Да, пожалуй, такая уровневая модель много удобней прежней. Надо всего лишь установить межуровневые связи…

— Дай пройти!!!

Фу ты, отвык от прогулок шахтёрским кварталом.

2

Так о чём это бишь?

Ладно, потом припомнится. А сейчас пора вспомнить лишь одну из прежде открытых истин, самую актуальную в узком проулке между бараками для рудокопов: здесь нельзя прохлаждаться, о чём-то задумавшись и не глядя по сторонам. Дело в охране; в здешнем квартале она особенно жлобская.

— В чём проблема? Я же посторонился.

— Ты мне не нравишься, понял?

Злобная плюмбумическая харя. Круглая, красная, потная, с мелкими глазками, с жирными усиками. А в глазах обвинение и упоение властью.

«Дай пройти!» означало другое, отнюдь не пройти. Если вдобавок учесть, кто кому заступил дорогу…

Впрочем, вывернуться — хоть и сложно, но можно.

— Эй, стоять! Чтобы тебя я здесь больше не видел!

Собственно, ждём, стоим. Только чтобы не видел, лучше как раз не стоять. Но не стоит цепляться к логике во всеуслышание. Это типичного плюмбума только раздразнит.

— Да? Ну ладно… — Это ему, примирительно так. Усыпляем внимание, а уж тогда держись…

Ой, «менора»-то не заряжена!..

— Ты!!! Молчать, когда со мной разговариваешь!

Он и правда считает, что кому-то охота с ним говорить? Ну так вот, приглашение помолчать хочется принять с огромным энтузиазмом.

— Этот район — мой!!! Ты понял?!!

Понял, да. Значит, его район. Что ж, бывает. Рядом с вон той кучей мусора — добрый ориентир, чтобы запомнить и никогда не возвращаться. Если, конечно, ещё удастся уйти.

— Ты!!! Отвечай, если понял!

— Хорошо, не вопрос, я ведь уже ухожу…

— Я тебя ещё не отпускал!!!

До чего же скучны диалоги с недосверхчеловеком!

Ты, досадуя, тратишь ценное время. Увы! Ну вот так вот по-идиотски нарваться в своём же посёлке! Почему-то сегодня, вдруг ни с того, ни с сего. Ведь давно уже не цеплялись такие, как он. А человек просто шёл и немного задумался. Собственно, о миропорядке.

Но не комично ли выглядит этот итог задумчивости?

Что с тобой? Одичал от сидения дни напролёт в Башне Учёных. А перед тем — и в сидском мобильном бункере. Всякий нюх потерял на опасность и неприятности. Думал, стал человеком известным, больше никто не сунется… Что ж «менору»-то не зарядил? Чувствовал бы себя человеком. А теперь? Эх… Лишь охранники с Плюмбума делают здесь карантин полностью беспросветным.

— И нечего лыбиться!!!

Будь чуть поближе штаб Службы безопасности колонии, надо было бы непременно рискнуть и прорваться. Там крыльцо под контролем Сантьяго, а Сантьяго — гроза жлобов. Но, к сожалению, слищком надолго задумался, чересчур далеко унесли ноги. До Сантьяго отсюда так просто не дозовёшься, а на бегу можно поймать и пулю.

Обещать, что пожалуешься Бенито? Что Родригес ему отомстит?..

Отомстить — отомстит. Но, похоже, посмертно.

Кому как, а тебе эта разница очень важна.

— Эй! Чё стоишь, как дебил?! — Сам не знает, о чём спросить.

— Хорошо, я пойду…

— Стоять!!!

Он как будто нарочно предлагает двойные послания, красномордый урод, провокатор шизофрении.

— Имя!!!

— А?

— Назови своё имя, дебил!!! Я, по-твоему, сколько раз должен тебе повторять?

— Михаэль Эссенхельд, ксенозоолог, — брякнул обыденно, вовсе не долго думая.

— Врёшь!!! — заревел охранник. — Твоё имя другое!

— Да? Какое же?

Тот ещё громче:

— Не важно! — Похоже, не знает.

Ну и ладно, и к лучшему. Но подтверждать своё имя истрёпанной старой бумажкой — всё равно тупиковый путь. Этой цели намного надёжней служил револьвер. Но… расслабился, перестал его заряжать.

Думал, что мир для тебя настал в Бабилоне.

