Настя кратко кивает.

— Простите.

— Дурочка что ли? Я благодарить тебя должен. Ладно я пошел. Потом первым делом к тебе зайду.

— Спасибо большое, — вижу, как Настя постепенно успокаивается и гневно ударяю по кнопке лифта.

Ну что отец. Тоже решил поиграть в свои игры? С возвращением.

Петя

Вваливаюсь в кабинет отца резко распахнув дверь. Без стука. Без прелюдий. Правила приличия пусть побережет для кого-нибудь другого. Ну уж точно не для сына в гневе, которым он вечно пытается манипулировать.

Несмотря на то, что отец с дороги вид у него достаточно свежий. Конечно. Вся наша династия тщательно следит за своим здоровьем. Ресурс жизненной энергии в нашем регламенте самое важное.

С грохотом кидаю ему на стол сначала папку с документами по делу, а потом с хлопком сверху кладу бумаги что принесла Настя. Плюхаюсь в кресло напротив, закидываю ноги на стол, скрещиваю руки на груди и испытующим взглядом смотрю на отца.

— Объяснения будут? И не говори, что это не правда. Всё равно рано или поздно узнаю.

Отец всё это время спокойно наблюдал за моими движениями и даже ни на секунду не шелохнулся. Умиротворенный строгий взгляд никогда его не покидал.

— Для начала здравствуй сын. Может ноги со стола уберешь?

— Нет. Хочу, чтобы ты хорошенько прочувствовал настроение беседы, — отвечаю с ухмылочкой.

Отец неторопливо берет документы и по мимолетному взгляду на них понимает откуда растут ноги у моей реакции.

— Ах это, — спокойно отвечает он. — Откуда у тебя эта информация?

— Ты её не тронешь. Если да, то я определённо покажу тебе весь вкус значения «сладкой» жизни, — предупреждаю его.

— Любишь свою команду я смотрю.

— Порву любого, кто их обидит. Это разрешено только мне, и то для контроля качества.

Всё же скидываю ноги со стола и опираюсь локтями о стол. Сцепив пальцы в замок, опираюсь на них подбородком.

— Я жду. Не томи. Я тебе не блюдо, которое нужно готовить.

— Похвально-похвально, — приговаривает отец и открывает папку с делом.

— Без. Лирических. Отступлений, — медленно и твёрдо требую, а затем вежливо добавляю. — Пожалуйста.

— Всё-таки не зря тебя мама воспитывала, а то я уже надежду потерял, — отец откинулся в своем рабочем кресле, посмотрел ещё раз на бумаги, а потом на меня. — Это правда.

Вскакиваю с места и впечатавшись ладонями в стол гневно смотрю на отца.

— Неужели?! Серьезно?! Регистрировать смерть брата как убийство?! Это, по-твоему, нормально?! Выходит никто его не убивал. Он не умер в особняке! Руки Марка не так уж и запачканы! И какого чёрта брат делал в машине с Лией в момент столкновения? То есть он просто умер в автокатастрофе! Или ты и здесь соврал? Он вообще мёртв?

Мне хотелось разнести весь его шикарный минималистический светлый кабинет к чертовой матери. Вышвырнуть всю его дорогущую мебель в эти роскошные панорамные окна. Но я сдерживался.

— Да мёртв. Ты же лично был на его похоронах, — размеренно отвечает отец, никак эмоционально не перенимая моего настроения.

Его стойкость всегда вызывала у меня неподдельное восхищение, и я всегда хотел стать таким. Таким же холодным и непробиваемым. Правда мне до него далеко.

— А зачем тогда весь этот цирк?

Сажусь обратно, откинувшись на спинку кресла и скрещиваю руки на груди. Закинув ногу на ногу в нетерпении, жду ответа.

— Хотел, чтобы из жажды мести ты вернулся на работу, — поясняет отец.

— А! Твоя очередная манипуляция? Ну так я по факту вернулся. Только ради мести за Лию. В смерти брата оказывается никто и не виноват, — пытаюсь успокоиться.

— А ещё чтобы можно было поймать негодяя и посадить его как минимум за это, — добавляет он. — Мы имеем дело с Мельниковыми. Эти продажные адвокаты отмажутся от чего угодно. Сам понимаешь.

— Улики уже подтасованы?

— Да. Всё готово.

— А если я захочу, ты откатишь свой план назад?

