У женщины была синевато-красная ледяная кожа, вены набухли, а сама она мелко-мелко дрожала, точно от озноба, хотя в комнате с закрытым окном стояла духота.

Продолжая держать ее, Грей спросил девушку в платье и фартуке сестры милосердия, жавшуюся в углу:

– Не ранена?

Она подняла на него зареванные глаза и выдавила:

– Н-н-нет.

– В коридоре полицейские. Иди к ним.

Девушка выскочила, тогда Грей ослабил хватку и, подтолкнув Гареллу в сторону дивана, как можно мягче произнес:

– Я должен позвать врача.

Дрожа, она посмотрела на него пустыми, тусклыми глазами. Женщина выглядела вполне милой, несмотря на яркий макияж, особенно заметный на синюшном лице. Черты казались смутно знакомыми, словно Грей уже видел ее в полицейской башне. Может, она была свидетелем по одному из дел? Или даже подозреваемой?

Мато резко замотала головой. Грей сел рядом на покосившийся диван – одна ножка короче другой. Комната была полна старой мебели: столов, стульев и досок. Настоящий преступник мог бы сделать это оружием.

– Мое сердце не бьется, врач сказал, – Гарелла с отчаянием посмотрела на коршуна. – А я знаю, оно еще бьется, но медленно. Он меня отпустил.

Простой вопрос «Кто?» так и рвался с губ, однако Грей не смел задавать его раньше времени, чтобы не спугнуть женщину.

– Я понимаю. И внутри так тяжело, кажется, кровь стала каменной, верно?

Грей сжал правую руку в кулак. Это было частью дела, закончившегося огненным адом. Его так хотелось забыть, но оно не отпустило даже с началом нового расследования.

– С вами такое было? Что со мной?

– Не было, но я знаком с тем, кто умирал дважды. Расскажите, что с вами произошло?

– Я не знаю! – Гарелла снова перешла на визг. – Я возвращалась домой, потом мне стало плохо, и очнулась я уже дома. Утром сердце закололо, а я знала, что в приюте мне помогут. Я пошла туда.

– Что за приют?

– Не знаю, я не была там никогда раньше. Так давит! – Гарелла говорила возбужденно, но глаза казались стеклянными, как у чучела. Она положила руку на грудь. – Я не чувствую ничего. Я знаю, что это все. Он так сказал. Я сделала, что надо было, и он меня отпустил.

– Кто? Что сделали?

– Не знаю, не знаю, не знаю, – как заклинание зашептала Мато. – Дай мне почувствовать себя живой!

Гарелла вдруг скользнула к Грею и, пытаясь залезть на колени, положила ледяную руку ему между ног. За одну секунду синие губы оказались так близко перед его лицом. Коршун обеими руками оттолкнул женщину в сторону от себя. Падая, она ухватилась за подлокотник дивана и так и осталась сидеть на полу, приникнув к нему, и все шептала:

– Живой, живой, живой…

Грей наклонился к ней, и одновременно с этим она дернулась и сразу обмякла, закрыв глаза. Инспектор прижал пальцы к шее – пульс остановился.

Грей медленно вышел. В деле появлялось все больше неизвестных переменных.

Двенадцать лет назад

Мальчик в старой потертой куртке, слишком большой для его тощего тела, стоял, вцепившись в прутья решетки, и со страхом смотрел на дворец с пятью высокими башнями. Во дворе сидели юноши и девушки в бело-красной форме. Сад был таким огромным, что их фигуры казались совсем маленькими, а лица вовсе стирались. Алето не видел ничего, но так же ощутимо, как запах распускающихся цветов, как ветер с набережной Эйнского моря, как привкус соли на губах, он ощущал магию.

Мальчик подался вперед, ближе к золоченым воротам, и снова замер. Он знал, что оказаться внутри нужно любой ценой – это его единственный шанс. Но если не поверят? Или выгонят?

Алето прижался лбом к прутьям и с тоской вгляделся в фигуры. Все говорили, что учениками Ордена жизни становятся только лучшие, самые достойные. А его же вся деревня называла оборванцем и тыкала пальцами!

Вот поэтому и надо зайти. Насупившись и грозно сжав кулаки, Алето сделал еще несколько шагов к входу.

– Эй! – по ту сторону неожиданно появился мальчишка. – Ты что, следишь за нами?

