— Ведьма! — Зовет Аленушка.

И тут же все мужики оборачиваются к ней. Айва едва не бросает здоровяка на землю, но сдерживается, а девушка, подступив ближе, останавливается и выставляет руки.

— Постой же! Нет! — Останавливает она колдунью.

Айва слегка прищуривается, не сумев угадать мысли девчонки, но пока ничего не предпринимает и старается удержать здоровяка на весу.

— Нет у меня сил, чтоб тебе навредить! — Продолжает Аленушка, двигаясь вперед по полшага. — Дозволь, лишь скажу, чего думаю!

— Ты чего удумала, дура. Стой. Назад. Ну. — Шипит сквозь зубы один из мужичков, но Аленушка не слушает.

— Я только…, лишь скажу, чего думаю. — Подходит она все ближе, пока, наконец, не останавливается прямо перед Айвой, уставившейся на девушку с подозрением и интересом.

— Скажи, прошу сердечно, коли мы пообещаем никогда сюда не приходить, ты же нас пощадишь? — Прижимает Аленушка к груди обе руки, делая такой жалостливый вид, что, кажется, будто она смогла бы разжалобить и бездушный камень.

Один из мужичков не сдерживается.

— Ты чего такое говоришь?! — Вскрикивает он сердито.

Айва бросает на мужичка хмурый взгляд, но и сама удивляется и застывает, когда вдруг Аленушка оборачивается с сердитым видом и начинает кричать звонким голосом.

— Я чего говорю?! — Ругается она. — Это вы чего делаете?! Не видите, не взять ее ни силой, ни хитростью! Уж вы и так, и эдак успели попытаться! Да только что ведьма с нами сделать может, вы подумали?!

Айва даже удивляется, замечая, как девушка быстро отыскивает к умам деревенских нужные ключи. Пусть на их лицах еще цветет гневный жар, а все же выражения мужичков тут же начинают остывать и даже исполняться беспокойством, после слов Аленушки.

— Вы подумали, на что ведьмы способны?! — Продолжает девица. — А что, если вода в колодцах почернеет? А ежели урожаи перестанут всходить? А если волки станут на овец нападать?! Да кто из вас может точно угадать, чего ей в голову взбредет?!

Айва даже не пытается останавливать девчонку, а та, взглянув на колдунью, будто и сама это понимает. От волнения она успевает запыхаться так, как не всегда случается после игр или работы, но остановить себя уже и сама не может, да и не пытается.

— Да вы поглядите, чего она может! — Указывает Аленушка на здоровяка. — Ведь шею же свернет, даже пальцем шевелить не нужно! А вилы, видали, куда вилы зашвырнула?! А вы…. Да вы ж только хуже сделаете!

И тут же Аленушка снова поворачивается к колдунье, складывает руки на груди и смотрит на нее с жалостливым взглядом.

— Смилостивись, могучая ведьма! — Взмаливается Аленушка.

И Айва, хотя и так едва удерживает болтающегося в воздухе здоровяка, с интересом глядит на девчонку, угадывая, не пытается ли та схитрить.

— Пощади нас, люди-то мы простые! — Продолжает девушка. — Да не из зла к тебе пожаловали, а лишь затем, чтоб самим защититься. Скажи, ведь, незачем тебе нам козни чинить? А коли так, отпусти нас. Слово мы ежели дадим, что сюда больше не сунемся, то и ты обещай, что нас трогать не станешь, и зла держать не подумаешь. Чего тебе нас бояться?

Повисает молчание, и почти все таращатся в это время на Айву, дожидаясь ее ответа. А несколькими мгновениями позже, она вдруг опускает руку и ставит вместе с другой на пояс. Здоровяк сваливается на землю, тут же начинает подниматься, а его в тот же миг с двух сторон подхватывают мужички и быстро ставят на ноги.

— Даже не знаю. — Отвечает Айва спокойным голосом.

И Аленушка на миг даже теряется. А в разговор уже торопятся вмешаться, но только один из мужичков делает шаг следом за здоровяком, Айва мгновенно вскидывает обе руки, и все тут же снова замирают.

— Стоять. — Говорит колдунья спокойным голосом. — Где ваши манеры? Я ведь еще не договорила.

Миг она выжидает, оглядываясь, но даже здоровяк не решается теперь перечить, и все, следуя его примеру, стоят молча, дожидаясь, когда Айва продолжит.

