Эллера осторожно выпуталась из объятий и попыталась встать. В голове шумело, как будто накануне она переборщила с вином.

Ровеналь мгновенно проснулся и тоже сел.

— Привет. Как ты?..

Эллера потёрла висок и, ничего не говоря, встала. Мятая рубашка дрэвов внушала отвращение и, отодвинув стенную панель, девушка принялась копаться в пожитках прежних обитателей корабля. Одежда выглядела свежей, но Эллеру не оставляли мысли о том, что она принадлежит мертвецам. И хотя умом она понимала, что надеть её — самый разумный вариант, справиться с собой всё равно не могла.

На ходу стягивая рубашку, она отправилась в душевую. Забросила вчерашнюю одежду, основательно пропахшую гарью, в стиральный блок и несколько минут нежилась под горячими струями, представляя себе, как вода уносит все воспоминания вчерашнего дня.

Наконец, обмотавшись полотенцем, она вышла в спальню и огляделась по сторонам. Ровеналь полулежал в постели и что-то читал на планшете.

Эллера не испытывала никакого желания говорить — вообще ни с кем, и с ним в том числе. Однако нужно было обсудить, что делать теперь.

Она так и не успела подобрать слов, когда Ровеналь поднял глаза от монитора и посмотрел на неё.

В одно мгновение Эллера осознала, что тот понимает всё. Видит её насквозь. Ей захотелось скукожиться, сжаться в комок. Сбежать. Выпрыгнуть в открытый космос — только бы не дать спутнику понять, насколько беззащитна она сейчас и насколько уязвима.

— До ближайшей точки перехода несколько часов лёта, — первым нарушил молчание Ровеналь. — Ты можешь ещё поспать. Или перекусить.

Эллера кивнула. Спать она абсолютно не хотела — боялась, что вернётся кошмар.

Впрочем, не хотела она и обследовать этот пустой корабль в одиночку. Если исключить из рассмотрения вариант с самоубийством, Олсон вообще не хотела оставаться одна.

— Пойдёшь со мной? — осторожно спросила она. — Я могла бы попробовать испечь пирог…

— Мне почему-то кажется, что тебе сейчас абсолютно не до пирога, — Ровеналь отложил в сторону планшет и встал. Первым подошёл к двери и кивнул на неё: — Идём.

Они пересекли коридор и вошли в кухонный блок.

Эллера огляделась по сторонам — здесь всё было точно так же, как и на её собственном корабле. Такой же типовой интерьер. Не хватало только экрана на стекле и личных вещей.

От этого сходства Эллере на мгновение стало нехорошо. Показалось, что она заблудилась в отражениях, бредёт по зеркальному лабиринту, где за каждым поворотом её ждёт одно и то же лицо.

Она качнула головой, пытаясь развеять наваждение, и шагнула к кофеварке.

— Забыла, какой ты пьёшь, — пробормотала она.

— Чёрный. Безо всего.

Эллера кивнула и принялась готовить кофе, а Ровеналь открыл холодильник и принялся изучать. Накануне он немного пополнил запасы, но особенно хорошей еды не нашёл — было попросту не до того. Теперь он достал хлеб и ветчину и принялся готовить бутерброды на двоих.

— Время истекает, — глухо произнёс он. — Ещё немного, и мой мир будет не спасти.

Олсон вскинулась и вопросительно посмотрела на него.

— Я думаю, теперь они направятся на Кармелон, — пояснил он.

— Почему они не сделали этого раньше?

— Не знали, как уничтожить нас до конца. Эквилибриум знал.

Эллера помолчала.

— Не уверена, что если это знал Эквилибриум, то знали и мы, — осторожно сказала она.

Ровеналь пожал плечами. Поставил на стойку перед Эллерой тарелку и сам надкусил бутерброд. Он молча жевал, а Эллера тем временем спросила:

— Это было так же… так же, как вчера?

Ровеналь нахмурился и качнул головой.

— Нет, — произнёс он. — Всё было слишком быстро, чтобы я смог понять, что произошло. А когда потом проснулся… Был уже далеко. И не мог поверить до конца. Видеть мёртвые тела своих друзей и просто знать, что их больше нет — всё-таки не совсем одно и то же. Я испытывал и то, и то. Только в разное время.

Эллера вяло кивнула.

