Бет помолчала минуту, давая понять, что происходит, а затем сказала: «Однако я знаю, что причина не в этом. Ты всегда был холоден и резок со мной, показывая свою неприязнь и отвращение. Я знаю, что это как-то связано с твоей матерью и твоей неспособностью принять мою жизнь до того, как я обратилась. И мне жаль, если человек, которым я стала, недостаточно хорош для тебя, и ты считаешь, что стирание разума сделало бы меня более привлекательной для тебя. Но человек, которым я стала, достаточно хорош для меня, и я та, кто должна смотреть на нее в зеркало каждый день».

— Бет, я не… я просто думаю… — начал он, но она оборвала его.

— Неважно, что ты думаешь, — перебила она и покачала головой. «Как я уже сказала, я боролась с этим весь прошлый век. Тяжело было научиться принимать себя такой, какая я есть. Но я дошла до того, что приняла себя. А потом появился ты, и я снова почувствовала себя недостаточно хорошей. Я начала слышать эти насмешки в своей голове — грязная шлюха, противная шлюха. Кому нужна такая грязная шлюха, как я?»

Бет снова покачала головой. — Я больше не хочу так себя чувствовать, Скотти. Я не хочу меняться, чтобы быть приемлемой для тебя. И я не хочу стирать человека, которым я стала, чтобы быть достаточно хорошей для кого-то. Правда в том. Ну, может быть, правда в том, что ты недостаточно хорош для меня. Может быть, я не хочу, чтобы в моей жизни был кто-то настолько ограниченный и осуждающий. Я думаю, что мне будет лучше без тебя. Потому что мне не нужен спутник жизни, из-за которого я чувствую себя такой маленькой и грязной».

Оставив его ошеломленным сидеть там, Бет встала и пошла в ванную, тихо закрыв за собой дверь.

Скотти просто сидел там очень долго, его разум был в смятении. Он не мог поверить в иронию всего этого. Наконец, он опомнился, увидел, кто она такая, и был готов ее принять, а она решила, что он для нее недостаточно хорош. И, черт возьми, он не мог винить ее. Он сделал все, что она сказала. Он смотрел на нее свысока и считал себя выше ее. Господи, он только добавил ей боли и страданий, заставил ее чувствовать себя маленькой и грязной, и это знание стыдило его. Скотти не считал себя лучше других. По крайней мере, не всегда. Но.

Но ничего. Вот что он сделал. и он, возможно, потерял ее из-за этого. Эта мысль напугала его до чертиков. Все это время он был так занят, беспокоясь о ее прошлом, и, сможет ли он принять ее, ему ни разу не пришло в голову, что она может не принять его. В конце концов, он был тормозом, не так ли?

«Боже, он был высокомерным придурком», — с отвращением подумал Скотти. После всего, через что она прошла, последнее, в чем нуждалась Бет, это чтобы он добавил ей боли, и все же это то, что он сделал. Ему нужно было это исправить. Он нуждался. в ней.

Резко встав, он направился к двери и тут же замялся. Скотти подозревал, что у него будет только один шанс, если он вообще будет. Он не хотел запутаться. очередной раз.

Вдохнув, он вздрогнул, опустил голову и тихонько постучал.

— Бет?

Подняв голову, она посмотрела на дверь, но не ответила. Она не могла. Она сидела спиной к стене между унитазом и туалетным столиком, обхватив руками колени, и ее сердце разрывалось. Бет не могла поверить, что она это сделала, что она действительно сказала то, что хотела, и ушла от Скотти, но это было действительно к лучшему. Она должна была позаботиться о себе. Этому ее научила жизнь: в конечном итоге нужно всегда заботиться о себе, и не стоит верить, что кто-то другой сможет сделает это за тебя.

— Бет, я знаю, ты расстроена, — теперь сказал Скотти с болью в голосе. — И ты имеешь полное право. Я был высокомерным и бездумным ублюдком. Но, пожалуйста, ты должна впустить меня, пожалуйста, просто выслушай, что я собираюсь сказать?

После мольбы последовала тишина, и Бет предположила, что он ждет ответа, но она не дала его. Она просто ждала, и через мгновение он начал говорить.

«Во-первых, если я был холоден и отчужден с тобой на протяжении десятилетий, то это было не потому, что ты мне не нравилась, девочка. Возможно, мне было трудно принять твое прошлое, но меня всегда тянуло к тебе, — твердо сказал он. «Я вел себя так рядом с тобой, потому что боролся с желанием затащить тебя в свои объятия и в постель. Я знал, что ты моя спутница жизни, это была нелегкая борьба, но я знал, что ты не была готова к этому.

