— Я хозяйка! — что есть сил кричу ему. — Все починю! Обязательно!

И снова даю по газам. Машина уносится в темные просторы.

Наш с Эдуардом отель расположен за городом. Ярко горят фары, мурлычет магнитола.

Машина как-то странно скребет правым бортом, руль немного ведет. Должно быть, из-за моей неаккуратной манеры вождения — я попросту что-то в ней сломала. Если быть, честной, я и уехать бы не смогла, если б не автоматическая коробка передач.

Главное чтобы никто не заметил странностей.

Щелкаю по радио. Становится так тихо, что мне кажется, я слышу каждый удар своего сердца.

Это… с ума сойти просто. Я впервые свободна.

Не думала, что это будет так. Бросаю новый взгляд в зеркало заднего вида, но на сей раз глаза задерживаются на пассажирском сидении. Поправляю локон, пытаясь проглотить вставший в горле ком. Если бы рядом только был Руслан, я была бы счастлива. Только тогда я была бы по-настоящему свободна.

Воспоминание о сыне придает мне решимости и я расправляю спину. Сегодня я перешла дорогу страшному человеку и если полдня назад я еще могла бы попробовать убедить Сафонова в том, что я не виновата в том, что случилось с его супругой, то теперь… Теперь вряд ли я смогу оправдаться перед олигархом.

У меня для себя только одна причина — я сделала это ради ребенка.

Кстати, об этом.

Смотрю на телефон Сафонова, лежащий на пассажирском сидении рядом. Когда я выезжаю на трассу и выдается прямой отрезок пути, дотягиваюсь и набираю на заблокированном экране номер службы спасения.

Да, пальца олигарха теперь у меня нет под рукой, но это не повод оставлять его на полу в ванной, накачанным под завязку снотворным.

Гудки в телефонной трубке тянутся невероятно долго. У меня даже пальцы начинают неметь от напряжения — ужасно трудно вести машину одной рукой, особенно, когда слепят фарами встречные.

Да, я жена его врага. Да, я наделала дел. Но это не повод убивать человека.

Наконец оператор отзывается и я выдаю на одном дыхании:

— В отеле “Гарден” в номере А605 человек, наглотался снотворного и выпил бутылку виски.

— Соединю вас с медиками.

— Приезжайте!

Машину как назло ведет в соседнюю полосу, по которой летит фура. Мне едва удается выровнять руль. Телефон закатывается под сидение.

Я пытаюсь что-то отвечать медикам, но вряд ли они дежурному удается расслышать мой голос. Вскоре разговор прерывается и я думаю только о том, что если охране Сафонова очень понадобится, а это вполне вероятно, они сумеют отследить звонок.

Но сейчас не до этого. Вдали мигают огни аэропорта.

Я паркуюсь на заправке и бросаю взгляд на часы на приборной панели. Девять ноль два.

До встречи у меня чуть меньше часа. Самое время придумать план. А то получится как с Сафоновым. Кто-нибудь будет слишком сильно рисковать собой.

При мысли о том, что я могла бы покалечить олигарха, сердце неприятно ноет. Я правда не желала ему ничего такого. Мне кажется, Сафонов и так уже достаточно пострадал иначе не стал бы таким… помешанным на расплате.

Поворачиваю к себе зеркало заднего вида. Если охрана Сафонова была начеку, они уже меня ищут. От этого холодеют пальцы.

Пытаюсь взять себя в руки. Окей. Не бывает безвыходных ситуаций. Поэтому перевешиваюсь через ручку передач и заглядываю в бардачок.

И снова удача. Здесь визитница и банковская карта Сафонова. Я вспоминаю чат с абонентом А2 и передергиваю плечами, я припоминая то, как олигарх сорвался из клиники. Сафонов взял машину водителя, примчался в отель и что-то сказал Эдуарду, чем спровоцировал его.

Но думать некогда. Я очень надеюсь, что на сей раз повезло мне, а не кому-то другому, ведь на заправке есть банкомат.

Выхожу на ноябрьский мороз. Холод тут же прихватывает плечи. Одинокий мужчина удивленно косится в мою сторону. Размалеванная девушка с потекшей тушью в алом платье, вышедшая из побитого авто премиального класса — даже не представляю на что это может быть похоже. На ограбление?

Я делаю вид, что рядом нет никого — с Эдуардом я руку в этом набила. Касаюсь картой магнитного считывателя и да! Банкомат принимает ее без кода!

