Каменные стены холодили, кое-где из-за просочившейся воды стены покрылись мхом, а с потолка свисали длинные сталактиты. Наконец его путь завершился в круглой пещере, стены которой, в отличии от других, были ровные, и никакая вода не разрушила их. Посередине располагался алтарь ― прямоугольное возвышение с толстой каменной плитой, на которой выдолбили кровостоки и древние руны заклятия. Когда-то давно этот алтарь познал немало человеческих жертв, но уже четыреста лет на него не проливалось ни одной капли крови.

Старик отпустил огонёк с ладони, и тот взмыл вверх, освещая захламлённые углы пещеры. Наверное, тут следовало бы прибраться, да всё как-то не до того было. Маг, кряхтя, вскарабкался на алтарь. Сел в ритуальной позе, с трудом сложив ноги, и закрыл глаза. Он давно уже не спускался в алтарь ― год так точно. Не было надобности, да и зачем тревожить Спящего, если тот сам пожелал спать. Стены темницы были сухие, и Хуртулею даже показалось, что они пахнут горячим камнем.

– Здравствуй, Антоний. Я узнал тебя, ― раздался в голове мага голос.

– Здравствуй, Альгар.

Спящему нравилось, когда маг обращался к нему человеческим именем, к тому же ему так было привычнее. Прочие, если бы они стали свидетелями этого разговора, удивились бы, что кто-то может так вольно обращаться к богу. Сам же Хуртулей давно забыл свою юношескую робость и предпочёл стать другом, нежели смиренным рабом.

– Ты редкий гость в моих снах. Зачем пришёл?

Старик внутренне поморщился: проникновение в Хаос, где обитал разум Спящего, с каждым годом давалось всё трудней.

– Скажи, в эту ночь тебе не снилось что-то странное?

– Нет. Ни в эту, ни в предыдущие. Пока я сплю так же крепко, как и прежде. Что тебя беспокоит?

– Я вспомнил старую легенду о трёх богах. Но не сама она меня беспокоит, а ощущение, что кто-то сделал нечто непоправимое.

– Например?

– Например, открыл замок. Ты что-нибудь слышал о других богах?

Мрак вокруг прояснился, и Хаос принял облик комнаты. Каменные стены и окна-бойницы говорили о том, что они находятся в замке. Сам Альгар сидел на подоконнике и смотрел в прозрачное голубое небо. Выглядел он так же, как четыреста лет назад, и одежда на нём была того же времени.

– Мой сон, что потёмки или бесконечное хождение среди призраков. Я ничего не вижу извне. Только то, что внутри, ― Альгар говорил медленно, словно начал забывать слова. ― Возможно, это был просто сон, а может быть, предостережение.

– Значит, кто-то может открыть замки и выпустить других богов?

– Может. Почему нет? Я точно знаю, что Медведь давно сбросил с себя медвежью шкуру. Он как-то был здесь, мы перебросились парой слов, но он больше созидает мир вокруг, нежели заботится о благе людей.

– А Птица?

Альгар тяжело вздохнул и повернулся к Хуртулею:

– Нет, её я не видел.

– Ты знаешь, где её заперли? Может, стоит проверить? ― не унимался Хуртулей.

– Не знаю. Не помню, ― Альгар прикрыл глаза, словно успокаивая себя. ― Это было так давно, что даже моя память стёрлась, словно камень на берегу моря.

– Но если какой-нибудь безумец её выпустит…

– Тогда и посмотрим, ― Альгар помотал головой и посмотрел на мага своими нечеловеческими глазами. ― Что-то происходит, Хуртулей. Здесь, в Хаосе.

– Ты…

– Чувствую, будто бы этот мир будит меня, но я держусь.

– Что это?

– Не знаю. Всемирный потоп? Конец света? Ещё одна война? Просто пришло моё время? Сотни вариантов. Я заглянул в сны тех моих детей, до кого мог дотянуться, и они вызывают тревогу. Дети, конечно. Да, собственно, и сны тоже. А может так статься, что виной всему другой ребёнок, который слишком далёк от меня.

– Нас опять ждёт безумный король? ― ахнул Хуртулей. ― Мало крови пролилось?

– Ты забыл, старый друг, безумие моих детей не единственное, что есть в мире. Люди порой сами собственными руками вершат расправы.

