– Речь не о том, чтобы увеличить паек, – быстро перебил его Фрэзер, – а скорее о типе пищи. Людям с больным желудком невозможно питаться овсянкой и хлебом из муки грубого помола. Можно ли найти этой пище какую-нибудь замену?

По закону каждому заключенному ежедневно полагалось по кварте овсянки и маленькая пшеничная булка. Еженедельно, по воскресеньям, тем, кто был занят тяжелым физическим трудом с рассвета до заката, для подкрепления сил дополнительно выдавали овсяный отвар и кварту мясной похлебки.

Грей вздернул брови.

– Что же вы предлагаете, мистер Фрэзер?

– Я думаю, что тюрьме выделяют средства на покупку солонины, турнепса и лука для воскресной похлебки?

– Средства-то выделяют, но мы сможем израсходовать их лишь в следующем квартале.

– В таком случае, майор, я предлагаю потратить эти деньги сейчас, чтобы обеспечить сносным питанием больных. А здоровые с охотой откажутся от своей доли мяса в будущем.

Грей задумался.

– А не ослабнут ли заключенные, если вообще не будут есть мяса? Вдруг они не смогут работать?

– Ну, тот, кто умрет, точно не сможет работать, – резко заметил его собеседник.

Грей хмыкнул.

– Это правильно. Но правильно и то, что еще здоровые недолго такими останутся, если долго будут питаться подобным образом. Увы, мистер Фрэзер, полагаю, что ваше предложение неосуществимо. Разумеется, это выглядит жестокостью, но по мне лучше предоставить больных воле божьей, чем рисковать здоровьем всех прочих.

Но Фрэзер, как известно, был упрямцем. Он опустил голову, коротко о чем-то подумал и осуществил новую атаку:

– Раз уж корона не в состоянии обеспечить нас нормальной пищей, возможно, вы позволите нам разнообразить свое меню самостоятельно, посредством охоты?

– Охоты? – Грей от изумления вытаращил глаза. – Выдать заключенным оружие и разрешить гулять по болотам? Господь с вами!

– Вот что Он с нами, в этом я сомневаюсь: у Него нет цинги и ему не требуется пропитание.

Майор непроизвольно подернул губы в усмешке, и Фрэзер несколько успокоился. Грея всегда можно было поймать на шутку, и сам он прекрасно осознавал, что это ставит его в невыгодные условия. С Джейми Фрэзером у них так всегда и бывало.

Обрадованный промежуточной победой, Джейми развил наступление:

– Ну что вы, майор, конечно, ни о каком оружии нет и речи, так же как и об охоте. Разрешите мне ставить на болотах силки, когда мы ходим на работы и режем торф, и оставлять себе ту добычу, что в них попадется.

Заключенные умудрялись ставить ловушки и без всякого дозволения, но охранники обычно забирали у них пойманное.

Обдумывая ответ, Грей медленно вдохнул и осторожно выдохнул.

– Но вам же понадобятся материалы для ловушек, верно, мистер Фрэзер?

– Лишь пара мотков бечевы, – заявил Джейми. – С десяток грузил и любая веревка. Остальное мы сделаем сами.

Майор потер щеку и согласно кивнул.

– Ну хорошо, – сказал он, присел к секретеру, опустил перо в чернильницу и нацарапал записку. – Завтрашним утром я издам официальный приказ по этому поводу. Что же до остальных ваших просьб…

Через несколько минут они обо всем договорились, и Джейми наконец-то успокоился и довольно отхлебнул заслуженный глоток хереса.

Он добился не только разрешения ставить ловушки, но и позволения заключенным брать себе добытый сверхурочно торф для отопления камер, и даже указа Сазерленду написать в Уллапул его кузине, имевшей мужа-аптекаря. Если муж кузины найдет возможность отослать лекарства, заключенные их получат.

«Неплохо за один вечер», – подумал Джейми. Он еще раз отпил из стакана и, наслаждаясь чувством выполненного долга, предался теплу, исходившему от огня.

Смотревший за шотландцем сквозь прикрытые веки Грей заметил, как тот чуть расслабил плечи: дело было сделано, и напряжение покинуло узника. Ну, это он так считал.

«Прекрасно, – проговорил про себя Грей. – Пей херес и отдыхай. Мне требуется, чтобы ты не ожидал удара».

Грей привстал, взял графин и почувствовал, как письмо Хэла хрустнуло в кармане. Застучало сердце.

