Эллера улыбнулась и, отбившись от двоих мужчин несколькими вежливыми фразами, развернулась лицом к окну.

Корпуса посольства располагались в самом центре города, так что простор был не очень велик. Но всё же за окнами виднелся пруд, в зеркальной поверхности которого сейчас отражались яркие огоньки звёзд Ноктюрна. Одна из них медленно двигалась над планетой, то и дело моргая и вспыхивая, и Эллера некоторое время наблюдала за ней, размышляя о том, спутник это или просто метеор. В это время года метеоров над Ноктюрном было полно.

— Красивая планета, — вполголоса сказала она, обращаясь одновременно и к Крайтону, и к самой себе.

— Ты здесь впервые? — тут же раздался голос из-за спины. И прежде, чем Эллера успела обернуться, незнакомец продолжил: — Как бы ни была красива эта планета, она не красивее, чем ты.

Олсон позволила себе бросить взгляд через плечо, а через пару мгновений увидела перед собой ещё одно знакомое лицо. С этим не-человеком она встречалась не только на страницах газет — впрочем, и в газетах в том числе.

— Дарен, — Эллера изобразила улыбку, хотя по спине пробежал холодок. Как и с Колбертом, с Дареном она была знакома уже довольно давно. В основном по заданиям — в том смысле, что Дарен Осан интересовал ОПВЭ так же, как и посол. Никто из кураторов пока что не смог дать Эллере ответ на вопрос, на кого работает Осан, но подозрения относительно него возникали не раз. Как и Эллера, он слишком часто оказывался в горячих точках и скандальных ситуациях. Как и у Эллеры, у него было абсолютно чистое досье — комару носа не подточить. Считалось, что Дарен Осан — обыкновенный авантюрист, не пойманный на незаконных делах. Но Эллере слишком часто казалось, что этот даэв с чёрными кудрями рокового красавца и зелёными ведовскими глазами слишком много знает и слишком мало говорит.

— Любуешься на звездопад? — Дарен остановился возле окна. Как и Олсон, он смотрел на тот участок неба, по которому только что пронеслась мерцающая звезда. — Или на созвездие Дракона?

— Что? — Эллера вскинулась. Последние слова отозвались холодком в спине, хотя и не говорили ей ничего.

— Там, видишь… — Дарен ткнул пальцем в черноту небосвода, и только теперь Эллера поняла, что на этом участке нет ни одной звезды. Ни одной, кроме той, что только что пронеслась и потухла где-то вдали.

— Чёрное небо, — озвучила она.

Дарен улыбнулся и посмотрел на неё тем взглядом, от которого большинство девушек в зале переставало контролировать себя.

— Только кажется, — насмешливо ответил он. — Раньше с любого края Галактики можно было разглядеть, что в этих координатах мерцают семнадцать звёзд. Семь ярких — и ещё десять потускней.

Эллера молчала, не понимая, к чему клонит собеседник. Однако тот ждал реакции, и Эллере пришлось принять игру.

— И что стало с ними теперь?

— Никто не знает, — полуулыбка Дарена стала ещё хитрей. Он снова отвернулся к окну и кончиками длинных пальцев провёл по стеклу. — Одни говорят, они потухли… и не вспыхнут уже никогда. Другие верят, что Звёздный Дракон уснул — и проснётся, когда настанет срок.

Эллера подошла ближе и некоторое время всматривалась в темноту. Потом хмыкнула и отвернулась.

— Я не верю в сказки, — озвучила она. — Извини, мне нужно найти того, с кем я прилетела.

Рубка пылала. Ровеналь буквально чувствовал, как опаляющие алые языки подкрадываются к нему.

Что горело, он не знал — и не хотел знать. Все мысли сосредоточились вокруг того, чтобы посадить истребитель.

Угнанный истребитель. «Наверное, поэтому меня и вычислили. Вшитые маячки или что-то вроде того», — пронеслось в голове. Сожаления Ровеналь не испытал — его заглушила обжигающая боль.

На мгновение промелькнула мысль, что это конец — промелькнула и тут же исчезла, потому что по носовым камерам хлестнули ветви деревьев. Видимость пропала напрочь.

Ровеналь попытался вывернуть штурвал и поднять нос, но стоило истребителю начать набирать высоту, как тройной залп заставил его нырнуть снова в листву.

