Когда епископ вошел, он был полностью одет, но лицо его было хмурым. Он сел.

― Сестра, ― холодно произнес он. ― Если вы хотели поговорить со мной, то должны были обратиться через соответствующие инстанции.

Его глаза помрачнели.

― А не угрожать моим сотрудникам публикацией бульварных историй.

Мария вздрогнула от его слов. На его тон по отношению к ней, без сомнений был таковым, по причине того, что она была женщиной.

Его взгляд прошелся по ее одежде.

― Если вы и в самом деле сестра, то почему не облачены в монашеское одеяние?

― В приюте Невинных младенцев есть злоумышленники среди священников. Я знаю имена двоих, но, полагаю, проблема касается и многих других.

Епископ заметно напрягся, расширив глаза. Мария продолжала говорить, нуждаясь в очищении своей души от этой информации, и в том, чтобы поскорее вернуться к Рафаилу.

― Среди духовенства скрывается секта. Секта, которая берет свое начало от испанской инквизиции.

Мария сделала глубокий вдох, чтобы сохранять спокойствие.

― Они забирают мальчиков, которых считают порочными, в подземное здание невдалеке от приюта.

Она сделала еще один глубокий вдох.

― Они причиняют им боль, Ваше Превосходительство. Насилуют их и издеваются над ними сексуально, физически и психически. Они уничтожают этих мальчиков. И они должны быть остановлены.

Комната наполнилась напряжением. Епископ покачал головой.

― Этого не может быть, сестра, вы ошибаетесь…

― Это правда. И они должны быть остановлены. Так или иначе.

Епископ МакГинесс выпрямился на своем кресле. Она поняла, что он воспринял ее слова как угрозу.

― У вас есть имена? ― спросил он.

― Отец Куинн возглавляет «Орден Бретренов» ― так называется эта организация. И я знаю, что отец Мюррей также является ее членом. Вы можете начать с них.

Епископ МакГинесс провел рукой по лицу. Он вздохнул, и сердце Марии учащенно забилось в ожидании того, что он скажет. Епископ кивнул головой.

― Я изучу этот вопрос.

Мария облегченно выдохнула.

― Благодарю вас.

― Вы выглядите так, будто вам нужно поесть, ― сказал епископ МакГинесс и позвонил в колокольчик возле своего стола.

Женщина, открывшая дверь, появилась в кабинете.

― Маргарет, проследи, чтобы сестра получила немного еды.

Мария улыбнулась.

― Могу ли я сперва посетить вашу молельню? ― поинтересовалась она. ― Ведь, ― она натянула на лицо радушную улыбку, ― прошло так много времени с тех пор, как я была в молельне…

Епископ МакГинесс с любопытством посмотрел на нее, но кивнул. Мария поднялась на ноги и пошла за Маргарет. Когда она снова взглянула на епископа, его голова была откинута назад, и он вздохнул. Казалось, он очень расстроен. В ее сердце зажглась надежда. Он был предупрежден. И мог положить конец бесстыдному насилию. Добро должно свершиться.

Мария последовала за Маргарет по длинному коридору, и они остановились в самом конце.

― Молельня, ― сказала Маргарет. ― Когда вы закончите, кухня будет третьей дверью слева в той стороне.

Она указала на другой коридор.

― Там вас будет ждать еда.

― Спасибо.

Мария толкнула дверь и шагнула внутрь часовни. Знакомый и успокаивающий запах дерева проник в нее и успокоил нервы.

Девушка прошла по небольшому проходу, мимо трех скамей и остановилась перед алтарем. Опустившись на колени, она устремила взгляд на Иисуса на кресте над ней. И испустила протяжный выдох.

― Спаситель мой, я надеюсь, ты понимаешь, почему я сделала то, что сделала. Надеюсь, что ты понимаешь, что я не могла больше позволить ему страдать.

Мария улыбнулась.

― Я знаю, что понимаешь. Знаю, что ты поступил бы также. Ты был самым сострадательным человеком на свете.

Мария прикрыла глаза и положила руку на сердце.

― Я, как и ты, выбрала трудный путь.

Она рассмеялась невеселым смехом.

― Или, полагаю, что это ты выбрал его для меня.

