– Конечно, нет! – проговорил Иван. – Я бы скорее заподозрил в таких вещах вашу подругу, поскольку у нее явно выражена сильная тяга к внешнему совершенству, но, вроде бы, ее обошла стороной эта небезопасная мода. В любом случае, я только приветствую любую физкультуру! – добавил он, ловко разрезая упаковочную ленту на коробке. – В моем городе лишь небольшая прослойка продвинутой молодежи посещает фитнесс-центры, а людей постарше туда не загонишь – в результате, кругом лишний вес, болячки и вредные привычки!

– Это очень грустно, – откликнулась Анна, рассматривая очередную кислую поляну с невзрачными цветами. – А как поживает автор этих произведений? Не собирается назад?

– Пока нет, Макс, по-моему, там счастлив, – отозвался Иван. – Мы оба довольны: он живет так, как мечтал, а я единолично располагаю жильем в самом сердце столицы по цене квартиры на окраине.

Скользнув по своему отражению в полированной дверце старинного шифоньера, Анна шагнула дальше. Сегодня она намеренно оделась очень просто – недорогое платье ниже колена скромной расцветки свободно болталось на ней, не стесняя движений. Почему-то не хотелось привлекать внимания к своей персоне. Она боялась даже помыслить о том, что молодой человек может обнаружить ее личный интерес к нему и превратно истолковать ее визиты. Он годится ей в сыновья – эта мысль плотно сидела в голове, и перспектива того, что парень может заподозрить ее в чем-то непристойном, как это сейчас водится и практикуется, ужасала до глубины души. Она прекрасно осведомлена о свободных нравах, царящих вокруг, но это совершенно точно, не ее образ жизни, а правильное воспитание и самовоспитание – вещи незыблемые даже в мире «содома».

Другое дело, Иван – он относится к иному поколению, да и работает в такой сфере, где всяческая раскрепощенность только приветствуется. Вряд ли он поверит, что Анна вовсе не рассчитывает никого соблазнить, а просто наслаждается его присутствием и ни к чему не обязывающей легкой болтовней. Даже Ирина сомневается в чистоте ее помыслов – чего же ожидать от других…

Увидев, что Иван взялся очищать место на столе, сдвигая в сторону вездесущие тюбики, Анна остановила его.

– Пожалуйста, не убирайте! У вас такой славный творческий беспорядок, что совершенно ни к чему его нарушать!

Юноша рассмеялся.

– Окей, тогда позвольте сервировать стол для чаепития среди предметов для живописи! Кусок торта я подам вместо блюдца на палитре, а отламывать можно мастихином, – Иван продемонстрировал маленькую лопатку, напоминающую миниатюрный мастерок. – Он вполне заменит ложку!

– Отличная идея! – подхватила Анна. Она прошла к окну, заинтересовавшись холстом, стоящим на мольберте. – Ну, правда, у вас здесь особая атмосфера – не будем ее развеивать…

Иван послушно втиснул торт между хрустальной вазой, наполненной кистями разного калибра, и металлическим сундучком из-под чая, забитым пластиковыми емкостями с акрилом. Кружка-бульонница с остатками старой заварки была предусмотрительно унесена на кухню, а на ее месте появились чашки с блюдцами.

– Будущий шедевр? – поинтересовалась Анна, замечая свежие мазки на холсте, где сюжет пока не проглядывался.

– Да, пришла в голову одна идея, но пока еще слишком смутная, – проговорил Иван.

«Творческие люди всегда на своей волне»,– подумала Анна, рассматривая комплект бесформенных клякс, проникающих друг в друга. – «Это своего рода патология, ведь они отличаются от большинства из нас. И этот мальчик прекрасен в своей аномалии. Такое милое, одухотворенное лицо…Чистейшая кожа, какая бывает у сильно аллергичных детей, которым противопоказаны определенные продукты… Его хочется оберегать от жизненных невзгод, давая возможность творить и реализовываться только ради того, чтобы эти глаза светились счастьем…

– Вы говорили, что не получили никакого образования? – спросила женщина в то время, как Иван появился на пороге с бурлящим электрическим чайником.

