– Почему ты думаешь, что в жизни происходит лишь дай на дай? Тебе дарили внимание, когда-нибудь и ты о ком-то позаботишься. И, возможно, этой бездетной семье ты был тоже нужен, ведь они должны были кому-то отдавать заботу и тепло. Им Бог не дал своих детей, и ты им был нужен может даже больше, чем они тебе.

Паша долго смотрел на меня и наконец произнес:

– Сколько же всего в тебе… Я иногда помогаю людям, но окружающие не всегда меня понимают.

Как-то Паша попросил меня принести мои фотографии еще до замужества. Когда Паша рассматривал их, то сказал, что обычно не любит смотреть какие-либо фото, но ему было интересно, какая я была в юности. Посмотрев мои фотографии, он признался, что, если бы он меня встретил в мои 19 лет, я бы ему не понравилась.

С каждой поездкой мы с Павлом сближались все больше. Он не показывал свою заинтересованность мной как женщиной, и меня это радовало и успокаивало.

Как-то я попросила Витю свозить меня в клуб потанцевать, но он, как всегда, ответил:

– Иди танцуй с кем хочешь, только меня не трогай!

Я знала, что Виктора очень раздражала клубная музыка, но надеялась, что хоть раз в месяц можно было меня побаловать. Но Витя не считал нужным уступать, и мне ничего не оставалось, как смириться. С мужем мы стали чаще ссориться. Мне не нравилась его работа, дома его никогда не было, вместе мы никуда не выезжали. На море с детьми я ездила сама. В отпуск в Крым я ездила с детьми и братьями.

И я часто задавала мужу вопрос.

– Вот тебя никогда нет дома, но и денег ты зарабатываешь немного. Нам едва хватает на жизнь и выплату авто, которое мой брат, сжалившись над нами, не продал, а отдал нам в бессрочный кредит. Витя, оглянись! Почти все, что есть у нас в доме, купили не мы. Стиральную машинку нам отдала Инна, диван и кресла в зале – это тоже ее подарок. Витя, твоя работа разве стоит того?

Но Виктор был непреклонен. Однажды он даже сказал, что разрешает мне секс с другим мужчиной. Меня это удивило и даже обидело, но позже я поняла, что Витя просто был уверен, что я не сделаю этого, и не без основания. Я всегда все рассказывала мужу: про наши сабантуи на скорой помощи, про Васю, про то, что ко мне иногда пристают клиенты, и про то, как я быстро их ставлю на место. Муж был во мне уверен.

В наш салон пришла работать Оля, мастер маникюра. Она перешла к нам с другого салона. Очень красивая брюнетка, с голубыми глазами, моложе меня. Оля была очень хорошим мастером и с огромным багажом клиентов. Олю любили все. Несколько лет назад она боролась с раковой опухолью и победила ее. Но спустя время случился рецидив. Оля боролась, но в этот раз не смогла победить болезнь.

Мы с коллективом пришли на похороны, людей было много. Мы стояли во дворе, возле дома Оли, и вдруг Лариса со злостью в голосе сказала:

– Почему Бог такой несправедливый? Почему он решает, жить человеку или умереть, почему он забирает жизни так рано?!

Я слушала эти слова и внутренне ими возмущалась. Я подумала о том, что это люди несправедливы. Почему, когда женщина идет на аборт – она может решать, родиться этому ребенку или нет? Она легко идет на аборт, и ее за это не осуждают, а это же, по сути своей, убийство!

Бог дает нам огромный дар, новую жизнь, а мы убиваем эту жизнь. Так почему, когда он решает забрать чью-то жизнь, мы осуждаем Бога?! Забирая наши жизни, он знает, что это во благо. А мы, лишая жизни еще неродившееся дитя, зачастую поступаем просто эгоистично. По сути, нам жалко куска хлеба, нам жалко нашего времени на этого ребенка, и мы легко и просто убиваем новую жизнь.

Но свои мысли я держала при себе, не все люди готовы слышать правду.

Я сама была в числе этих убийц, сама ходила на аборт и не один раз. И если бы я заболела, то безропотно приняла это справедливое наказание. Хотя если честно, я никогда не сожалела о совершенных мной убийствах.