Новый голос, сердитый и громкий, издалека:

— Энди, дебил, где тебя носит?! — Красная рожа вздрогнула, посильней залоснилась от пота. — Почему тебя надо искать по всему посёлку, шлюхин ты сын? — Энди хотел было что-то ответить, но не решился. Рот лишь бессильно раскрылся и захлопнулся вновь.

Неужели спасение?

— Я… провожу профилактическое мероприятие… — наконец-то нашёлся потный усатый Энди.

— Почему на чужом участке?!

В этот миг ускользнуть — это уже дело техники. Получается на рефлексах, само собой. Унижение Энди — уже не твоя проблема. Ты не ждёшь завершения этой конкретной истории, ты стремишься из мутной клоаки с охранниками-садистами к Пешеходным вратам под контролем охраны периметра. Те ребята круты, им не надо самоутверждаться…

В спину крик запоздалый:

— Не скроешься, гад! Я тебя запомнил!

Да пошёл бы ты, Энди, лесом куда-то подальше!

3

По дороге из самых мерзейших трущоб Нового Бабилона в места более-менее безопасные — поневоле заметишь один любопытный момент. А охраны-то стало больше, гораздо больше! На периметре столько же, но у бараков так и кишат. Именно самая худшая разновидность, что набирается, например, из отбросов одиннадцатой луны захолустной планеты-гиганта по имени Плюмбум. Ничего себе концентрация! Лишь глубоким уходом в себя и в большую науку объясняется то, что не видел их до сих пор.

А вот факт, что попался тебе на дороге охранник Энди — ну ни капли не удивителен! Много страннее бы было, когда б не попался. При большой концентрации низкокультурного сброда агрессивность его всегда возрастает.

Но зато изумленья достоин сам факт, что охраны нагнали столько. Впрочем, нет, не нагнали. Набрали. Произвели. Стольких охранников раньше в посёлке не было. Кто бы их стал, дармоедов, без дела кормить?..

Верно, Рабен, а может, и Флорес — к чему-то готовятся?

Не заметил, как снова задумался, благо родной штаб Службы безопасности колонии находился уже очень даже неподалёку.

И вдруг снова в затылок тебе:

— Дай пройти!!!

Да что же это такое! Снова охранник.

Нет, не Энди. Голос другой, да и рожа, пусть равно противная, но немного другая.

И другая скорость событий.

Лёгким барсом Сантьяго скользнул от крыльца штабного домишки — и (гляди ты!) стоит уже перед этим не-Энди. Ничего не сказал, но внимательным взглядом требовательно интересуется.

И охранник, себя ещё не накрутивший, не набравший отчаянных крейсерских оборотов, начинает уже лепетать что-то в свою защиту.

— Я… провожу профилактическое мероприятие…

Что-то знакомое, правда? Текст из двух реплик всего, но один в один.

И становится вдруг очевидно: а зомби-то в Бабилоне!

Да, разумеется, в расширительном смысле.

4

— Благодарю, Сантьяго!

— Не за что, Майк. Обращайся.

Обратиться к Сантьяго можно и за наукой. Он велик. Перед ним широко раскрыты самые разные способы боя. Кто бы другой, как не он, помог бы тебе освоить «менору»?

Но тогда тебе припекло, а теперь не печёт. Ты не станешь бойцом, репетируя будущий бой, потому что не знаешь, когда начинать репетировать, а сейчас у тебя есть другие дела. Почти строго по специальности. Впрочем, даже и не «почти», если, конечно, верно, что явление зомби на Эр-Мангали подчиняется логике ксенокультуры Сида.

Тут Сантьяго присел на перила крыльца и закрыл глаза, принял свою обычную сонную позу. Мол, не надо искать оправданий, понимая превратно слово об обращении; в учителя-то никто и не набивается, вот спасать — это можно, это всегда пожалуйста; спасать не учить.

А потом ты глядишь на Сантьяго спящего и понимаешь: он во сне применяет твой собственный метод ориентации в социальной среде: слушает звуки Нового Бабилона.

Только ты их однажды послушал, а Сантьяго — всегда, каждый день. Он, возможно, достиг в этом методе совершенства.

Захотелось понять, что же Сантьяго слышит. Это просто: стань рядом, облокотись на перила, ну а дальше спокойно зажмурь глаза, не тревожась, что кто-то поднимет веки. Рядом с мастером боя оснований тревожиться нет.