На вид он казался не старше самого Алето – лет десяти, может, одиннадцати. По нему сразу было ясно – аристократ. Алето уже видел таких: они ездили в экипажах, запряженных красивыми лошадьми, и одежда у них была без заплат, вся такая чистая и светлая, а рядом суетились слуги.

– Да не смотри так, я пошутил! – парень по-доброму улыбнулся. – Заблудился, что ли? Ночлежку ищешь? Тебе вниз по улице, а у такой большой серой статуи – направо.

– Не нужна мне ночлежка, – огрызнулся Алето, затем смягчил тон: – Мне к вам нужно. У меня есть магия.

Ученик смотрел просто и не выглядел задирой. Алето вспомнилось, как изображали юного Эйна-Дарителя: высоким, стройным, с длинными золотыми волосами и глазами небесного цвета. Мальчик напоминал его.

Он присвистнул:

– У тебя? Ты уверен?

– Да, у меня! – обиженно выкрикнул Алето.

В деревне только Синир знал, что у него проснулась магия, да и то понял он это случайно. Мужчина посоветовал прийти в Орден жизни, а на вопрос, как доказать, что у него есть сила, дал настоящий совет.

Алето достал из кармана нож и немедля резанул себя по ладони. Полоса набухла красным. Он только успел сморщиться, как аристократ схватил его за запястье и сильным движением дернул на себя.

– Ты что делаешь! – воскликнул ученик, положив пальцы на порез. Края защипало.

Алето попытался вырваться, но даже сквозь прутья парню удавалось удерживать его. Когда тот выпустил руку, кровь уже превратилась в корку.

– Я хотел доказать, что тоже так могу!

– Тебе кто сказал, что нужно так доказывать? – фыркнул ученик.

– Синир, из моей деревни.

– Не общайся с ним, он тупой или по-дурацки шутит. Как тебя зовут?

– Алето, а тебя?

– Эйнар. Алето, тебе точно нужно к нам? – улыбка поникла. – Поверь, здесь нелегко.

– А здесь будто лучше! У вас правда… – Алето замялся, вспоминая слово, сказанное Синиром. – Стипендии большие?

Парень кивнул.

– У меня мать не может работать. Если не будет этой вот, – Алето снова сделал паузу. – Стипендии, она умрет с голоду. И Лота, это моя сестра. Мне нужно к вам.

Эйнар уверенно кивнул:

– Хорошо, идем, теперь ты не один. Я приведу тебя к Альвардо.

– Кто это?

– Наш отец.

Почему-то Алето стало не по себе от упоминания этого имени, но он все равно пошел.

 Быстро спустившись по каменным ступеням, Алето вихрем залетел в комнату и упал на кресло, пристроив руку на подлокотник. Помещение напоминало колодец: в высоту оно было больше, чем в ширину. Запах сырости, привычный для дома, перебивал аромат крепкого табака.

– Не торопись, – с угрюмым видом произнес Энкарт, отрывая от губ трубку и выпуская колечки дыма, не слишком ровные и быстро распадающиеся в воздухе. – Твой кровный брат опять опаздывает.

Свет ламп усиливал морщины на лице Энкарта, и казалось, что ему даже не сорок, а все шестьдесят. Впрочем, некоторые в Ордене крови говорили, что он преуменьшает свой возраст – лысина подтверждала это.

– Безобразник, – изображая негодование, Алето осуждающе покачал головой.

Спустившись пониже в кресле, он сложил руки на животе. В этой комнате он бывал нечасто – обычно братья собирались наверху, в больших залах со старинной мебелью, пропахших пылью и книгами, напоминавших музей.

В Алеонте любили поболтать, что Орден крови – некроманты и чернокнижники, которые проводят кровавые жертвоприношения, издеваются над умершими, постоянно пьют, устраивают оргии и вообще. Если поделить все на два, то результат становился похожим на правду.

Да, опыты с телами были, но они же мертвы, какая им разница? А те, кого удалось вернуть к жизни, обычно говорили «спасибо». Это второй Орден боялся заглянуть за черту смерти – его последователи отказывались от половины тех возможностей, которые давала магия крови. Оба ордена были связаны с ней, но пока одни держались за выдуманные правила и все сводили к своему хорошенькому светловолосому богу, другие не боялись изучать жизнь и смерть.