— А когда она спала? — удивленно спросила Рэйчел.

«Правда в том, что я сама иногда задавалась этим вопросом», — призналась Бет, посмеиваясь. «Но было утро или два, когда я заставала ее дремлющей у плиты, пока пеклись пироги, так что я знаю, что она немного спала».

— Каким был рынок в то время? — с интересом спросила Рейчел. — Это было в замкнутом пространстве или…?

«Тогда они только начинали строить эти большие закрытые рынки, но «Тоттенхэм» все еще был просто прилавками и трибунами по обе стороны переулка», — сказала Бет.

Этьен слегка переместился, и на мгновение Скотти смог увидеть Бет. Огонь поглотил и ее волосы, но ее голова уже зажила, а прекрасные рыжие волосы отросли на четверть дюйма(0.6 см) или больше. Как ни странно, она выглядела прекрасно даже без длинных густых рыжих локонов. В отличие от его, ее лицо было исцелено, и она выглядела очаровательно и как-то невинно и мило, как будто огонь сжег ее грехи.

«Раньше я любила рынок. Я много работала, у меня были там друзья, и в теплые погожие летние дни было очень весело. Однако… — Она сделала паузу, и он увидел, как она скривилась и вздрогнула, прежде чем Этьен снова переместился, скрывая ее из виду еще раз, когда она продолжила, — Зима была другой историей. Тогда это было что-то ужасное. Так холодно, что ты была уверена, что у тебя отвалятся пальцы на ногах и на руках, да и вообще в те дни мы почти ничего не продавали. Эти грошовые пирожки могли быть только что из печи, но к тому времени, когда мы приходили на рынок, они были заморожены».

— Итак, — спросила Рэйчел, — когда ты выросла, ты пекла пирожки и продавала их на рынке? Как твоя мама?»

Наступило короткое молчание, и Скотти поймал себя на том, что сжимает пальцы, ожидая ее ответа, а затем она наконец сказала: — Нет. Холера забрала у меня маму и Малышку Рути, когда мне было десять. Я не знаю, почему я не умерла», — добавила она. «Я ела ту же еду, что и они, пила те же напитки и ходила во все те же места. Я даже ухаживала за ними, когда они заболели, но так и не заболела». Она сделала короткую паузу, а затем продолжила: «К сожалению, хотя я помогала делать начинку до этого, Ма так и не научила меня делать тесто. Когда они умерли, я попытался взять на себя приготовление пирогов, но…»

Скотти услышал, как она усмехнулась, прежде чем признаться: «Боюсь, ими можно было забивать гвозди. Выпечка была такой твердой. Конечно, в первый день все ожидали от меня, как обычно, вкусной маминой выпички, так что быстро скупили все мои хорошенькие пирожки. Они скучали по ним, пока они с Рути болели, а я за ними ухаживала. На второй день я принесла пироги на рынок, они, должно быть, подумали, что подношения первого дня были разовой ошибкой, а может быть, их раскупили люди, которые накануне их не купили, но большинство пирожков второго дня тоже были проданы. Но к третьему дню я почти ничего не продала. Наверное, я не создана для того, чтобы быть матерью».

Скотти напряженно ждал, ожидая, что Рэйчел спросит, что она тогда делала, но вопрос так и не задался. Вместо этого жена Этьена сказала: «Ты выглядишь немного бледной, Бет. Я думаю, мы должны дать тебе еще немного крови и дать тебе поспать.

— Как и тебе, — пробормотал Магнус сбоку от Скотти. «Тебе больно? Нано снова начинают исцеление?

Скотти поколебался, но затем мрачно кивнул. Боль началась несколько минут назад, но он хотел услышать о детстве Бет. Это было не то, чего он ожидал. Хотя он не был удивлен тем, какой у нее был отец, то, что она сказала о своей матери, было откровением. По правде говоря, это звучало так, будто у нее было детство, в чем-то похожее на его собственное. О, конечно, было много различий. Он вырос наследником лорда, в то время как она была ребенком бедных родителей, зарабатывающих на жизнь. Но у Скотти был хороший и добрый отец и порочная подлая шлюха мать, в то время как у Бет была хорошая добрая мать и злобный буйный пьяница отец. У каждого из них был один хороший родитель и один плохой.

Скотти не стал возражать, когда Магнус позвал его обратно в свою комнату. Он шел тихо, мысли его были в смятении.

