«Только этого не хватало», – пронеслось в голове Ивана, пока большие пальцы сами набирали ответ: «Не делай глупостей, не зли отца! Пускай все само по себе рассосется!»

Зная взбалмошный характер подружки, молодой человек не был уверен, что она прислушается к его совету, но внезапно все это перестало его волновать, отойдя на задний план.

«Зачем я мучаюсь? Ведь давно понятно, что мне нужен рядом кто-то более продвинутый! Я сам примитивен до безобразия, мне необходимо за кем-то тянуться, расти и совершенствоваться! Но возможен и другой вариант моего развития – если появится некто авторитетный и признает мой талант – тогда я горы сверну, подтверждая и расширяя его…Мне требуется хотя бы маленькая поддержка для того, чтобы я окончательно утвердился в правильности выбранного направления. Необходимо, чтобы мои работы служили не только развлечением для меня самого, но интересовали кого-нибудь еще. И это не должны быть фрики, во множестве подписывающиеся на мой инстаграм, – нужны просто адекватные люди со схожим с моим мировоззрением! Мы должны рано или поздно встретиться – моя интуиция обычно меня не подводит…»

Хотелось курить. Усилием воли юноша подавил позыв стрельнуть сигарету, помня о своем недавнем решении. Вместо этого он растянулся во весь рост на плотно сбитом помосте, закинув руки за голову и глядя в темное небо, усыпанное звездами. Напоминая о приближении ночи, с реки повеяло прохладой, а вместе с ней слабое дуновение ветерка принесло с собой узнаваемый тонкий аромат с восточной ноткой. Мимо, не торопясь, шествовали дамочки, около часа назад покинутые юношей на черном диване – память художника мгновенно восстановила подробности встречи в арт-галерее, и еще раньше – на показе Люси Кондрашовой.

Так вот почему лица этих женщин показались Ивану смутно знакомыми: видимо, близко знающие Люсю, они присутствовали у нее на фуршете.

Провожая взглядом элегантные силуэты, медленно растворяющиеся в темноте, молодой человек вдруг поймал себя на мысли, что с большой приязнью относится к зрелым, в меру холеным, уверенным в себе женщинам, чей возраст бывает сложно определить в силу хорошего косметического ухода. Речь, конечно, не о перекаченных ботоксом неподвижных лицах или лопающихся от избытка геля рыбьих губах, которыми кишит околомодный бизнес. Нет, именно женщины интеллигентного вида, следящие за собой без лишнего фанатизма, привлекали Ивана. Из глубин памяти для участия в кастинге нахально выкарабкался образ Люси Кондрашовой, но тут же исчез, как не соответствующий ни одному критерию.

Отогнав видение подальше, юноша поднялся на ноги. Он двинулся вдоль Москва-реки, вдыхая прохладу полными легкими.

В Люсе не было и следа породы, лоска, внутреннего спокойствия и правильного жизненного опыта, за который обычно интуитивно уважают людей постарше. Что-то подсказывало Ивану, что особых принципов у Люси также не имелось, а к подобным мутным персонажам он всегда относился с осторожностью.

Нет, его привлекали взрослые женщины, находящиеся в гармонии с собой и миром, от которых на вербальном уровне веяло загадочной внутренней силой, неким потаенным знанием. Это то, что редко бывает присуще молодым девушкам с их глуповатой беспечностью. Молодежь в своей массе слишком озабочена стремлением привлечь к себе внимание и понравиться кому бы то ни было или, напротив, чересчур зажата от избытка комплексов, а то еще хуже – неоправданно высокомерна, что также говорит о внутреннем разладе с самим собой… Иван чутко улавливал такие сигналы уже при первом знакомстве. Правда, он и сам для кого-то далек от совершенства…

Двигаясь в ночи, молодой человек анализировал свои ощущения, перебирая подходящие им термины. Отражение тысяч огоньков в воде способствовало философскому настрою, в то время как обоняние удерживало в памяти восточный шлейф, будоражащий воображение. Это был аромат жизни другого уровня, далекой, таинственной, манящей к себе. Ивану очень хотелось туда попасть. Но как это сделать, не теряя своих убеждений, минуя грязные соблазны и бесстыдные заманчивые предложения? Должны же быть честные способы пробиться…

Несмотря на поздний час, глухая пробка в центре Москвы даже не думала рассасываться, и Анна уверенно направила машину из общего потока на стоянку любимого ресторана. Здесь также все было плотно заставлено, но удача улыбнулась в виде только что освободившегося узкого места, вписаться в которое стоило немалых трудов.