Они продолжили есть в тишине. Олсон старательно заставляла себя думать о завтрашнем дне. Получалось плохо, и чтобы отвлечься, она наконец спросила вслух:

— Что мы будем делать теперь? Летим на Кармелон?

— У этого корабля в полном порядке гипердрайв, так что — да. Если ты всё ещё со мной, — осторожно добавил Ровеналь.

— Я всё ещё с тобой, — Эллера поёжилась, отгоняя мысль о том, что больше ей попросту некуда идти. — Оружие у нас есть?

Ровеналь кивнул.

— Я кое-что нашёл. И кое-что было на корабле. Осмотрел грузовые отсеки, пока ты спала…

При мысли о грузовом отсеке грудь Эллеры снова сдавила боль. Собственная глупость не давала ей покоя.

— Теперь уже некуда отступать, — произнесла она. — Не знаю, как ты, а я найду способ уничтожить этот Орден. Даже если мне придётся делать это одной.

Закончив завтрак, они переместились в рубку и посмотрели карты, которые предложил бортовой компьютер.

Кармелона там не было — разве что в тех разделах, для которых требовался особый доступ, но как туда пробиться, Эллера понятия не имела.

— Не волнуйся. Я знаю путь, — сказал Ровеналь, видя, что девушка чувствует себя не в своей тарелке.

— Дело не в пути, — Эллера встала из пилотского кресла и растерянно огляделась по сторонам, как будто не решила, куда пойти дальше.

Ровеналь выжидающе смотрел на неё, но Олсон не знала, как объяснить.

С самого утра её преследовало чувство, что она потеряла опору. Стоило сделать шаг, и пол раскачивался под ногами, и в любую секунду корабль грозил опрокинуться вверх дном.

Рука всё время тянулась к виску — активировать имплант — и тут же опускалась. Эллера боялась проверять. Боялась позвать и услышать тишину.

«Ты сходишь с ума, — мрачно думала она. — Тряпка Эллера, соберись!»

Собраться не получалось. Лишённая надежды, она потеряла ориентир, и если раньше гибель Эквилибриума казалась ей скорее препятствием на пути к победе добра, то теперь она необыкновенно отчётливо ощутила, что побеждать больше некому. ЭПВО отвечал не на все её вопросы, и Эллере было в чём его обвинить, но… теперь ЭПВО не было. Не было вообще никого, кто мог бы противостоять злу.

— Эллера, ты не одна, — тихо сказал Ровеналь, угадав её мысли.

— Я одна, — твёрдо ответила та, не глядя на спутника. — Я одна, потому что ты не будешь бороться с Инквизицией вместе со мной.

— Я же сказал: я сделаю всё, чтобы тебе помочь.

— Ты сказал, что не примешь этот бой.

Ровеналь вздохнул. Он не знал, что ответить, потому что в нём боролись два чувства: он искренне хотел помочь девушке, которая стояла перед ним, но не допускал и мысли о том, чтобы вернуть человечество под власть Эквилибриума.

— Я сделаю всё, чтобы тебе помочь, — твёрдо повторил он. — Тебе, Эллера. Зачем тебе эта борьба? Ты сама сказала: людям всё равно. Их устраивает та жизнь, которая есть у них теперь. Ты не можешь принуждать их всё поменять. Если тебе не нравится порядок, который установила Инквизиция, — идём со мной. Кармелон никогда не станет подчиняться им.

— Ты не понимаешь! — Олсон резко повернулась к нему. Она сама не заметила, как стиснула кулак. — Дело не только во мне. Эти люди живут в нищете, подчиняясь законам, которые превращают их в растения. Они не могут решать за себя, и каждый из них может оказаться раздавлен — просто потому, что его дом стоял на пути Великой Инквизиции. Так же, как оказалась бы раздавлена я — будь я просто Эллерой Олсон, спутницей Колберта Венсена. Так же, как оказался раздавлен Колберт. Никто, ни один человек не значит для Инквизиции ничего.

Она перевела дух и продолжила немного спокойнее:

— Кем я стану, если просто сбегу? Такой же, как они! Эти люди не управляют своей жизнью, потому что каждый сам за себя. Потому что каждый боится, что в одиночку не сможет сделать ничего. Хотя стоит им объединиться — и они бы создали новый мир. Они выбрались бы из нищеты, они не позволили бы богачам себя обирать.

Эллера замолкла. Она не увидела и тени понимания на лице Ровеналя, и просто покачала головой.