В том же тоне выдержано и письмо кардинала Антонио Барберини флорентийскому инквизитору: Конгрегация святой инквизиции очень недовольна тем, что Галилей немедленно не подчинился полученному из Рима приказу. Он не должен был оправдывать свое неповиновение ссылками на состояние здоровья, так как сам виноват, что довел себя до такого состояния. Это плохо прежде всего для него – выставлять причиной собственные болезни, и ни папа, ни кардиналы не желают мириться с этими выдумками. Для него самого неподобающе скрывать подлинные причины отсрочки своего появления1120.
Теперь – о позиции великого герцога. Надо отдать должное Фердинандо II – он не поддавался на угрозы и требования Урбана VIII, хотя великогерцогская твердость1121, разжигая упрямство понтифика (если действие, как известно, равно противодействию, то бездействие способно усиливать противодействие во много раз), подчас сильно осложняла положение Галилея. Великий герцог, не любивший Урбана, неизменно подчеркивал свое расположение к Галилею. Однако столкнувшись с прямыми угрозами Святейшего доставить ученого в Рим в оковах, Фердинандо вынужден был принять взвешенное решение и посоветовать Галилею не мешкая отправляться в дорогу. При этом великий герцог сделал все от него зависящее, чтобы облегчить своему математику тяготы пути и пребывание в Риме. Галилей понял – более тянуть с отъездом нельзя и в четверг 20 января 1633 года выехал в карете великого герцога из Флоренции в Рим. Перед отъездом он составил завещание, объявив своим наследником сына Винценцо1122, и написал пространное письмо своему давнему другу, парижскому юристу и эрудиту Э. Диодати, где ясно и откровенно сформулировал свою позицию: Почему мы должны начинать наши исследования с изучения слова Божьего, а не с рассмотрения Его творений? <…> Ведь сам Господь (если понимать Библию буквально. – И.Д.) подвержен гневу, раскаянию, забывчивости. <…> Но позволю задать вопрос: разве Бог, приспосабливая (свои слова, то есть текст Священного Писания. – И.Д.) к пониманию простого народа, когда-нибудь изменял свои творения? И разве Природа, непреклонный слуга Господа, безучастная к нашим мнениям и желаниям, не сохраняет и не поддерживает всегда один и тот же вид движений, геометрических форм и расположения частей во Вселенной? Разве Луна не всегда сферообразна?1123 Все это были замечательные рассуждения, но, увы, в Рим его вызывали не для обсуждения философских вопросов. Допрос в инквизиции – не семинар в Падуанском университете. И люди из окружения Галилея это хорошо понимали. Бедный синьор Галилей отправился, наконец, туда, – писал Чьоли Никколини. – Если бы Вы, Ваша Милость, смогли осветить его путь утешительным лучом надежды, развеселить его, сказать, что ему не грозит тюремное заключение, это уменьшило бы наши опасения касательно его здоровья: ведь уехал он в весьма плачевном состоянии, совсем слабый (и это чистая правда). Его высочество выделили для него лучший фамильный экипаж (прогон которого великий герцог потом попросит Галилея оплатить. – И.Д.) и дали распоряжение Вам, достопочтенный синьор Никколини, позаботиться о его жилище и пропитании1124. Ситуация осложнялась тем, что в январе и феврале в Тоскане (как и в других регионах средней и южной Италии) дует сильный (до 130 км/ч) северный ветер – tramontana. Дорога же, которой следовал Галилей, проходила в основном по открытой местности, где ветер был особенно резким и пронизывающим. Кроме того, окружающая местность кишела грабителями. Из-за эпидемии чумы Галилей вынужден был провести 22 дня (вместо обещанных кардиналом Франческо Барберини и папой восьми) в карантине на тосканской границе в местечке Понте-а-Чентино, неподалеку