Пока Анна прилагала свои слабые женские усилия, чтобы не задеть ни один чужой бампер, сидящая на пассажирском сидении Ирина, с удовольствием расстегнула ремень безопасности, освободив из его плена новенькую грудь. Она предвкушала чашечку горячего ароматного кофе, которого им не удалось выпить после выставки в «Гараже». Чересчур «смелая» экспозиция вызвала резкое онемение вкусовых рецепторов.

Последующая прогулка по набережной, превратившаяся в опасное занятие из-за утративших в сумерках ориентацию велосипедистов, все-таки восстановила душевные силы и вернула аппетит. Однако, бесконечные очереди, выстроившиеся за стаканчиком бодрящего напитка, не располагали к тому, чтобы к ним присоединиться. Этот факт послужил решающим поводом для того, чтобы проехать пару кварталов до давно разведанного места, где помимо всего прочего подавали отменный кофе.

После того, как белый Range Rover Анны, наконец, примостился между не менее дорогими иномарками, подруги легко выпорхнули из салона. Обе стройные, моложавые, стильно одетые – они привлекли внимание скучающего водителя огромного черного внедорожника. В ожидании Босса тот прогуливался вокруг своей машины, занявшей полтора места на парковке. Окинув подруг хамоватым взглядом, он плотоядно задержался на призывно колыхающейся груди одной из них.

Ирина напряглась. Безусловно, ей льстило внимание мужчин, но столь грубое холопское поведение граничило с оскорблением, заставив женщину брезгливо передернуть плечами. Ей хотелось поклонения достойных джентльменов, а вовсе не возбуждения хищных инстинктов похотливого троглодита, к тому же готового в любой момент смачно сплюнуть под ноги.

Под воздействием тяжелого взгляда, буравящего их пятые точки, подруги поспешно пересекли стоянку в направлении ярко освещенного подъезда ресторации.

Вышколенный швейцар, облаченный в форменную бордовую ливрею с золотом на лацканах, радушной улыбкой приветствовал хорошо знакомых гостий, тут же перепоручая их излучающему высшую степень любезности метрдотелю.

Ресторан оказался полон – виной тому служили вечерние девятибалльные пробки, заставившие многих пережидать их в приятной атмосфере, за вкусным ужином. Свободный столик на двоих все же нашелся на широком балконе, тянувшемся вдоль дальней стены, и дамы, уставшие от длительной прогулки по набережной, устроились в плюшевых бордовых креслах. Зал лежал перед ними, как на ладони, а приглушенный свет не мешал наблюдать сверху за происходящим внизу.

Оценив удобную позицию, подруги, не сговариваясь, обратили взоры на молодого человека с длинными светлыми волосами в строгом черном смокинге. Сидя на возвышении за роскошным белым роялем, он негромко наигрывал джазовые мелодии разных лет.

– Смотри, какой красавчик! – Ирина впилась восторженным взглядом в густую пшеничную гриву тапера, – Новенький… А где же Миша?

Анна невесело усмехнулась.

– Забыла доложить последние новости – Миша теперь в крепких загорелых руках Семена! Укатили вместе отдыхать на Бали…

– Серьезно?! – огорчилась Ирина, от неожиданности ссутулившись и забыв о своей осанке. – Как жаль! Сюда можно было приходить только ради Миши! Лично меня его волшебная игра приковывала к месту и заставляла сидеть здесь часами, забыв обо всем! Он реально музыкант «от Бога»…

– Да, очень талантлив, – отозвалась Анна с горечью в голосе. – Я тоже расстроилась, узнав, что Семен сделал-таки свое «черное» дело! Миша ведь долго сопротивлялся, но… видимо, деньги решили все.

– Я слышала, что у него в Ставрополе жена и ребенок, – Ирина осуждающе качала головой.