– Точно. Я – самоучка, – подтвердил он. – Была безуспешная попытка поступить в Строгановку, но потом стало понятно, что учиться и пробиваться среди тысяч себе подобных потребует от меня слишком больших усилий – отличным аттестатом похвастаться не могу, да и время эластичности мозга уже упущено! Серьезно! – проговорил он в ответ на улыбку Анны. – А еще я понял, что образование может только навредить индивидуальности художника. Ненужные правила, которые вдалбливают в учебных заведениях, делают многих похожими друг на друга! Так что я счастлив сохранить свою самобытность в первозданном виде, не подпорченном ни учителями, ни наставниками. К тому же в случае поступления в ВУЗ, у меня не осталось бы времени на заработки для поддержания штанов, а главное – на все это…

Иван махнул челкой в сторону мольберта, напоминая Анне, где сейчас сосредоточены его основные устремления. Словно что-то припомнив, женщина достала из брошенной на диван сумочки телефон и заглянула в него.

– Пока ничего, – доложила она, имея в виду того, появления которого они «ожидали».

– Извините, чай у меня самый обычный, – проговорил Иван, заливая кипятком сразу несколько пакетиков, опущенных в пузатый заварочный чайник. – Черный и без добавок.

– Обожаю обычный чай, – Анна ничуть не кривила душой. Ей было до такой степени комфортно, что даже стакан простой воды из рук юноши показался бы деликатесом. – Правда, люблю покрепче, – добавила она.

Иван улыбнулся.

– У нас с вами совпадают вкусы! – отметил он, ловко орудуя ножом, лезвие которого разрубило гладкую шоколадную поверхность торта на ровные прямоугольники, в то время, как Анна бездумно смотрела, как двигаются небольшие бицепсы под смуглой кожей. – Кстати, не только в этом!

– В чем же еще? – она заставила себя оторваться от созерцания привлекательных анатомических деталей и подсела к столу.

– Хотел у вас поинтересоваться, если это удобно, – Иван запнулся, и Анна с готовностью бросилась ему на помощь.

– Конечно, удобно! Не стесняйтесь, – подбодрила она, горя желанием развернуто ответить на самые нескромные вопросы, если они его интересуют.

– Я по поводу ваших духов, – проговорил Иван, поднимая взгляд на Анну, которая без всякого сопротивления вновь погрузилась в голубые глубины. – Они потрясающие! Женственные, влекущие…Я хотел уточнить название. Для мамы.

Анна улыбнулась – так трогательно прозвучали слова молодого человека.

– Вы заметили?! Спасибо. Духи действительно, классные, и я в последнее время пользуюсь только ими, хотя у меня огромный выбор, – Анна наморщила лоб. – Как назло, название постоянно вылетает из памяти! Мне привезла знакомая из Дубая. Что-то коллекционное…восточное, на основе арабских масел…Я обязательно посмотрю… – пообещала она, радуясь, что, хоть в чем-то может быть полезна. Зная точно, что в Москве этого парфюма не найти, она уже прикидывала в уме, что с удовольствием закажет их для Ивана у той же знакомой. Правда, духи эксклюзивные и стоят немалых денег, но юноше совсем не обязательно знать реальную цену, а ей будет очень приятно ему услужить.

Она отправила в рот кусочек свежего суфле под тонким слоем шоколада, подогрев внутреннюю эйфорию вкусовым удовольствием. Что может быть лучше – архивная скатерть, усеянная мелкими пятнышками, но от этого еще более уютная; дешевый чай из видавших виды чашек, с небольшими сколами по краям; таящий во рту торт и беспорядочно теснящиеся в углах работы пока не признанного гения, пусть они и не в ее, Анны, вкусе…

Теперь она понимала, какая волшебная аура наполняет мастерские художников: ее можно чувствовать почти физически, осязая контакт с кожей чего-то невидимого глазу, возвышенного, метафизического…

Теплая атмосфера вызывала умиротворение – Иван, ко всему прочему, оказался отличным собеседником, свободно болтая обо всем и непринужденно заполняя возникающие паузы. Вскоре Анна была в курсе подробностей взросления провинциального мальчишки, все дольше укрепляясь в желании удвоить свои усилия в том, чтобы ему помочь. Ей импонировал добродушный юмор, каким юноша сдабривал повествование о трудностях, приключившихся с ним когда-то и подтолкнувших к поиску своего собственного пути. Анну радовало то, что не смотря на различные перипетии, Иван не растерял оптимизма, светлых мыслей и решимости преодолевать невзгоды.