не свой человек, так и Олаф, быть может, тоже уже не свой: он куда-то уехал, а вдобавок, под подозрением.
Далее. По приезде в Свободный Содом он допросит-таки доктора Хойла. Да, не в присутствии Призмы (что поделать, коли присутствия больше нет). Но кому от того будет хуже? Только доктору Хойлу. Призма Правдивости облегчает процесс, избавляет от пыток — всех, кроме пыток совести. Ну так Хойлу не повезло, он признается без облегчения.
Правда, всё это — на перспективу. А для начала Бенито зайдёт на службу. И встряхнёт эту парочку подозреваемых: Сантьяго с Ортегой, тыча носом в пустопорожний ящик от Призмы. Олафу-то хорошо, он сбежал. Ну а те, кто сбежать не успел — вострепещут!
5
По пути от ворот к штабу Службы, а это не долгий путь, он всё далее укреплялся в мысли: да, виновен Ортега. Не потому, что он более мелкая сошка. Или потому? Всё же Бенито не опирался на логику. Интуитивные озарения, да и те слабовыраженные. Логикой их целиком, поди, не покрыть.
Если Ортега и правда двойной агент, если работал на две стороны, донося друг о друге сведения — то в таких отношениях равновесия не бывает. Или — или. За кого-то Луис работал, за кого-то — лишь делал вид. Предположим, однажды в следственной группе Флетчера обнаружили, что их работник по совместительству трудится на Бенито… Не убирает, не моет полы, как по легенде, а содержательно трудится, можно сказать, щпионит... Ну, для начала следователь Мак-Кру его вздул бы, и основательно вздул. Дело не в том, что между Службой Бенито и группой Флетчера происходила вражда (вот её-то как раз и не было), просто Мак-Кру не смог бы не вздуть. Он сработал бы автоматически. Просто такой характер…
Но следов от побоев на Луисе трудно припомнить. Ни в последнее время, ни когда-либо раньше. Это значит тогда лишь одно: он таким был сначала. Луис к Бенито был заслан Годвином и Мак-Кру, а для отвода глаз рассказал, не таясь, что у них работает. А Родригес и клюнул: полезно иметь человека оттуда. Ну, на всякий-то случай. А оказалось — пригрел змею…
Что ещё говорит за такой вариант? Ортега единственный, кто не прошёл испытание Призмой. Все остальные прошли, а Ортегу тогда вызвали срочно к Годвину и Мак-Кру (как же, как же, уважительный случай!). А потом, когда Призма была установлена в тайнике, возвращаться к вопросу снова не захотелось. Ведь Ортега сотрудник не наиважнейший в Службе Бенито. Знает минимум общеслужебных секретов, вряд ли сможет всерьёз повредить… Ну, тогда так подумалось…
…А по правде, Бенито свернул испытания с Призмой Правдивости, потому что устал выслушивать гадости. Очень много нелицеприятного ему выложили тогда и Сантьяго, и Олаф. Не о предательстве, нет, а о вещах посторонних — но уязвили-то как! Хоть самому эту Призму забросить, куда подальше…
6
В помещении Службы из тройки подозреваемых встретился один лишь Сантьяго. Как всегда, на крыльце, в состоянии плавного перехода между сном и — не то, чтобы явью, но полусном.
Ящик в руке у Бенито Сантьяго заметил, но какого-либо значения не придал. Правда, Сантьяго — истинный гений самообладания. Никаких проявлений тревоги или волнения он не выдавал никогда.
— Как там Ортега, на месте? — спросил Бенито.
Сантьяго качнул головой — отрицательно, либо сонно, либо то и другое.
— Он ушёл? И давно?
— Как обычно. Сразу по окончании совещания.
— Ничего не сказал?
— Как обычно, сказал: «Срочно пора к Годвину и Мак-Кру».
— Ты ему, вроде, не веришь?
— Верю обычно, — хмыкнул Сантьяго, — на сей раз — нет.
— Почему?
— Да пошёл он в другую сторону. Коли хочешь, проверь: в офисе следователей Луиса нет.
— А куда мог пойти? — подключился Кай.
— Мог в элитный квартал. Мог в гараж с вездеходами. Но по тому, как поспешно он шёл… — Сантьяго подвесил паузу, чтобы подумать, и заметно взбодрился, заговорил быстрее, — …кажется мне, что куда-нибудь далеко. Не исключаю, что нет его в Бабилоне.
Олаф, Руис Перейра, Луис Ортега… Что же их всех потянуло-то из посёлка на выход? А незадолго до этого — только что всплыло в памяти… Кажется, Рабен болтал на совете у Флореса… Эх, о чём он болтал? Об «отложенном общем выезде»… Вроде, где-то есть «гвоздь программы», Рабен думал туда пригласить весь совет, но оставил до нового раза… Почему? Ах, ну да: «не пришёл вездеход». Или так: «задержался водитель».
Вездеходов, как и водителей, в Новом Бабилоне полным-полно. Так почему неприбытие водителя (вездехода) вынуждает колониальных начальников откладывать выезд? Верно, водитель особенный. Или — груз в вездеходе. Или какой пассажир? Если водитель — то, видимо, дело в доверии. Сам-то Бенито мало кому из водителей может довериться. Коли по важному делу, старается ехать с Олафом. Если по важному, но не слишком, то, может, и с Брандтом. А остальным-то Бенито не доверяет настолько, что завёл для поездок собственный моноцикл.
И теперь вот ему почему-то стало казаться, что водитель, которого ждали Рабен и остальные — это именно Олаф!
Потому что не только Родригесу важно, кому доверять.
7
Олаф, похоже, куда-то повёз кучу начальства. Потому и Бенито не бросился предупреждать: был на виду.
А раз так, то при чём здесь тогда Ортега? Сел, да поехал в одном вездеходе с Олафом и начальством? Нет, не может такого быть. Олаф однажды всё расскажет Бенито, и не Ортеге такого не понимать. Или решил уходить уже окончательно?
— Значит, так получилось, что ты один на хозяйстве, — молвил Родригес, в задумчивости подводя итог.
— Вовсе нет, — возразил Сантьяго. И рассмеялся недоуменью Бенито, раскусив его заблуждение. — Коль не с Ортегой, то это ещё не один. А в штабе покуда остался Прист, он тоже хохяйничает.