– Не желаете еще глоточек, мистер Фрэзер? Кстати, не расскажете ли, как поживает ваша сестра?

Фрэзер от неожиданности широко распахнул глаза и побледнел.

– Как дела у вас в Лаллиброхе? Кажется, я правильно говорю это слово?

Грей отодвинул графин в сторону и уставился на собеседника.

– Не могу знать, майор.

Шотландец, как всегда, говорил спокойно, но сейчас зловеще прищурился.

– Не можете? А я бы сказал, что благодаря добытому вами золоту дела сейчас там обстоят совсем недурно.

Мускулы на могучих плечах Фрэзера явно напряглись.

Как бы между делом Грей небрежно взял с шахматной доски фигуру и переложил в другую руку.

– Наверное, Эуон – вашего зятя, кажется, зовут Эуоном? – знает, как им распорядиться.

Фрэзер, однако, вполне овладел собой и невозмутимо посмотрел прямо на взволнованного Грея.

– Коли вы так хорошо осведомлены, – сухо сказал шотландец, – вам, майор, думаю, известно и то, что мой дом стоит более чем в ста милях от Ардсмьюира. Не соблаговолите ли вы рассказать мне, как именно я сумел покрыть такое расстояние дважды за три дня?

Джон Грей уткнулся глазами в шахматную фигурку, которую он в задумчивости крутил в руках.

Это оказалась пешка, выточенный из моржовой кости злой на вид рыцарь, на голове которого красовался остроконечный шлем.

– На болотах вы могли встретиться с кем-то, кто передал вашим родным сведения о золоте или сам отнес им его.

Шотландец усмехнулся.

– Вблизи Ардсмьюира? Майор, откуда на болотах мог взяться хоть один человек, тем более мой знакомый? Больше того, тот, кому я мог передать то, о чем вы говорите? – Фрэзер стукнул стаканом по столу, очевидно, не намеренный продолжать этот разговор. – Майор, на болотах я никого не встречал.

– Почему же вы думаете, что я могу верить сказанному вами, мистер Фрэзер? – произнес Грей со всем возможным сарказмом.

На щеках Фрэзера вспыхнул легкий румянец.

– Я еще никому не давал повода усомниться в своих словах, майор, – негромко проговорил он.

– Неужели? – Грей говорил с неприкрытым гневом. – Помнится, вы однажды давали мне слово при условии, что я отдам приказ расковать вас?

– Я сдержал это слово!

– Да что вы?!

Начальник тюрьмы и заключенный напряженно выпрямились в креслах, сердито меряя друг друга взглядами.

– Вы выдвинули тогда мне три условия, майор, и я исполнил их без искажений.

Грей пренебрежительно усмехнулся.

– Правда, мистер Фрэзер? Однако какое такое дело внезапно заставило вас отказаться от общества компаньонов по камере в пользу дружбы с болотными кроликами, коли вы продолжаете настаивать, что ни с кем не встречались, и даже поручились в этом.

Он сказал это с таким очевидным презрением, что Фрэзер побагровел от злости и медленно сжал свои огромные кулаки.

– Да, майор, – произнес шотландец сквозь зубы, – я поклялся, что все было именно таким образом.

Тут Фрэзер обнаружил сведенные пальцы, медленно-медленно разжал кулак и опустил руку на стол.

– А что скажете о побеге?

– О побеге, майор, я уже сказал все, что считал нужным.

Затем осторожно выдохнул и, подозрительно уставившись на Грея из-под насупленных рыжих бровей, принял более спокойную позу.

После некоторого промедления майор тоже опустил спину в кресло и вернул пешку на шахматную доску.

– Мистер Фрэзер, скажу вам прямо и откровенно: я оказываю вам честь исходя из предположения, что вы здравомыслящий человек.

– Уверяю вас, майор, к вопросам чести я всегда отношусь чрезвычайно щепетильно.

Конечно, Грей услышал в словах узника насмешку, однако решил не обращать на нее внимания, тем более что сам он, похоже, одерживал верх.

– Видите ли, мистер Фрэзер, по большому счету, совершенно неважно, вступали ли вы в какие-либо сношения со своей родней и передавали ли сведения о сокровищах. Стоит лишь сделать подобное допущение, и оно станет основанием для рейда драгун в Лаллиброх, где им будет приказано провести обыск и допросить ваших родных.