от Аквапенденте. Предоставленное ему жилище оказалось очень неудобным, а еда – скудной, только вино, хлеб и яйца1125. Однако когда вечером 13 февраля 1633 года, в первое воскресенье великого поста, он прибыл, наконец, в Рим, его самочувствие заметно улучшилось, и он был готов к активным действиям в свою защиту. Урбан VIII, хотя и не сдержал данного 13 ноября 1632 года Никколини обещания сократить для Галилея срок карантина, исполнил другую просьбу тосканского посла – обеспечить ученому «все возможные удобства»1126. Действительно, Галилей по прибытии в Град не только не был арестован и препровожден в тюрьму инквизиции1127, как это обычно делалось в подобных случаях, но ему было разрешено поселиться на вилле Медичи, в резиденции тосканского посла, где ему выделили пять комнат и специального слугу. «Не было случая, – писал Никколини Чьоли, – чтобы человека, который должен был предстать перед трибуналом, не держали бы в тюрьме в обстановке секретности <…> Я не знаю никого, будь то епископ, прелат или человек благородного происхождения, кто [в аналогичной ситуации] не был бы сразу же по прибытии в Рим отправлен в тюремную камеру»1128. Случай действительно беспрецедентный – за все время процесса, с 12 апреля по 22 июня 1633 года, Галилей не провел за решеткой ни дня. (Все расхожие изображения в живописи и описания в художественной и популярной литературе мук Галилея в застенках инквизиции, например рисунок Гойи [рис. 2.19], – не более чем плод воображения авторов этих полотен и книг.) Как справедливо заметил один из друзей ученого, сам факт, что Галилей явился в Рим в великогерцогской карете и жил за счет великого герцога в посольстве Тосканы, говорит о многом. Действительно, активная поддержка Галилея со стороны Фердинандо II стала мощным фактором в выборе папой и трибуналом стратегии и тактики ведения процесса. В беседе с Никколини (26 февраля 1633 года) папа напомнил об этом. Его Святейшество, – докладывал посол во Флоренцию, – ответил, что он оказал синьору Галилею особое благоволение, которое не оказывалось другим. Ему [Галилею] было позволено проживать в этом доме [в резиденции тосканского посла], а не в помещениях Священной канцелярии. И это было сделано только потому, что Галилей был любимым придворным своего светлейшего патрона, а также в силу уважения к великому герцогу, тогда как кавалер дома Гонзага, сын Фердинанда1129, был не только посажен в паланкин и под охраной доставлен в Рим, но и помещен в замок (форт Сант-Анджело, там находилась тюрьма инквизиции. – И.Д.), где его продержали до окончания процесса довольно долго1130. Разумеется, учитывались также и другие обстоятельства – всеевропейская известность Галилея, его многочисленные связи в клерикальных и светских кругах, его почтенный возраст и «dolori vaganti per il corpo (блуждающие боли в теле)1131. На следующий день по прибытии в Рим Галилей нанес визит бывшему асессору Священной канцелярии монсиньору Алессандро Боккабелле и его преемнику в этой должности (с 27 января 1633 года) монсиньору Пьетро Паоло Фебеи. Кроме того, Галилей намеревался посетить вновь назначенного генерального комиссара инквизиции Винченцо Макулано, но не застал того на месте. Подобная активность обвиняемого вызвала сильное неудовольствие в Священной канцелярии, и кардинал Ф. Барберини 15 февраля 1633 года через тосканского посла предупредил Галилея, которому в тот день исполнилось 69 лет1132, о «нежелательности общения и разговоров с посетителями, так как это по разным причинам могло бы нанести ему [Галилею] вред»1133. Нет, нет, речь не шла о домашнем аресте, это всего лишь, как несколько дней спустя заверил Галилея Макулано, «дружеский совет».
вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XX. P. 575. вернутьсяНадо сказать, что, хотя Фердинандо II был по своей природе человеком мягкого нрава, он постепенно научился говорить «нет». Понимая, что его способности как правителя ограниченны, он опирался на своих более искушенных в политике советников, многие из которых были его родственниками. Фердинандо пресекал всякое продвижение по службе в нарушение принципа «старшинства и таланта», он настоял, чтобы французские войска перемещались по территории Тосканы только небольшими группами, не более 150 человек, он добился, чтобы испанцы, набирая солдат на территории великого герцогства, платили рекрутам из своего кармана, а не из тосканской казны. Единственный ресурс, которым традиционно была богата Флоренция и который истощился в первые же годы его самостоятельного правления (начавшегося в 1628 году), были деньги. вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 520 – 522. вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. X. P. 23 – 26. вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XV. P. 29. Чьоли употребил термин «una buona lettiga», что можно перевести и как паланкин (кстати, в английских переводах чаще всего используется существительное litter), однако судя по обстоятельствам поездки Галилея, скорее всего, речь шла о специальной карете, а не о крытом кресле или кабинке, укрепленной на двух жердях и переносимой носильщиками. вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XIV. P. 429. вернутьсяС 12 по 30 апреля Галилея содержали в зданиях доминиканского монастыря, прилегавшего к церкви Санта-Мария-сопра-Минерва в центре Рима [рис. 2.17]. Заседания суда проходили в самой церкви, где находятся могилы художника-доминиканца фра Беато Анжелико (фра Джованни да Фьезоле) и Екатерины Сиенской, небесного патрона Италии и Европы, статуя Христа работы Микеланджело и великолепные фрески Филиппо Липпи (капелла Карафа). В декабре 1563 года по случаю окончания работы Тридентского собора торжественная процессия во главе с папой Пием IV прошла по Риму и завершила свой путь у этой церкви. Примыкавший к ней монастырь, основанный в середине XIII века и заметно расширившийся во второй половине XVI столетия, в соответствии с буллой Урбана VIII от 14 сентября 1628 года, стал резиденцией Священной канцелярии. В то время монастырь занимал большую территорию между Via dei Seminario, Via di Sant’Ignazio и Piazza Minerva. Две комнаты, в которых проходили заседания трибунала (ныне называемые «комнатами Галилея»), украшены потолочными фресками работы Франческо Аллегрини, одна из которых изображает победу католического войска над альбигойцами в сражении при Мюре в 1213 году. В период французской оккупации (1797 – 1814) в монастыре располагались казармы инфантерии. В настоящее время (с 1974 года) в бывших монастырских помещениях разместились учреждения итальянского парламента, в частности, в 1989 году туда была перемещена из Palazzo Montecitorio парламентская библиотека, которая ныне занимает шесть этажей, и «комнаты Галилея» являются читальными залами этой библиотеки (Santa Maria sopra Minerva / Presentazione di Nilde Iotti; testi di Franco Borsi. Roma: Editalia, 1990. [Le Sedi della Camera dei Deputati]). Посетитель может более или менее свободно пройти только в одну из «комнат Галилея» [рис. 2.18] (причем фотографировать запрещается), во вторую комнату формально вход рядовым посетителям запрещен, но в нее можно попасть из первой, поднявшись по винтовой лестнице на антресоли, которые связывают обе комнаты. Ничего мемориального ни в той, ни в другой комнате нет, сохранились только потолочные фрески. В остальном – обычное библиотечное оборудование. Вообще, осматривать в Италии места, связанные с жизнью Галилея, непросто, поскольку итальянская бюрократия (как светская, так и духовная) очень напоминает российскую (как светскую, так и духовную) своей тупостью, подозрительностью, поразительным незнанием истории и культуры собственной страны и плохим владением иностранными языками.  а б Рис. 2.17а,б. Церковь Санта-Мария-сопра-Минерва в Риме: (a) фасад, здание церкви примыкает к доминиканскому монастырю; (б) часть интерьера вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XV. P. 95. вернутьсяВидимо, Никколини имел в виду младшего сына германского императора Фердинанда II. вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XV. P. 55. вернутьсяКак заметили биографы ученого, день рождения прошел «without fanfare» (Shea W.R., Artigas M. Galileo in Rome… P. 179). вернутьсяGalileo Galilei. Le opere… Vol. XV. P. 41. |
