— Мы пойдем. Нам ещё с моей семьей поздороваться надо, — говорит Петя Насте и мы удаляемся.
— Рада была вас видеть, — просияла Настя и в обнимку с ноутбуком куда-то отправилась.
Она так искренне радуется, что становится не по себе. Начинаю понимать, за что Петя её так ценит. От неё как будто свет исходит. Такого человека и обидеть жалко. Есть в ней что-то волшебно-завораживающее. По крайней мере по энергетике.
Мы направились дальше по коридорам и по итогу вышли в огромный зал. Высокий узорный потолок, украшенные столы, сцена, большое свободное пространство. Интересно для чего оно? Всё блестело от роскоши и задавало очень высокую планку в мире эстетики и богатства.
Казалось, так выглядят не миллионы, а миллиарды денег. Интересно сколько зарабатывает компания его отца? Хотя какая в самом деле разница. Будто это что-то меняет. Мне сложно поверить, что это реальность. Всё так магически выдержанно в одной стилистике. Золотые, бежевые и синие тона уместно окрашивали пространство в свои самые чистые, глубокие и благородные оттенки.
— А почему синий? — отмираю, поедая глазами пространство.
— Цвет Династии, — пожимает плечами Петя, будто ничего сверхъестественного в этом ничего нет.
Руки так и тянуться всё потрогать. Взгляд останавливается, когда я замечаю, что на одной из стен возвышаются портреты и их очень много.
— А кто все эти люди? — спрашиваю, хотя внутренний голос и так мне нашептывает ответ, когда на одном из портретов замечаю Петю.
— Мы же не просто так называемся Династией. Это не особняк для меня и уж точно не дом. Это музей. А родители здесь иногда развлекаются, делая вид, что тут живут.
Подхожу к картинам ближе. Хоть они достаточно крупные, чтобы можно было спокойно всё разглядеть, но расположены слишком высоко, что невозможно дотянуться. По крайней мере с моим ростом.
Замечаю на портрете с Петей, его родителей и скорее всего брата и сестру. По крайней мере все они похожи между собой. Его брат выглядит более мрачно, тяжелый взгляд и волосы на несколько тонов темнее. Так же, как и сестра тёмненькая, сразу видно, что у них это от мамы. Петя же был копией отца.
— Это твои родители и…
— Да брат и сестра, — слышу, как дрогнул и помрачнел голос Пети. — Брата больше нет в живых. С сестрёнкой всё хорошо, слава богу. Последний семейный портрет с братом.
— Прости… Не тактично с моей стороны. А как он умер?
— Лучше тебе не знать. Не спрашивай ладно, — Петя отвернулся и сам начал осматривать зал.
Правда зря спросила. Видимо это произошло не так давно и достаточно свежая рана. А может они были так близки, что не смотря на сроки давности ему больно и по сей день.
— А как сестру зовут? — пытаюсь переключить внимание.
— Полинка, — ответил Петя, останавливаясь напротив огромного окна.
— Полина, Петя — вас всех на букву «П» решили назвать? — подмечаю забавную логическую цепочку.
— Ага. Брата Павлом звали.
— Павлов Павел? Прям тавтология. Первенец. Наверное, большие надежды на него возлагали, — начинаю говорить, но затем прикусываю себе язык, не туда меня занесло не туда.
— Нет. Возлагали на меня. Всегда на меня, — мрачно ответил Петя не сводя глаз с окна.
Пока я теряюсь в мыслях, чем можно разбавить мрачную обстановку, двери распахиваются и зал залетает девчонка. Судя по внешности, узнаю сразу. Та самая Полина Павлова. На вид лет шестнадцать где-то.
Она вихрем проносится и обнимает Петю, тот словно ожидал поэтому даже не дернулся от неожиданности, а просто спокойно ответил ей взаимностью.
— Братишка! Я так рада тебя видеть, — разливается по всему залу её звонкий голос.
— Взаимно. Как экзамены? Все мои рекорды побила? — спокойно отвечает Петя.
— Нет. Зато управление вертолётом сдала идеально. Мне сказали могу вполне с тобой посостязаться. Как и в управлении прочей техники, — радостно начинает Полина, а затем мнется. — Только мне бы твоя помощь кое в чём все-таки пригодилась бы.
— И в чём же? — тепло улыбаясь спрашивает Петя.