— Смотря чем аргументируешь, — отец вернулся к папке с делом и стал её изучать.

— Не верится, что это просто твоя очередная провокация! А я повёлся.

— Ты тоже подготовился ко встрече со мной я смотрю, — отец протягивает мне мой бланк на взятые препараты. — Не говори мне, что ты их пьешь. Вижу, что ты не под ними.

— Ничто не мешает мне проглотить в любую минуту пару таблеточек. Тем более теперь они у меня всегда с собой, — ухмыляюсь я, глядя на бланк.

— Мог бы просто поздороваться, сказать, что соскучился, — рассуждает отец пролистывая документы.

— В династии Павловых, к сожалению, так не работает. Так делают только в нормальных семьях, — язвлю в ответ.

— Мы тоже нормальная семья. Ничем не хуже, — не отвлекаясь от работы спокойно говорит отец.

Заливаюсь смехом.

— Хватит нести бред.

Отец молча кивает, глядя на документы.

— Отлично. Я смогу зарегистрировать дело. Ты блестяще поработал. Надеюсь также и продолжишь, — он закрывает папку и поднимает взгляд на меня. — С твоими талантами мы бы могли добиться многого. Ты лишаешь мир героя в виде себя. Как же ты не понимаешь. Ты способен на большее чем сидеть и клепать музыку. Вряд ли кто-то способен вообще побить твои рекорды.

— Героя? Ты, кажется, оговорился. Может монстра? А?

— Нет сын. Иногда нужно сделать всего одну плохую вещь, чтобы не допустить больших потерь. Ты как никто это знаешь.

— А вдруг я опять перейду черту? Кто меня по кусочкам собирать будет? Ты? Вряд ли…

Воспоминания проходятся по мне морозом по коже. Начала подступать тошнота и становилось жутко. У нормальных людей ностальгия, счастливое детство, а у меня кровь, боль и страдания взамен на мир и справедливость.

— Ты не перейдешь черту, — с уверенностью заявляет мне отец.

— С чего ты решил?

— Ты знаешь, что за ней, — тяжело вздохнув он продолжает. — Ты просто не уверен в своих силах, а я да.

— Да я изменился с тех пор, но… Вдруг дело примет такие обороты, что я не справлюсь с гневом. Мне страшно даже думать, что тогда произойдет, — искренне говорю.

— Тот человек, который так сильно любит свою команду? Тот человек, который ради любимой женщины делает то, что ненавидит и при этом терпит боль от разрыва отношений и её амнезии? Ты? Вот твой храм света и спокойствия. Я не верю, что ты способен на что-то дурное.

— Мне бы быть таким уверенным. Но ты не чувствовал того, что чувствовал я тогда, — стараюсь не поддаваться воспоминаниям, чтобы не было так тошно. — Я не хочу быть таким, но не отрицаю факт того, что могу заиграться.

— Да. Делаешь ты всё максимально убедительно. Но может этот опыт и делает тебя особенным. Может это и есть секрет твоего успеха, — рассуждает отец.

— Что-то этот успех уж больно дорого стоит.

— Нет ничего бесплатного в нашей жизни. Просто больше веры и иди работать. Я пока займусь приёмом и внутренней частью конфликта, — отец достал другие документы и дал мне понять, что пора идти.

В расстроенных, мерзких и тошнотворных чувствах решаю уйти домой.

Лия

Мы ехали с Мариной в полной тишине. Я пыталась проанализировать всё произошедшее и собрать картинку в целое. У меня пока не было каких-либо потрясающих меня эмоций так как мне до сих пор не верилось, что всё окружающее меня правда.

Когда рядом Петя, то все принимает какие-то волшебные свойства и краски, что порой кажется это какой-то сон из прошлого. Но вот его снова нет рядом и, кажется, вернулась суровая реальность. В которой нет ничего кроме музыки и Стаса.

Стас точно! Достаю телефон и вижу от него семь пропущенных. Ладно. Позвоню потом. Тем более в машине с Мариной наедине разговаривать бы было крайне неудобно. Думаю, в связи с перестрелкой они вряд ли провели фест. По крайней мере буду на это надеяться.

Мне стёрли память с помощью сыворотки. Петя специальный агент. Я что-то украла и меня ищут. Когда я восстанавливалась в центре реабилитации, то ожидала чего угодно, но только не этого.