На минуту повисла тишина, как будто он ждал ответа. Когда она не издала ни звука, он продолжил: «Но ты права. Я провел последний век или больше, будучи ограниченным и осуждая тебя, когда я не имел на это права. Я даже не знал тебя, девочка. Я просто сделал суждения, основываясь на том немногом, что я имел. Я знал, что ты была проституткой, будучи смертной, и судил тебя на основании этого, потому что у меня всегда было определенное мнение о том, какая женщина променяет свое тело за монету. Но ты не такая женщина, девочка. Теперь я это знаю.

Скотти снова сделал паузу, Бет опять промолчала. Ожидание.

— И это не только потому, что ты мне все рассказала. Я сам пришел к такому выводу, пока мы исцелялись от ожогов, и хотел сказать тебе, как только мы отдохнем, но когда я проснулся, тебя уже не было и….».

Она услышала его вздох через дверь.

— Прости меня, девочка, за то, что я не видел тебя ясно все эти годы. За последнее столетие ты показала мне, какой замечательной женщиной ты была, во многих отношениях. Я просто не смотрел.

«Бет, ты умная и смелая. Ты всегда готова помочь другим, не заботясь о собственном благополучии. Я понял это еще до этой поездки, хотя не думаю, что признавался в этом даже себе тогда. Но в тот первый день здесь я инстинктивно знал, что ты столкнешься с неприятностями, чтобы спасти ту женщину, которая была у Уолтера Симпсона, несмотря на то, что помощь ожидалась через двадцать минут. Тебя могли обезглавить и убить до прибытия помощи, и ты понимала это и все равно бросилась внутрь.

«А потом была Кира. Ты была так добра с ней. Ты могла бы просто передать сообщение, которое Мортимер велел передать ей, и на этом остановиться. Но ты видела, что она страдает от боли и склонна к самоубийству, и ты дала ей повод жить и убедила ее приехать сюда, в Торонто.

— А смертная в танцевальном клубе? Она не имела к тебе никакого отношения. Ты могла бы просто вернуться на танцпол и оставить ее с ее собственными горестями, но ты последовала за ней, чтобы попытаться помочь.

«И даже я. Девушка, ты взяла на себя боль, чтобы помочь мне уснуть и исцелиться, и это была ужасная боль. Большинство женщин убежало бы от этого, но ты вынесла ее, чтобы облегчить мои страдания.

«Бет, такая женщина, которой я тебя ошибочно считал, никогда бы не сделала ничего из этого. Моя мать никогда бы не сделала ничего подобного.

Бет опустила голову, когда Скотти говорил, но резко подняла ее и уставилась на дверь при упоминании его матери.

— Магнус указал мне, что у меня проблемы с матерью, — торжественно сказал он. — Он сказал, что я путаю тебя с ней. Я сказал ему, что он был неправ, но теперь я вижу, что он как раз и был прав. Я был уверен, что хорошо усвоил уроки, которые она мне преподала. Но правда в том, что я рисовал тебя той же кистью, что и ее, потому что она была холодной бессердечной шлюхой, которая променяла свое тело на монеты и все, что ей хотелось, и я думал, что любая женщина, которая была проституткой, должна быть такой же. Но ты не бессердечная, и…. Я был не прав, — беспомощно сказал он.

— И клянусь, когда ты мне все рассказала, я…. на этот раз я предложил три на одного, не потому что не могу принять твое прошлое. Это уже не так. Правда в том. У меня сжималось сердце, когда я слышал обо всем, через что ты прошла. Я чувствовал себя таким беспомощным, осознавая, что ты один на один со всем этим, и что я не могу тебе помочь. Я хотел убрать боль, которую я не мог предотвратить.

— Милая, — торжественно сказал Скотти, — Матиас сказал, что ему интересно, останешься ли ты моей спутницей жизни, если твою память сотрут. Этот вопрос мучил меня с тех пор, как он упомянул об этом. Это все еще так. Тогда это беспокоило меня, потому что, хотя я и не чувствовал, что могу претендовать на тебя, я, похоже, не мог и отпустить тебя. Но, Бет, к тому времени, как ты закончила говорить, я подумал, что если стирание памяти даст тебе хоть какую-то свободу от перенесенных мук, я рискну. Потому что я думаю, что люблю тебя, девочка. И я предпочел бы провести остаток своей жизни одиноким и несчастным, но, зная, что ты будешь счастлива и…