Мария открыла глаза и посмотрела на статую Девы Марии.

― Он заслуживает прощения за то, что сделал. Все они заслуживают.

Она сказала это, представляя себе затравленные взгляды каждого из Падших. И больше всего Гавриила ― доброго человека, сломленного бременем своего долга перед братьями.

― Люди грешат и совершают злые поступки во имя тебя. Используя свою власть и положение, они причиняют боль маленьким мальчикам.

Она вздохнула.

― Я нарушила свои обеты. Отказалась от обета целомудрия. Но не испытываю сожаления.

Мария попыталась прочувствовать вину и стыд за то, что сделала. Но ничего не получалось.

― Принять Рафаила в свое тело было моим служением. Забота о грешнике стала моей молитвой.

Тело Марии наполнилось теплом и любовью. Сильной и страстной любовью.

― И любовь к нему… любовь к нему стала и его, и моим спасением.

― Шлюха.

Мария замерла, услышав злобное ругательство, раздавшееся у нее за спиной. Она вскочила на ноги и обернулась. Отец Мюррей стоял в центре прохода. В его глазах была тьма, и казалось, что они сияют, как Северная звезда. Его каштановые волосы были мокрыми. Было еще очень рано, и Мария предположила, что он только что вышел из душа.

Отец Мюррей пробежался глазами по ее одежде. И сжал челюсти.

― Мы считали тебя мертвой.

Он шагнул ближе к Марии. Она попыталась отступить, но отступать было некуда. Страх вспыхнул в глубине ее души и начал расходиться по конечностям.

― Когда он забрал тебя, когда ты не вернулась, мы все решили, что он наконец-то осуществил свое самое заветное желание.

Он жестом указал на ее длинные волосы.

Гавриил был прав. Они знали об одержимости Рафаила длинными волосами.

Руки Марии дрожали, но она искренне пыталась сохранять спокойствие.

― Я знаю, что вы натворили.

Она переместилась за скамью, устанавливая барьер между ним и собой.

― Я знаю о Бретренах. О том, что вы делаете с маленькими мальчиками.

Взгляд Марии стал похожим на сталь.

― Я знаю, что ты сделал с Рафаилом. Знаю, как пытал его. Как издевался над ним.

Мария позволила своему гневу взять над собой верх. Она задрала подбородок.

― Как ты насиловал его снова и снова, пытаясь заставить его раскаяться, привести его к покорности, подчинить своей воле.

Лицо отца Мюррея покраснело, и он буквально вибрировал от ненависти, ярости и, если выражение его глаз соответствовало истине, от желания медленной смерти Марии.

― Вы попались.

Мария двинулась вдоль скамей к двери. Отец Мюррей повторил ее действия и быстрым шагом направился к алтарю.

― Я уже рассказала епископу о вас и вашей нечестивой секте.

Движение у двери привлекло внимание Марии. Ее охватило облегчение, когда епископ МакГинесс переступил порог. Ее паника отступила, но только до тех пор, пока отец Куинн не вошел вслед за ним. Мария застыла на месте. Она встретила взгляд епископа МакГинесса и почувствовала, как холод пробирал ее до костей.

― Нет, ― прошептала она.

― Отец Мюррей, ― произнес отец Куинн. ― Схватите ее.

― Нет, ― повторила Мария и посмотрела на епископа МакГинесса. ― И вы тоже?

― Вы даже не представляете, как далеко простирается наша власть, сестра Мария, ― произнес отец Куинн.

Глаза Марии наполнились горькими слезами. Отец Мюррей, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, придвинулся к ней сзади и закрыл ей рот рукой. Мария боролась и сопротивлялась, но ее крики были приглушены ладонью отца Мюррея. Она брыкалась и вырывалась, но отец Мюррей не позволял ей освободиться. У нее кружилась голова, но несмотря на то, что ее зрение затуманилось, она не отрывала взгляда от отца Куинна и епископа.

Она была так наивна. Верила в церковь. Верила в то, что Орден существовал только в приюте Невинных Младенцев.

Они собирались убить ее.

Не могли допустить, чтобы их тайна стала известна всему миру. А Рафаил будет верить, что она вернется. В своем послании она дала ему это торжественное обещание. Обещание, которое, по его мнению, она нарушит.