Кажется, у меня даже опускаются плечи от облегчения. Я могу снять деньги.

Ввожу наобум сумму с несколькими нулями, мельком замечая камеру, укрепленную сверху. Ну да, Эльвира, они легко пройдут по стоим следам, если им, конечно, этого будет нужно.

Выдыхаю. Не думать об этом сейчас.

Банкомат с шумом отсчитывает наличные.

Может стоило оставить Сафонова…

Что за мысли? Я… не знаю, что буду делать. Главное найти моего мальчика. Потом я улечу в другую страну. Я спрячу его где-нибудь в Европе или Азии. Я уверена, мы будем счастливы, начнем все заново.

Забираю купюры немеющими руками, вдруг слышу над ухом:

— Помочь?

Тот самый мужчина.

— С деньгами.

Я почему-то не думаю. Инстинкты, обостренные до предела, работают сами по себе. С размаха бью ему коленом промеж ног. Мужчина сгибается, а я растерянно смотрю на него.

Мне кажется, я начала чуять негодяев. Этот вот такой. Руки по-прежнему дрожат, только уже не от холода. Это нервное. Я впервые дала по-настоящему правильный отпор. Он думал меня ограбить, а может и хуже того.

Бросаю:

— Урод! — и возвращаюсь в иномарку.

— Шлюха… — воет он.

Даю по газам.

Сафонов, он был не такой.

Но думать об этом некогда. У меня сорок минут до встречи.

Паркуюсь у терминала за полчаса. К счастью в здании аэропорта есть фирменный бутик. Одежда спортивная, но плевать. Я одеваюсь как можно неприметнее, напяливаю кепку, наиболее спокойных цветов куртку и штаны, беру рюкзак и прячу волосы в ворот — вот так меня кажется не должны узнать.

Выходя из магазина я уже вижу женщину в сером пальто с белой папкой. Сердце, мне кажется, стучит под самым горлом.

Не знаю, что я сделаю, что скажу ей, потому что невдалеке вырисовывается фигура Эдуарда. Он ведет за руку маленького мальчика.

И тут инстинкты снова срабатывают быстрее мозга.

Бросаюсь к пожарной сигнализации, со всей силы бью по алой кнопке. Звучит сирена.

Мой муж в растерянности оглядывается. Женщина водит из стороны в сторону головой. В зале начинается волнение.

Тогда настает мой черед действовать.

Разбегаюсь, выждав момент и подхватываю на руки мальчика. Мне уже все равно, бежит ли кто-нибудь за мной. Я со всех ног рвусь к выходу, прижимая к груди маленькое теплое тельце.

Вдыхаю запах, только он как будто немного чужой.

Ребенок всхлипывает.

— Ничего, родной! — крепче прислоняю к груди. — Мама рядом. Все будет хорошо, Руслан, любимый мой.

— Ты мне не мама, — раздается вдруг и я немею.

Даю ребенку оторвать от моей груди лицо.

Это совершенно другой мальчик — русый с темными глазами.

— Я не Руслан, я Владик.

Черт! Глаза у него как у Сафонова.

Отрываюсь и упираюсь взглядом в бугаев. Они явно идут на меня. Делаю шаг назад, крепче прижимая к себе ребенка. Не отдам его им, даже учитывая, что он не мой. Эти мужчины явно ничего хорошего не сулят.

— Эльвира, стоять! — доносится сзади голос Эдуарда. — Сейчас же отдай ребенка, он не твой! Ты даже себе не представляешь, что это за мальчик!

Ошибаешься. Представляю.

Сафонов Валерий

Не сразу понимаю, что спал и мне снилась Рита. Ее руки, нежные, голос, полный радости. Такая, какой я еще хотел ее знать.

Ну а потом…

Они отняли у меня все, что было, добили практически, гнали как добычу, подстрелили как…

Пытаюсь поднять руку, но кисть не слушается, словно привязана. Дергаю сильнее. Еще… Еще!

Да вашу мать!

Каждый гребаный раз я поднимался и отвечал врагам, кем бы они ни были.

— М-мать! — свет бьет по глазам.

Единым движением приподнимаюсь и сажусь в постели. Черт их дери! Да это не постель, больничная кушетка.

— Валерий Владимирович… — глазами, огромными от удивления, на меня смотрит вбежавшая в палату медсестра.