— Эээ…, — раздалось сверху, а я тут же вспотел ледяной крошкой, с ужасом осознавая, что ушёл в свои мысли, находясь без ограничивающего экзоскелета, оседланный девушкой, которой я как раз и не хотел причинить вред!

Медленно-медленно поднял взгляд на лицо Янлинь. Та сидела на мне, упираясь руками в грудь. Глаза у неё были квадратные-квадратные, но ужаса в них не было ни капли. Вот офигения — на целую женскую баню, куда ввалилось три грузина!

— Я…, — прекрасная китаянка слегка наклонила голову набок, — Злюсь? На пустых громких людей? Сейчас? Нет. Ты злишься.

— Злился, — осторожно заметил я, — Прости, отвлекся. Способность такая — экспат. А как…

— Знаю, — настала очередь Янлинь меня удивлять, — Безопасность «Жасминной тени» — моя работа. Бабушка кричала из-за Паши. Но ты же… сильно пугаешь? Пугал? Я видела лица. Когда ты задумался. У тебя из лица другие лица выглядывали. Призраки лиц. Как Юлия, только быстро-быстро.

— Не страшные? — осторожно спросил я. Девушка в ответ лишь дёрнула плечиками, мол, не очень. А потом аккуратно, но твердо заявила, что должна доложить.

Ну должна так должна, чего уж там. Я всё равно без посторонней поддержки не пойму, что за хренью стал и как вообще жить дальше.

— Но я тебя почувствовала! — неожиданно победным тоном заявила мне девушка, хлопая ладошками мне по груди, — Ты злой! По хорошему злой! И не влюбился! Мне нравится! И… ооо?!

— Ну а ты думала? — всхрюкнул я, обхватывая молодое китайское тело своими загребущими лапами, — Сколько можно елозить?!

Правда, когда мы очень бурно закончили, почему-то было светло. Очень светло, что довольно необычно для подземного этажа и, учитывая, и так включенный в комнате свет. Наверное, по причине Палатенца, веявшей над вспотевшими нами всей своей призрачной вернувшейся персоной. Неловкое молчание прилагалось.

— Красивая! — одобрительно кивнула Юльке Янлинь, выскальзывая из-под меня очень удовлетворенным ужом, — Мне пора!

С её уходом неловкость возросла.

— Красивая, — то ли повторила, то ли устроила алаверды Юлька, величаво выплывая из комнаты.

И что это было?

Да ладно, пофиг, а вот почему Янлинь не зацепило ужасами, как и всех прочих, несмотря на то что какие-то рожи она у меня всё-таки увидела. Причем близко и качественно. По этому поводу я решил срочно доложиться товарищу Молоко.

Сначала женщина очень заинтересовалась этим случаем, даже засуетилась, но чуть позже, спустя несколько поспешных вопросов, внезапно успокоилась, сообщив, что да, конечно, очень интересно, но Цао Янлинь случай особый, поэтому не считается.

— В каком смысле, Нина Валерьевна?! — тут же заинтриговался я по самые помидоры.

— Не думай об этом, Витюш, — отмахнулась женщина, — Для простоты скажу, что она никого не боится. Не «ничего», а «никого». Только сам в эту тему не лезь, хорошо? Доверься моим словам. Всё там нормально. Я убежала, пока!

Вот те раз. Но тут и ежу понятно, речь про что-то связанное с способностями самой китаянки.

Успокоив себя мыслью, что пошло всё нафиг, включая странное пришествие голым трахающимся людям в виде вернувшегося с работы призрака, я было намылился в комнату, рассчитывая прикорнуть часов десять по вполне законным и объяснимым причинам, но не успел даже нормально отвернуться от интеркома, оказавшегося каким-то гибридом внешне-внутренней связи, как последний истошно и мерзко заверещал.

— Изотов на связи, — доложился я в трубку.

— Очень хорошо, Изотов, — ответил мне Окалины-старшей, — Одевайся во что не жалко и на выход. Я выслала за тобой машину.

— А можно не нужно?! — вполне закономерно простонал затраханный я.

— Р-разговорчики, лейтенант! — процедили мне в ответ, — Это работа. Бегом давай.

Работа. Очень интересно, какая у меня работа.

Надо съездить посмотреть.

— Здрасти, — пропыхтел я, впихиваясь в автобус, — А я тут к вам. Это…

Десяток очень хмурых мужиков в городском камуфляже, обвешенных оружием с головы до ног, в бронежилетах, разгрузках, со шлемами на коленях, посмотрели на меня вполне сообразно ситуации. Сразу почувствовал себя вошью. Шмыгнул на свободное сиденье, точнее, на его оставшуюся половинку, где принял непричемный вид. Напротив меня сидел еще один нефактурный гражданин лет 40-ка, в бронежилете и с «калашом», но куда меньших габаритов и суровости, чем те десятеро.

Ехали в тяжелом молчании, почти справедливо разделенном между нами двумя. Ну, почти справедливо, на меня бы косились куда активнее, но за счет подростковой дохловатости, я грамотно залип в стену, став почти невидимым для всех, кроме худого напротив. Тот, кстати, рассматривал меня с напряжением, но без ясно различимого желания дать пинка.

Гнетущая атмосфера изменилась, когда в вновь остановившийся автобус влезла никто иная, как моя дорогая Нелла Аркадьевна собственной персоной. Большая блонда была упакована в темно-зеленую униформу военного типа, но щеголяла распущенными волосами и особо хмурым выражением лица. Вполне её понимал, так как время было к вечеру, а день у нас обоих явно уже выдался непростым.

Военные мужики при виде товарища майора как-то нездорово оживились и затрепетали. Не то чтобы прямо затрепетали, а, как это говорится? Втянули пуза, выпрямили спины, ожили каменными мордами, заблестели глазами, вытянули шеи… ну в общем всё такое. Товарищ Окалина, сдвинув суровым взглядом весь ряд напротив меня, уселась на освободившееся место, сделав худощавого соседа объектом ненависти всех присутствующих кроме меня по причине касания бедняги могучей ляжкой, а затем принялась курить и смущать меня пристальным взглядом.

Автобус ехал. Я не смущался. Сложно как-то смутиться еще сильнее, сидя напротив профессиональной убийцы и охотницы на неосапиантов после того, как её собственная дочь полчаса назад вполне нахально подглядывала, как я занимаюсь сексом. Вместо смущения мной владела бесшабашная обреченность. Но такая, на полшишечки. Палатенцо не болтлива.

— Товарищ майор, разрешите спросить? — почти проскрежетал кто-то там сбоку.

Блондинка посмотрела в сторону звука как на говно, а затем вполне себе по-свойски выдала:

— Грубер, з****л, давай нормально. Чего хотел?

— А…, — в мужском скрежете проскользнула нотка облегчения, — Да вот узнать. Ну товарищ из ОБХСС — это понятно… а шкет-то нам на х*р?

— Ради шкета и едем, — «обрадовала» меня, да и весь автобус, Нелла.

Ближайшая ко мне груда мышц, брони, боеприпасов и небритости развернулась, нависнув далеко не радостной каменной рожей над моей выдающейся прической. Глаза вояки недобро сощурились, а затем он, развернувшись еще сильнее, неторопливо протянул ко мне лапищу. Я сидел, спокойно наблюдая, как здоровая лапа, раза эдак в две больше моей, щупает меня за КАПНИМ. Правда, тут вмешалась природная вредность, потому как я углядел у мужика выглядывающую из внутреннего отделения разгрузки пачку сигарет с оторванной крышкой. Ну и сп****л одну штучку в ответ на облапывание. Мужик засопел с непонятным выражением лица.