— Мне оставить тебя отдыхать? — спросил Магнус, проводя его в комнату. — Или ты достаточно здоров, чтобы говорить о том, что делать с Бет?

— Что ты имеешь в виду, что с ней делать? — спросил Скотти, нахмурившись.

— Как защищать ее, — объяснил он. «Это последнее нападение доказывает, что покушение в Ванкувере не был единичным случаем. Кто-то хочет ее достать».

«Пожар в сарае был нападением на Бет?» Скотти остановился у края кровати и повернулся к нему лицом, тревога пронзила его и ненадолго вытеснила боль, которая начала разъедать его.

«Конечно! Ты не знаешь, — сказал Магнус, раздраженный самим собой. — Садись, и я расскажу тебе, что случилось.

Скотти колебался, но потом сел на кровать и стал ждать.

Бет показалось, что она едва уснула, как спорящие голоса разбудили ее. Нахмурившись, она открыла глаза и оглядела темную комнату. Похоже, с ней никого не было. Голоса доносились из коридора.

«Я согласен. Кто-то должен следить за ней. Но не ты, — услышала она голос Магнуса. — Тебе нужно вылечиться, Скотти. В данный момент ты кровавое месиво. Ты напугаешь девушку до полусмерти, если войдешь туда в таком виде.

Брови Бет приподнялись, и ей стало интересно, что он имел в виду. Скотти в плохом состоянии? Почему? Был ли он ранен? Никто не упомянул об этом, когда она проснулась.

Нахмурившись, Бет села и отодвинула простыни и одеяла, чтобы встать с кровати. К ее большому облегчению, комната не закружилась вокруг нее, и она не покачнулась на дрожащих ногах. Она почти исцелилась, и Рэйчел сказала, что ей просто нужен хороший отдых, так как нано закончили работу внутри нее, и она будет как новенькая. Тот факт, что она больше не страдала от боли, заставил Бет думать, что исцеление должно быть закончено. Однако Рэйчел сказала, что ее бледность и постоянная потребность в дополнительной крови говорят об обратном. Нано все еще работали внутри, просто над вещами, которые явно не причиняли боли. Возможно, даже только при восстановлении их сил, но в любом случае она должна воспользоваться возможностью отдохнуть, чтобы помочь им, а не замедлять их прогресс, давая им больше работы.

— Скотти, послушай меня, — сказал теперь Магнус. «Донни, Этьен, Мортимер и я будем по очереди сидеть с Бет. Мы сохраним ее в безопасности. Что тебе нужно сделать сейчас, так это сосредоточиться на исцелении».

«Я послушал тебя в прошлый раз, и посмотри, что произошло», — парировал Скотти. — С ней все будет в порядке, — настаивал ты. Ты убедил меня, что с ней будет Кира и ее телохранительницы, чтобы обеспечить ее безопасность. Кроме того, ты сказал, что тот, кто напал на нее в Ванкувере, вряд ли последует за ней в Торонто. А теперь смотри! Ей едва не отрубило голову, и она чуть не сгорела заживо».

«Я знаю. Я ошибался, — успокаивающе сказал Магнус. «Однако я не совершу одну и ту же ошибку дважды. Очевидно, что тот, кто напал на нее в Ванкувере, последовал за ней сюда. Мы будем следить за ней и выясним, кто это мог быть. Я просто говорю, что ты должен сосредоточиться на исцелении себя. Только на ближайшие двадцать четыре часа. К тому времени самое худшее в твоем исцелении должно пройти, и ты сможешь…

— Я тоже могу исцеляться и наблюдать за ней, — прорычал Скотти, отворачиваясь от Магнуса и направляясь к своей двери, когда она открыла свою.

Они оба замерли. Бет заметила, что Скотти хмуро посмотрел на нее, как будто ожидая, что она попытается отослать его, но она была слишком занята разглядыванием его лица и головы, чтобы сделать это.

Его волосы, те длинные красивые волосы, которые она гладила и дергала, когда он любил ее, исчезли. На их месте было обугленное месиво. Именно так она представляла себе выжженную землю из космоса. Но это было еще не самое худшее. Его лицо тоже было обуглено, но заживление началось, так что полоски шелушащейся черной кожи перемежались лентами выпуклых, красных, ребристых шрамов.