Я бегу к своему черному внедорожнику, — я избавился от джипа, мой драгоценный груз нуждался в более безопасной поездке, — и смотрю на Кэлли сверху вниз.

— У тебя все в порядке?

Она кладет голову мне на плечо, безмятежно улыбаясь.

— Я в твоих объятиях, Гарретт — это значит, что я великолепно.

~ ~ ~

Двенадцать часов спустя…

— Ух… А-а-а!! — Кэлли откидывается на подушки после того, как семнадцатитысячная схватка пронзает ее насквозь.

— Ты так хорошо справляешься, Кэл. — Я промокаю ее лоб холодной тканью. — Помни: визуализируй победу. Увидь, как это произойдет…

— О, к черту твою визуализацию! — кричит Кэлли мне в лицо.

В данный конкретный момент наших отношений — и ее положения — я знаю, что с ней не стоит спорить.

— Ладно, ты права, к черту визуализацию, она тебе не нужна. Ты справишься, Кэлли.

Ее лицо морщится, и она всхлипывает.

Думаю, что мое сердце, возможно, буквально разрывается из-за нее. Я ненавижу это — меня убивает то, что ей больно, и я делаю все возможное, чтобы сделать это лучше. Хотел бы я сделать это за нее, вынести эту агонию за нее.

Она жалобно качает головой.

— Я не знаю, как сделаю это, Гарретт.

Я придвигаюсь ближе со стула рядом с ее кроватью, обнимаю ее, прижимаюсь головой к ее голове.

— Нет, ты знаешь. Ты знаешь, детка. Ты такая сильная, я в восторге от тебя. И я прямо здесь, с тобой. А у меня есть ты… У нас есть это вместе.

Кэлли закрывает глаза, вдыхая мой запах. И мои слова, кажется, успокаивают ее. Я убираю ее мокрые от пота волосы с лица.

— У нас будет ребенок, Кэлли. Наш ребенок. Сосредоточься на этом, милая. Ты почти это сделала, ты так близко.

Она кивает, прижимаясь ко мне. И когда она открывает глаза, решимость и сила возвращаются в их изумрудные глубины.

— Хорошо, хорошо…

Я киваю и сжимаю ее руку.

— Хорошо.

— Грядут еще одни схватки, — объявляет Сью, медсестра.

Я помогаю Кэлли сесть, одной рукой обнимаю ее за спину, другой держу ее ногу под коленом. И когда начинаются схватки, она подтягивает подбородок, хватается за колени и стонет долго и громко, тужась изо всех сил.

И через несколько секунд негодующий, по-настоящему взбешенный крик наполняет комнату.

— Вот он! — объявляет доктор Дамато. — Это мальчик!

И он кладет мокрый, извивающийся, удивительный сверток на грудь Кэлли. Весь мой мир меняется и расплывается, когда появляется все больше слез — из глаз Кэлли и моих.

— Ты сделала это, Кэл. Ты так хорошо справилась.

Я обнимаю ее, и мы смеемся, и плачем, и смотрим вниз на чистое совершенство, которое мы создали вместе.

Позже, когда все привели себя в порядок и устроились, я лежу рядом с Кэлли на больничной койке, а между нами наш малыш. Кэлли выглядит усталой и такой чертовски красивой, что у меня болит в груди.

Мы перебрали несколько имен, но решили повременить с окончательным решением.

— Хорошо, первый раунд выбираем его имя из трех, — говорю я Кэлли. — Три… два… один…

Мы оба говорим это одновременно.

— Уильям.

Улыбка Кэлли становится шире, и в ее глазах появляются новые слезы.

— Уилл Дэниелс, — тихо говорит она. — Это хорошее имя. Красивое, сильное имя. Совсем как у его папочки.

Кулак Уилла обхватывает мой палец, крепко сжимая его.

— У него твои руки, — замечает моя жена. — Интересно, будет ли он играть в футбол?

Было бы здорово, если бы он играл.

Я люблю эту игру.

И надеюсь, что ему это тоже понравится. Что это принесет ему ту же радость, которую всегда приносило мне.

По сигналу Уилл издает сильный вопль.

— У него твой голос. — Я смеюсь. — Ему может понравиться театр.

Чего бы он ни хотел, пока он счастлив, я буду с этим справляться.

Кэлли смотрит на меня своими большими, зелеными, обожающими глазами.

— Я люблю тебя, Гарретт.

