Первая касалась состава комиссии. Кроме самого Риккарди, который дал Imprimatur и которому поэтому не оставалось другого выхода, как защищать Галилея («in obbligo di difenderlo»923), в комиссию вошли «il Teologo del Papa» (то есть Ореджи; Риккарди не называл послу имен, поскольку информация носила сугубо конфиденциальный характер), о котором было сказано, что он «воистину преисполнен доброжелательности (veramente ha buona volontà)» к Галилею, а также некий иезуит (М. Инхофер), который был приглашен по предложению самого Риккарди, является его доверенным лицом и преисполнен самыми добрыми намерениями («con retta intenzione»924). Таким образом, люди собрались замечательные и жаловаться на состав комиссии не приходится.
Вторая новость, сообщенная Риккарди послу под большим секретом, была много важнее первой. Оказывается, в архивах инквизиции был обнаружен документ, свидетельствующий о том, что двенадцать лет назад925 кардинал Беллармино от имени Святейшего Отца и Священной канцелярии запретил Галилею «придерживаться этого (то есть коперниканского. – И.Д.) мнения», и «одного этого достаточно, чтобы погубить его окончательно (questa sola è bastante per rovinarlo affatto)»926. Поэтому отец Мостро еще раз просит великого герцога действовать очень мягко и осторожно, «molto placidamente»927. Для тосканского двора это стало шокирующим известием. Чьоли в письме от 16 сентября 1632 года от имени великого герцога попросил Никколини выразить отцу Риккарди благодарность и заверить его, что отныне во Флоренции будут следовать советам их buono amico928.
Что же именно было найдено в архивах Священной канцелярии? Выше (в «Прологе») было сказано, что информация о встрече Галилея с кардиналом Беллармино (26 февраля 1616 года) содержится в трех дошедших до нас документах: в протоколе «увещания» Галилея кардиналом, в котором упоминается также о строгом предписании комиссара Сегицци «не придерживаться, не преподавать и не защищать никоим образом, ни письменно, ни устно» теорию Коперника, в копии протокола заседания инквизиции от 3 марта 1616 года, где о предписании комиссара не сказано ни слова, и в приписке к протоколу заседания инквизиции 25 февраля 1616 года, из которого следует, что Беллармино и комиссар Сегицци говорили одно и то же. К несчастью для Галилея, в архивах Священной канцелярии был найден первый документ. Что же касается второго, то он отличается от остальных не только по своему содержанию, но и по месту своего нахождения в архиве. Он был помещен в собрание постановлений (Decreta) инквизиции929, и его копии нет в деле Галилея, что неудивительно, ведь, чтобы его найти, просто перебирая подряд огромное количество документов (а документы инквизиции хранились и составлялись отнюдь не в идеальном порядке!930), потребовалось бы значительное время (по оценке Т. Майера, не меньше трех месяцев931). До нас не дошло никаких свидетельств, что кто-то распорядился искать сведения о том, что произошло в резиденции кардинала Беллармино 26 февраля 1616 года, именно в папках Decreta. Да и увещанию Галилея в этом decretum от 3 марта 1616 года посвящено всего несколько строк. Более того, этот документ представляет собой, как выразился Т. Майер, «a second-hand summary»932, поскольку нотариус, который не присутствовал на секретной части собрания, сделал запись на основе переданных ему беглых заметок асессора. Вопрос же, обсуждавшийся на собрании Священной канцелярии 3 марта 1616 года, непосредственно увещания Галилея не касался, речь шла о необходимости включения книг Коперника, Фоскарини и некоторых других авторов в Index librorum prohibitorum. Поэтому этот документ мог привлечь внимание искавшего информацию, касавшуюся непосредственно Галилея и его отношений со Священной канцелярией, либо случайно попавшись на глаза, либо при условии тщательного изучения всех документов Decreta за 1616 год, на что должно было уйти много времени. Что касается первого документа, то неизвестно, при каких обстоятельствах и в каких архивных собраниях он был найден в начале осени 1632 года. Видимо, кто-то что-то вспомнил о событиях шестнадцатилетней давности.
Почему вообще стали поднимать архивы? Возможно, это было сделано по распоряжению самого Святейшего. Он мог припомнить, что примерно полтора десятка лет тому назад у Галилея были какие-то неприятности с инквизицией (или даже сам Галилей мог затронуть по неосторожности эту тему во время аудиенции у понтифика). Кроме того, из тех, кто в 1616 году был причастен к увещанию Галилея, до описываемых событий дожил прокурор-фискал Карло Синчери. В 1616 году он был помощником комиссара Сегицци933. Синчери, в частности, присутствовал на собрании Конгрегации инквизиции 25 ноября 1615 года, на котором было решено рассмотреть книгу Галилея «Istoria e dimonstrazioni intorno alle macchie solari» на предмет наличия в ней утверждений, противоречащих пунктам веры934. Но в любом случае найти этот документ, целиком посвященный увещанию Галилея и потому включенный в архивное собрание, скорее всего, как отдельная единица хранения, было много проще, достаточно бегло просмотреть архивные материалы за 1616 год.
По мнению Фантоли, документ был найден «неким членом Священной канцелярии, враждебно настроенным по отношению к Галилею», но не кем-то из специальной комиссии, поскольку последняя была создана папой с единственной целью – рассмотреть содержание «Dialogo» и действовала независимо от Священной канцелярии, а потому ее члены не имели доступа к архивам bнквизиции935. Это не совсем так. Доклад комиссии начинается со слов: «В согласии с приказом Его Святейшества мы изложили всю последовательность событий (tutta la serie del fatto), имеющих отношение к печатанию книги Галилея…»936. Можно допустить, что, желая воссоздать историю событий, члены специальной комиссии или, что более вероятно, ее «Präsident» (Франческо Барберини) сделали соответствующий запрос в Священную канцелярию (или обратились непосредственно к папе за разрешением просмотреть ее секретные архивы). Правда, может возникнуть вопрос – если комиссии было поручено изучить историю публикации «Dialogo» (то есть события 1631 – 1633 годов), зачем ей понадобилось разбираться в том, что произошло в 1616 году? Ясного ответа на этот вопрос у историков нет. Но, как мне кажется, разумно предположить, принимая во внимание то, как найденный документ об увещании/предписании 1616 года использовался в ходе процесса (о чем см. далее), что тот, кто его нашел (или отдал приказ просмотреть соответствующие архивы), занимал довольно высокое положение в курии и в инквизиции, пользовался большим авторитетом, был как-то связан с Комиссией, а главное – вовсе не был настроен враждебно к Галилею. Таким человеком, скорее всего, был кардинал Франческо Барберини. Но зачем ему понадобилось обращаться к истории шестнадцатилетней давности?
Думаю, что направление поисков было подсказано двумя обстоятельствами – желанием Франческо Барберини как-то помочь Галилею и информацией, содержавшейся в документах, касавшихся истории Декрета Конгрегации Индекса от 5 марта 1616 года.