Я стала неплохо зарабатывать в салоне. Скоро моя Дана должна была стать выпускницей, и я начала собирать деньги на выпускное платье. Мне хотелось, чтобы у моей доченьки было самое красивое платье, и я готова была отдать за него любые деньги. Я понимала, что после выпускного Дана уедет учиться, а на следующий год уедет учиться и Вова. Я очень переживала и не знала, что мне делать, когда дети разъедутся. Несколько лет назад я даже сказала Вите, может завести еще одного ребенка. Но сама понимала, что это не очень хорошая идея. Я, наверное, предложила это только чтобы подразнить мужа, потому что Витя категорически не хотел больше детей.

И я понимала, что не решусь на еще одного малыша, тем более что я после сына сделала четыре аборта, «четыре убийства», и последний был неудачным. После него у меня возникли большие проблемы, и мне сказали, что я, возможно, больше не смогу иметь детей. Но тогда я не расстроилась, у меня было двое прекрасных детей, и я была благодарна Богу за них.

Дети у меня росли хорошие. А чего еще нужно было желать? Ведь известно, как сложно бывает с детьми: нужно заставлять их мыться по вечерам, чистить зубы, делать уроки, заправлять постель и прочее… Мне было трудно, я практически одна растила детей, приходилось зимой топить печь, носить уголь и дрова. Чтобы искупаться и выкупать детей, нужно было растапливать титан. Бесконечная стирка, уборка и разборки между детьми – все это выматывало. Да и после рождения сына я сказала, что не соглашусь больше рожать, даже за все золото мира. Вторые роды были слишком тяжелыми. И я сразу отметала мысли о пополнении нашей семьи. Но не смотря на трудности, которые пришлось пережить, я радовалась моим детям, они росли дружными.

Как-то Алла, жена моего брата, рассказала историю про моих детей. К Алле с Валиком в гости пришли Дана с Вовой, поиграть с Танюшей. Все вместе они вышли гулять к другим детям, и между ними возникла ссора. И когда началась драка, Дана собой закрыла Вову. Я гордилась своими детьми и иногда даже радовалась их шалостям.

У нас была собака Макс, помесь спаниеля с дворнягой, светло-рыжая кудрявая веселая псина. Макс была девочкой с мужским именем и Ириска – белая, пушистая, наглая кошка. Они каждый год приводили нам щенков и котят, дети перемешались с животными и росли добрыми и счастливыми. Наша собака провожала детей в школу, а на обратном пути она шла на базар и часто с базара тащила кость или кусок куриного окорочка своим детям. По понедельникам рынок не работал, и наша Макс сидела дома. Она любила и на работу со мной ходить, всегда находила в заборе лазейку и кралась за мной, так чтобы я не видела ее. И когда я почти подходила к работе, она радостно подбегала ко мне, понимая, что я уже не верну ее домой.

Как-то мои дети покрасили нашу собаку краской для пасхальных яиц. Я долго не могла найти ее, только к вечеру я зашла в сарай и нашла там Макс. Она сидела, виновато опустив голову. Я ее погладила, пожалела, и только тогда она выбежала из сарая. И когда я увидела свою собаку при дневном свете, я долго хохотала – она была вся розового цвета, и тогда я поняла, почему Макс не хотела выходить из сарая, просто мои дети покрасили ее.

Помню, как я зашла в магазин, а моя Макс осталась за дверью. Дверь в магазине была наполовину из стекла, и Макс прыгала у двери, чтобы увидеть мня. Она прыгала, а уши ее развевались. И она прыгала так всякий раз и до тех пор, пока я не выходила из магазина или пока хозяйка, сжалившись, не запускала Макс внутрь.

Летом, когда дверь в кухню была открыта, Макс заходила и съедала всю кошачью еду, которую я оставляла Ириске. Наевшись, Макс заваливалась под стол и спала. Увидев, что Макс в очередной раз заходит в кухню и ест корм Ириски, я прогоняла собаку. Но Макс решила, что я против лишь того, что она спала в кухне и она брала в зубы кошачью миску и быстро бежала на улицу.

Я была счастлива, у меня были прекрасные дети и верный муж, но все же мне не хватало его внимания. Нам всегда чего-то не хватает…