Петя перестал играть и повисла гробовая тишина. Он пересел спиной к роялю и молча чего-то ждал. Наверное, пока я переварю эту информацию. Это было сложно воспринять. Мне не хотелось верить, что ему пришлось пройти столько испытаний.

Теперь, когда задумываюсь о его статусе, о том, что многие зовут его «Пётр Александрович», хотя эти люди куда старше, начинаю понимать. Петя заслужил своё звание. Он выковал свой авторитет сам. А это вызывало безусловное уважение и восхищение.

— Прости у меня просто нет слов, — пытаюсь чем-то заполнить тишину я.

— Не извиняйся, всё нормально, — шепчет он.

— А как твоя команда относилась к твоим переменам? — приходит мне на ум.

Петька слегка душевно смеется и говорит.

— Этим ребятам памятник поставить нужно. Они прошли со мной всё и никогда во мне не сомневались. Поэтому я их люблю всем своим сердцем. Они доказали мне свою преданность, а я взамен отдал им свою.

Скромно улыбнувшись ему в ответ, я посмотрела на него, и мы зацепились друг за друга взглядом.

— А как мы познакомились? — решаюсь спросить, не отводя от него глаз.

— На одном из приёмов моего отца. Твой дядя, папа Марины, убедил твою маму явиться. Хитростью, конечно. Она вообще не хотела там быть, а ты как преданная дочка решила отомстить за маму и устроила там настоящий рок концерт. Я тебе подыграл и сменил гнев моего отца на милость. Никогда не забуду тот вечер. Этот приём вошел в историю. А ты вошла в мою жизнь и с того момента она стала напоминать фейерверк. Ты была непробиваема. Тебя невозможно остановить если ты чего-то хочешь. Но ты умела задавать жару и делать из всего праздник. У тебя способность… Понимаешь в тебе есть свет. Такой заразительный, манящий. И ты им делишься. Люди часто тебе разбалтывают всё на свете. Ты легко находишь темы для разговоров. Проще говоря, ты умела учить людей любить жизнь. Просто жить и получать от это кайф. Без сложных рецептов. И сейчас… Видеть тебя такой потерянной. Такой…

Петя заминается и молчит, потому что дальше не находит слов. Они и не нужны. Мы смотрим друг на друга и нас распирают эмоции. Только совершенно разные.

Если в его случае это наверняка боль и ностальгия. То для меня это боль от потери прошлой себя. Мне хотелось всё помнить. Хотелось ту себя, которая радуется. Которая умела менять сложное на легкое и шла дальше. Она скорее всего есть во мне. Нужно просто её раскрыть.

Не замечаю, как по моей щеке скатывается слеза и я аккуратно беру Петю за руку. В его глазах что-то загорается, и он читает мой жест как разрешение. Петя нежно вытирает слезу тыльной стороной кисти с моей щеки. Затем обняв пальцами меня за шею, большим пальцем поглаживает меня по лицу.

Вижу в его глазах как желание борется со стоп-сигналом. Только я не могу помочь ему в этой борьбе. Как только Петя трогает меня, внешнее сознание уходит назад и начинает отключаться.

В ход идёт память. Тактильная память, которая помнит всё. Каждую его клеточку тела, его руки, губы, кожу. Память, которой совершенно точно известно обо всём, что он со мной делал и как.

Именно поэтому всё внутри меня жаждет и хочет ощутить его целиком и полностью, пусть это даже будет противоречить здравому смыслу.

Стоп-сигнал в его голове явно сдает позиции, и Петя притягивает меня к себе. Секунда и я уже сижу на нём. Он меня не трогает. Переваривает случившееся. Моя же голова в шаге от полного отключения влияния на происходящее.

— Не хочешь меня остановить? — хриплым голосом говорит Петя, почти просит.

Словно сам хочет себя отдернуть, но у него не получается это сделать. Медленно качаю головой, тем самым продлевая удовольствие и муку одновременно.

Петя сжимает мои ягодицы и прижимает себе сильнее. Между нами остаются только миллиметры и ткань одежды. Петя делает всё максимально медленно, плотно, почти невесомо. Словно отдергивает себя, но тело его самого не слушается, как и моё меня. Только проблема в том, что эта игра вокруг да около заводит ещё сильнее.