— Знаю. — Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Мой голос — тихий, священный шепот. — И я тоже люблю тебя, Кэлли.

Эпилог 3

"МЫ"

Кэлли

Я выхожу из аудитории, где группа исполнителей Лейксайда только что закончила собрание и планировала драмы и мюзиклы, которые мы будем показывать в этом году. Я направляюсь на тренировочное поле, где мой горячий муж-тренер проводит свою августовскую футбольную тренировку.

— Привет, миссис тренер Ди, — Эддисон Беламин, старшеклассница и капитан команды поддержки, машет мне, проходя мимо.

Да, так меня называют дети Гарретта — его ученики, чирлидерши и футболисты. Я думаю, что это мило — это заставляет меня чувствовать тепло внутри. И Гарретту это нравится… Всякий раз, когда он это слышит, в его глазах появляется то сексуальное, нежное, собственническое выражение пещерного человека.

— Привет, Эддисон. — Я машу в ответ, поднимаясь по тропинке.

И говоря о сексуальности…

Ничто так не возбуждает меня, как вид Гарретта на футбольном поле, держащего на руках нашего сына. Подозреваю, что он знает об этом, и это — помимо очевидной выгоды от общения со своим мальчиком — еще одна причина, по которой я думаю, что он приводит Уилла на тренировки при каждом удобном случае. Мой красивый темноволосый сын жует свою руку и с восхищенным вниманием наблюдает за игроками со своего места, в переноске на груди Гарретта.

— Что за ерунда, Дамато? — кричит Джерри Дорфман. — Неправильная игра — вытащи свою голову из ягодиц!

Гарретт и тренеры очень хорошо следят за своим языком, когда Уилл рядом. Его первым словом было "Па", но одному Богу известно, что было бы, не следи они за языком. Наверное, тупица.

— Нет, нет, нет! — Гарретт машет руками игроку на боковой линии. — Господи Иисусе, ты слишком крепко держишь мяч!

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет… — повторяет Уилл. Это было его второе слово.

— Это, черт возьми, генетическое. — Гарретт качает головой.

Это, должно быть, Патрик О'Райли. Он на той же позиции, что и его старший брат Ник до него.

Гарретт вынимает Уилла из переноски и держит его одной рукой, а второй прижимает сына к своему боку.

— Вот как вы должны держать мяч — это та сила давления, которую вы используете, чтобы удержать мяч.

Затем Гарретт кладет нашего десятимесячного ребенка на руку второкурснику и указывает.

— А теперь беги.

Уилл хихикает, когда его передают в другие руки, ему весело. И меня это не волнует, потому что я знаю, что Гарретт отрубил бы себе руку, прежде чем подвергнул бы нашего сына риску.

Тем не менее, когда футболист пробегает мимо меня, я добавляю свои два цента.

— Если ты уронишь моего ребенка, О'Райли, я сделаю тебе больно.

— Не волнуйтесь, миссис тренер Ди, я его не уроню.

Гарретт улыбается, когда я подхожу, его глаза скользят вверх и вниз по мне, и ему нравится то, что он видит.

— Привет. Ты закончила со своей встречей?

— Ага. Я собираюсь отправиться домой с Уиллом. Мы возьмем Вуди на прогулку вокруг озера.

Гарретт кивает, его темные волосы падают на лоб в моей любимой манере.

— Мы тоже скоро закончим здесь, еще час. — Он обнимает меня за поясницу, притягивая ближе. — Давай сходим куда-нибудь сегодня вечером. "Двенадцатую ночь" показывают в театре Хаммитсбурга. Ты можешь приодеться, мы насладимся шоу… Потом я отвезу тебя домой и раздену.

Я хихикаю.

— Хм… Кто будет присматривать за ребенком?

— У моих родителей дочка Райана и Анджелы, и сыновья Коннора — у него сегодня свидание…

Развод Коннора со Стейси был завершен в прошлом году. Теперь у него есть свой собственный дом в городе, и он пытается вернуться на сцену свиданий. Это было… авантюрно.

— …поэтому я решил, что мы тоже подбросим Уилла к ним — дадим им полную команду внуков. Они живут ради этого дерьма.

Я кладу руки на широкие плечи мужа.

— У тебя самые лучшие идеи.

Он шевелит бровями, его красивые карие глаза полны любви и грязных мыслей.

— Детка, у меня есть идеи на сегодняшний вечер, которые снесут тебе крышу.