— Так вот, — вздыхает колдунья и медленно опускает руки, — я уже думала, если честно, головы вам оторвать да разбросать по полю, но твои слова….

И все же, договорить она не успевает. В своей искренней несдержанности один из мужичков, услышав слова колдуньи, тут же шагает вперед и разворачивается к остальным.

— Да чего мы уши развесили?! Чего ее слушать, ведьму проклятую?! — Говорит он с воодушевлением, приподнятым тоном, с чувством и горящими искренностью глазами. — Обманет же, как пить дать! Ух! Да лучше сгибнуть, чем с тварью ведьмовской якшаться!

Развернувшись и взглянув на колдунью, мужичок еще сверкает пылким взором страстного воодушевления, а впрочем, уже миг спустя замирает и больше не шевелится. Едва лишь он поворачивается, как вверх, перед колдуньей, взмывают чьи-то вилы, лишь на миг зависают, а после разлетаются прямо в воздухе на мелкие щепки.

На землю перед колдуньей сваливаются одни только железные зубья и несколько щепок. Никто даже проследить не успевает, куда исчезает черенок. Он просто разлетается по округе, и миг спустя от деревяшки ничего уже не остается.

И теперь, когда все замерли и уже больше не решаются без спроса шевелиться, напуганные такой ужасающей силой, колдунья подходит к мужичку так близко, что едва не прислоняется. Он же едва унимает дрожь и с трудом заставляет себя не прятать от колдуньи глаза.

— Еще раз двинешься без моего разрешения, — говорит Айва тихо, но зная, что в наступившей тишине ее услышит каждый, — и я тебя обращу в геморрой на заднице у деревенской шавки.

После такой угрозы мужичок окончательно теряет пыл и, сглотнув, остается стоять неподвижно, а колдунья, помедлив немного, заглянув еще раз мужичку в глаза, отступает на прежнее место, упирает в бок одну из рук и поворачивается к Аленушке.

— О чем я…, - заговаривает Айва, — ах, да. Хотела уже головы вам оторвать, но ты меня убедила.

Айва делает большую паузу, а потом начинает улыбаться одним уголком рта и слегка прищуривается.

— Может быть. — Добавляет колдунья.

И вдруг, удивляя Айву, девушка начинает глядеть строже, с укоризной. Во взгляде ее не заметить страха, и тут же становится ясно, что девчонка не боится, и все это выдумала не просто так. Аленушка даже уже собирается заговорить, делает вперед маленький шажок и набирает воздуха, но Айва рассмеивается, не дав ей вставить слово.

— Ха-ха! Ладно, шучу я, успокойтесь! — Смеется колдунья, но очень быстро, чуть ли ни мгновенно успокаивается. — Нет мне до вас, деревенщин, никакого дела. По-правде говоря, убивать вас тоже не хочется. Еще слухи поползут. Да и не зверь же я какой. Так что сделаем вот как: ежели пообещаете, что о произошедшем не вспомните, что дорогу сюда забудете, и что мальчишку никогда больше не вздумаете даже пальцем тронуть, то, так и быть, отпущу вас. Убивать я, и правда, вас не хочу.

И Аленушка тут же поворачивается к остальным. Миг она улыбается, оглядываясь с радостным воодушевлением на лице, но вдруг, мгновением спустя, улыбка медленно выскальзывает из ее меняющегося выражения.

— Ну чего же…? — Спрашивает она тихо.

А, сделав полшага, Аленушка тут же подступает к здоровяку.

— Ну скажите же чего-нибудь. — Уставляется она на него большими, распахнутыми глазами.

Жалостливый взгляд его не пронимает. А, впрочем, просьбу Аленушки здоровяк исполняет. Он спокойно взглядывает на колдунью и, наконец, отвечает.

— Сладко говоришь. — Вновь рождается тихий, уверенный, громовой бас, пропадавший все это время за печатью немоты. — Да только кто же ведьме-то поверит?

И Айва, шумно выдохнув, ненадолго отводит глаза и после снова оборачивается.

— Ладно. — Вдруг говорит она спокойно. — Объясню еще раз. Врать мне вам незачем, я вас могу в порошок стереть и по ветру развеять, моргнуть не успеете. А вам врать бесполезно, потому как я не поленюсь вернуться и головы всем поотшибать, ежели врать подумаете. Так что уговор наш самый честный, и сомневаться в нем может только дурак.

Здоровяк хмыкает, но отвечать не торопится.