Хуртулей медленно открыл глаза и поморщился. Голова болела и хотелось пить. Разговор со Спящим всегда вызывал у него острый приступ мигрени, и в этом он винил исключительно обитателя темницы. Откуда-то сбоку раздалось лёгкое покашливание, и старик не сдержал раздражённого вздоха.

– Опять ты, ― буркнул он, спуская ноги с алтаря. ― Зачем на этот раз пришёл?

В освещённое пространство ступил молодой человек лет двадцати-двадцати пяти. У него было обычное, ничем не примечательное лицо. Разве что излишняя бледность, но на такие вещи мало кто обращал внимание. Высокий, жилистый, с крепкими сильными руками. Одевался незваный гость просто, без излишеств, и любой прохожий мог в нём увидеть как обычного клерка, так и какого-нибудь адвоката. Из всего этого неприметного образа выделялись глаза, да и то только, если мужчина не составлял себе труда их спрятать ― светло-зелёные, холодные и цепкие. Звали гостя Гленом, и он был из тех немногих, кто приходил навестить старика.

– Попрощаться, ― ответил Глен. Он подошёл к алтарю и смахнул пыль с его каменной крышки. ― Я уезжаю. В Рейне. Отец попросил присмотреть за агентом.

– Вот и езжай. Ко мне зачем пришёл?

Глен пожал плечами. На его лицо легла тень ― какая-то мрачная мысль пришла на ум. Он провёл рукой по лбу, словно хотел стереть свои эмоции.

– Меня беспокоит предстоящая операция. Отец надеется там что-то найти, а на мой взгляд – это пустышка.

– Сказал?

– Сказал, а он даже не выслушал меня до конца.

Глен столкнулся с извечной проблемой отцов и детей: когда первые воспринимали вторых как неразумных, требующих контроля человечков. Сколько бы вёсен не прошло, а дети для родителей всегда малыши. Хуртулей так же воспринимал всех окружавших его людей, и не важно, десять им или семьдесят. Разве что не было уже желания подтирать носы.

– Пройдёт. Не бери в голову, ― после долгой паузы сказал старик и, подумав, всё-таки добавил: ― Будь осторожен: что-то вот-вот произойдёт.

Глен поднял одну бровь и с иронией посмотрел на мага.

– Вот-вот – это завтра или через десять лет?

– Я тебе не провидец, ― рассердился Хуртулей и слез наконец с алтаря.

Он уже был в кабинете, когда нерадивый мальчишка его нагнал.

– Может, всё-таки расскажешь, что в той пещере? Зачем там алтарь?

– Не твоего ума дело.

Вот найдутся такие любопытные. Всё-то им нужно знать, везде свой нос сунут, а между тем большое знание ― большие проблемы.

– Что значит, не моего? Ты сам сказал, что я маг. Что могу…

– Глупость сказал. Не нужно тебе это.

Глен обежал старика, встал прямо перед ним и заглянул в глаза.

– Я пытался, как ты, огонь сделать. Нашёл старую книгу. Там фигуры эти… Вот смотри.

Парень выставил перед собой руки и скрестил пальцы в знак огня. Хуртулей едва успел схватить его ладони своими: только лёгкий хлопок раздался да запахло дымом.

– Дурак! Огненный столб пятого уровня ― не детская шалость. Такое даже в моё время только на открытом воздухе практиковали.

Глен стряхнул его руки, потряс ладонями и расстроенно проговорил:

– Да у меня всё равно ничего не вышло. Только навонял на всю квартиру. Старик, ну ты подумай, кто ещё сохранит твои знания?

– Иди давай, работай. Не до тебя. И не вздумай больше баловаться! Сам погоришь и других с собой захватишь.

Глен знал, что с Хуртулеем не мытьём так катаньем нужно, поэтому отступил. На этот раз. Когда гость покинул обитель мага, Ан развалился в своём удобном старом кресле, подпёр щёку и взглянул на картину. На ней была изображена молодая девушка с крупными кудрями модной лет двадцать назад причёски.

– Вот что мне с ним делать, Иссара? А? Может, и правда, в ученики взять, а то глядишь, сгорит дурак, ― Хуртелей отвёл взгляд. ― Нет, девочка. Нечего старое ворошить. Магия и так принесла этому миру слишком много бед.

***