Я уже не понимаю как обычно, разливается возбуждение, где у меня находятся эрогенные зоны. Всё моё тело просто сгорает от желания, что я боюсь, что будет если он коснется моей кожи. Это пугает и восхищает одновременно.

Его желание тоже медленно и верно начинает брать вверх, и одна его ладонь начинает медленно подниматься по моей спине под одеждой, также нежно и плотно. Легкие забывают, как дышать.

Не представляю, как вообще можно справиться с такими ощущениями. Не представляю, как я сильно его любила, что так страстно почти до беспамятства его желаю.

Как только его ладонь доходит до плеч и начинает спускаться, обратно прижимая меня к себя ещё сильнее, что ближе, кажется, некуда, испускаю этот стон и выгибаюсь от удовольствия. Вижу, как лицо Пети искажают муки желания, и он тихо-тихо шепчет мне в шею.

— Ну зачем ты это сделала.

Чувствую, как меня трясёт и его вместе со мной. Петя медленно проводит губами по моей шее словно ищет, где остановится или решается на следующий шаг. Он целуется меня в шею сначала нежно почти осторожно. Затем медленно поднимаясь по шее языком впивается страстным горячим поцелуем всего на пару секунд и прорычав резко отстраняется.

Не знаю куда закатились мои мозги и где их искать, но совершенно точно не понимаю, что происходит.

Аккуратно взяв меня за подбородок, Петя заставляет меня посмотреть себе в глаза. Не знаю, что именно он пытается найти в моем пьяном и затуманенном взгляде, но расстроившись явно этого не находит.

Петя аккуратно меня отсаживает с себя и уходит в сторону кухни. Шум в ушах и головокружение дают о себе знать. Стараюсь протрезветь и прийти в себя. Делаю первый вздох и замечаю, как передо мной стоит Петя, который всовывает мне в руку стакан воды. Кое-как благодарственно киваю и осушаю стакан целиком.

— Прости. Я так не могу. Ты как пьяная. Не хочу, чтобы потом ты уехала от меня, протрезвела и поняв, что произошло жалела об этом. Ты себя даже не контролируешь.

Медленно начинаю приходить в себя. Петя просто стоит и молча ждёт. И хоть головой я понимаю, что он действительно прав, но мои чувства и ощущения были явно задеты. Мне хотелось большего. Правда хотелось большего. Но сейчас это было скорее эгоистичное желание. Я не помнила, как его любила, а сейчас слишком плохо его для этого знаю. Правда именно желание обиженно взяло надо мной вверх.

— Знаешь, это я не хочу с тобой спать, — завожусь я, глядя на него.

Петя, сначала пытается подавить глупую улыбку, затем смеется.

— Так ты со мной переспать хотела?

Его реакция рушит любые доводы моего здравого смысла за и против и остается только обида.

— Говорю же, что нет! И знаешь. Я ведь тебя даже не люблю. Я тебя не помню! Поэтому совершенно к тебе ничего не чувствую, — кричу на него и собираюсь уходить.

Только в прихожей меня нагоняют и прижимают к стене. Как только оборачиваюсь влево в сторону двери, перед носом появляется его рука. Уперевшись рукой в стену Петя, смотрит на меня хитрым взглядом сексуального хищника.

— Прям так ничего и не чувствуешь? — медленно спрашивает он, затем его губы приближаются к моим и останавливаются в паре миллиметров. — Совсем ничего?

Петя не собирается меня целовать. Я это вижу. Он со мной играет. Испытывает. Хочет, чтобы я сломалась и сделала всё сама. Показала ему как сильно его желаю. Как вообще можно скрыть желание, когда хочешь кого-то каждой клеточкой своего тела?

Как только я сдаюсь под его чарами обаяния и испустив сторон поражения собираюсь его поцеловать меня спасает звонок моего телефона.

Нежно подкравшись губами к моему уху, Петя шепчет.

— Трубочку возьми, — и оставив на память свой вкусный запах и сладкое дыхание отстраняется.

Стас. Отвечаю на звонок, глядя на Петю. Он в свою очередь не отрывает свой взгляд от меня.

— Привет, Стас, — вроде и цепляюсь за голос Стаса как за победу над Петей, но при этом сама не замечаю, как кусаю губы от возбуждения, глядя на него.