Ровеналь зажмурился — потому что смотреть всё равно было не на что. Одна рука потянулась к амулету, висевшему на груди. «Спрятать», — короткая мысль. Но Ровеналь никак не решался его отпустить. В крупном дискообразном предмете сошлись все его надежды, вся его жизнь. И Ровеналь продолжал сжимать его одной рукой, пока истребитель сбивал носом с деревьев крупные хрустящие плоды.

«Почти нашёл, — думал он. — Столько лет поисков… И ты почти что здесь. Неужели я так и не узнаю, кто ты такая?»

Ровеналю впервые в жизни стало страшно. Не от того, что он мог умереть. Ровеналь Вартарион потерял уже всё, что мог. Его жизнь стала ошмётком другой жизни, в которую уже нельзя вернуться. Он сам был атавизмом времени, которое кануло в небытие. Он не боялся умирать. Но цель была так близка, что под сердцем невольно заныло от этой мысли: «Я так и не увижу тебя».

Никогда Ровеналь не думал, что вся его жизнь, все помыслы и мечты могут вот так вот скрутиться тугой спиралью вокруг одного-единственного человека. Никогда — до тех пор, пока мир, за который он боролся, существовал. Пока жила вера, что им удастся победить.

«А теперь ничего нет», — привычная боль кольнула под сердцем. Ровеналь давно не пытался от неё избавиться. Привык, как к последнему напоминанию о тех, кого больше нет. Изо всех сил он старался заставить себя поверить, что надежда спасти Кармелон ещё есть. Но сейчас как никогда понимал, что история звёздных драконов подходит к концу. Вот-вот. Через несколько секунд. Когда нос истребителя ударится о каменный карниз скалы и взрыв разорвёт на части его тело — тело дракона, которое могло бы перенести столько ран, сколько не видел на своём веку ни один человек.

Корабль качнуло, и Ровеналь почувствовал, что из рассечённого виска сочится кровь. Он не заметил удара — только ноющую боль, которая с каждым мгновением становилась сильней.

Снова попытался вывернуть штурвал, но крылья не слушались. Трещали, грозили рассыпаться в прах.

Погоня исчезла, и Ровеналь подумал, что его, видимо, зачислили в мертвецы. Это было хорошо. Очень хорошо. Если бы не одно «но» — оставалось не стать мертвецом на самом деле.

Очередной утёс пронёсся в опасной близости от корпуса корабля.

Ровеналь не сдержал витиеватого ругательства, когда прямо из-за него вынырнул другой.

Третий.

Наконец, ущелье закончилось, и Ровеналь увидел перед собой ровные пики небоскрёбов столицы Ноктюрна.

Судорожно защёлкал по сенсорной панели, пытаясь активировать режим невидимости. «Если бортовой компьютер ещё не сдох».

Бортовой компьютер не сдох. По крайней мере, не до конца. И двое патрульных флаеров прошли в считанном десятке метров от него.

Ровеналь с облегчением выдохнул — и тут же об этом пожалел. Из-за спины раздался протяжный скрип и треск.

Ровеналь понял, что отваливается хвост.

Судорожно принялся вводить на панели поисковый запрос.

До места, на которое указывал энколион, оставалась пара десятков километров. Между зданий, по узким улочкам города.

Переулки были пусты — все до одного. Планеты, вступившие в Конфедерацию, вводили комендантский час.

Зато за пылающими окнами домов виднелись силуэты людей, которые расслаблялись вовсю — пить и развлекаться в пределах стен собственного дома никто не мешал. Формальный закон о том, что нельзя мешать соседям по ночам, никто не собирался соблюдать.

Если бы у Ровеналя была парочка свободных пальцев, он бы их скрестил. Но вместо этого оставалось лишь бормотать забытые всеми молитвы Звёздным Ветрам. Не то чтобы Ровеналь слишком верил в них — но знакомые слова успокаивали. Позволяли не думать о том, что у истребителя уже нет шасси и приземлиться он не сможет вообще никак.

Наконец впереди показались внешние стены комплекса зданий, отмеченного на навигаторе как «Посольство Гестора».

Оставалось не вписаться в них.

В последний раз поднять корабль вверх.

Перескочить…

И можно падать на траву.