— Никто как ты не метает ножи — это раз. А ещё я совершенно точно не понимаю, как ты их перехватываешь в воздухе. У меня вообще не получается. Только пальцы перерезала, вот смотри.
Тараторит Полина показывая ему свою перебинтованную руку.
Я же стою в сторонке и решаю не вмешиваться. Это настолько мило, что меня просто трогает наблюдать за этим. Во всяком случае Пете очень идёт образ старшего брата. Хотя какой образ ему может не подойти даже не представляю.
— Ай, — осматривает Петя руку Полины. — Ладно, позже научу. Только без самодеятельности пожалуйста. Либо с инструктором, либо со мной. А с кем ты занималась вообще?
Полина смущенно закатывает глаза.
— Да так с другом одним.
— Что ж это за друг такой, что добровольно пальцы тебе согласен резать? — скрещивает Петя руки на груди и внимательно заглядывает Полине в глаза ожидая увидеть её реакцию.
— Да не виноват он. Я просто криворукая и пальцы не туда сую, — отмахивает Полина улыбаясь.
— Стесняюсь спросить, чем вы там вообще на тренировках занимаетесь.
— Не стесняешься раз спрашиваешь, — смеется Полинка. — Да всё нормально. Не переживай. Чисто профессиональная наработка навыка. Тренер обычно с нами. Да и ни во что опасное я не лезу.
— Смотри у меня. Просто твоя тяга к адреналину иногда пугает.
— Не все же как ты забивают себе голову. Хотя у тебя задачи посерьёзнее стоят.
Глядя на них, что-то внутри меня начинает просыпаться. Я так сильно расслабилась, что память позволила немного заглянуть под завесу.
Перед глазами проносится тот же зал, где мы стояли, только наряженный немного иначе и вокруг очень много людей. Мой взгляд падает на Петю. Он улыбается так тепло и искренне, что этот образ врезается в душу.
Вспышка. Всё потухает, и я оказываются в каком-то тёмном помещении. Тут настолько темно, что рассмотреть вообще ничего невозможно. Чувствую только холод и страх.
— Ты знаешь, что делать, — морозом по коже проходится незнакомый шёпот.
Вздрагиваю от неожиданности. Мышцы сокращаются от нервного напряжения и сковывают моё тело, словно саркофаг.
Чувствую, как кто-то меня берёт за плечи. Судя по рукам, точно узнаю Петю. Кажется, что он что-то говорит, но разобрать ничего не могу. Глаза всё ещё смотрят в никуда, но чувствую, как возвращаюсь из воронки воспоминаний обратно в реальность.
Взгляд наконец фокусируется на Пете, только он уже молчит и просто смотрит на меня в ожидании обеспокоенным взглядом.
Не знаю, что в память врезается сильнее: морозный шёпот или Петина улыбка, но глядя на него внутри разливается тепло. Как-будто передо мной стоит самый родной человек на свете. Неужели я могу вспомнить? Неужели я правда могу вспомнить?!
— Привет, — мои губы растягиваются в глупой улыбке, и я начинаю смеяться.
— Ты чего это? — Петино беспокойство смешивается с недоумением.
Он сильнее сжимает мои плечи и пристальнее глядя мне в глаза.
— Я кое-что вспомнила, — отвечаю, закусывая губу, понятия не имею как люди разговаривают о подобном.
В каше из полной запутанности и смущения сложно разобраться и найти путь к действию.
— Понял, — серьёзно говорит Петя, замирая будто анализируя что-то. — Даже знаю почему.
Он быстро выхватывает из кармана телефон и набирает чей-то номер. Как обычно его взгляд сосредоточен только на мне.
— Жень. Твоя теория работает. Я проверю её еще раз и думаю будем копать в этом направлении, — вижу, как Петя пытается всеми силами сдержать свою улыбку, но его выдают глаза.
Выслушав по всей видимости Женин ответ, Петя кладет трубку, убирает телефон. Ясно видно, как его глаза загораются надеждой, но он сопротивляется этому чувству.
— Что за теория? — аккуратно интересуюсь, но Петя молча прижимает меня к себе.
Я обнимаю его в ответ. Память на чувства и ощущения начинает просыпаться и если первую минуту я чувствовала себя в его объятиях как дома, то, когда чувства начали распускаться словно цветок лепесток за лепестком мне стало страшно от глубины и силы ощущений. Резко отстранившись, виновато смотрю в Петины глаза, но встречаюсь только с понимаем.
