— В смысле? — я тоже удивился, но уже тому, что часть меня не понимала очевидных вещей. — Они же постоянно разбегаются!

— О, ты просто не давал им повода стоять насмерть, — уверенно ответила Ноа.

— Побеждал раньше, смогу победить и сейчас. На моей стороне провидение и мой ум.

— Знаешь, мне вспоминается одна фраза. Ты её слышал, но не помнишь, где именно. Кхм. Каждому нужно, чтобы в трудный момент кто-то сказал: «Не бойся, я рядом». В идеале, чтобы это был не начальник отделения полиции и не санитар психиатрии, — Ноа внезапно оказалась прямо передо мной, заслоняя весь обзор. — Твой ум уже две недели шлёт тебе меня, как думаешь, с ним всё в порядке?

Её голос неожиданно стал громоподобным и звучал словно отовсюду.

— Как закончу, высплюсь нормально, и тебе конец, — заявил я, не очень уверенный, что оно так и будет.

— Ну-ну, — наваждение хитро улыбнулось и вдруг исчезло. — Кстати, по поводу сна…

Неожиданно в палатке раздался голос:

— Командующий, командующий! Вы в порядке?

Я понял, что сижу у себя в кресле и смотрю в пустоту, а передо мной не Ноа, а кто-то из моих подчинённых. Из-за всей чехарды воспринимать кто из них кто, у меня давно уже не получалось, только отдельные эмоции. Этот, судя по виду, был весьма встревожен.

— Что такое? Я же сказал, меня не беспокоить…

— Командующий, но уже полдень, время выступать! — сообщили мне растерянно.

— Что? — моргнув, я понял, что в палатке действительно как-то светловато для вечера.

«Вот так номер!» — где-то вдалеке раздался противный моим ушам смех Ноа. «Проклятье! Неужели я сам не заметил, как уснул? Мда, а по ощущениям как будто и не спал вовсе…»

Тем не менее важно было держать себя в руках:

— Время так время. Просто заработался. Пришлите ко мне кого-нибудь с, эм, завтраком, и людей, чтоб палатку собрать.

— Командующий, с завтраком есть проблемы, — сообщил мне гвардеец растерянно.

— Что ещё?

— Припасы сгнили.

— Что?! Как? Когда? — разозлился я.

— Вчера. Кто-то не досмотрел, и их залило дождём, солдаты попытались просушить на огне, но сделали только хуже.

— Почему мне не доложили…

Для того, чтобы понять причину этого, даже не нужен был полный укора взгляд солдата. Ведь я сам отослал человека, который собирался мне об этом доложить. Оставалось лишь уточнить масштаб проблемы:

— Много сгнило?

— Э, не уверен. На утро нам хватило, но…

— Тогда ладно. Что ещё мы потеряли? Порох? Ружья?

— Никак нет, командующий, с ними всё в порядке.

— Отлично, — я облегченно выдохнул, решив, что беда миновала. — Тогда ступайте.

— Прислать кого-нибудь за палаткой? — осведомился мой подчинённый.

Я осмотрел разгромленное помещение, и мне показалось уместным отмахнуться, мол: «делайте, как хотите». Смысла цепляться за вещи в такой день не было никакого.

Когда солдат вышел, я осторожно встал. Ноги болели, словно после длительного марша. Руки были ничуть не лучше, как будто налились свинцом, а уж голова раскалывалась так, будто по ней били чем-то тяжёлым.

Собравшись с силами и решив, что еда нужна только слабым духом, пришла пора выйти наружу. Наружа встретила меня полуденным солнцем, полным лагерем не знающих чем себя занять людей и Гун-Гуном, ожидающим меня. Выглядел и вёл себя чудак как-то странно. Ну, по его меркам, так-то это был, наверное, первый случай за всё это время, когда он был собран и серьезен.

— Гун-Гун уходит, — бросили мне пренебрежительно.

— О как, почему? — удивился я.

— Знаю, что ты хочешь сделать, и не собираюсь помогать, — чудак мне подмигнул.

— Почему же не ушёл раньше?

— Отсюда ближе идти домой, — ехидно сообщил Гун-Гун.

Мне вдруг стало очень тошно. Если тебе так со мной не по пути, то к чему весь этот цирк? Леон и прочие ушли молча, а этот решил в последний момент устроить мне сцену.

— Не задерживаю. Только не обижайся потом…

Чудак остался равнодушен к угрозе:

— О, Гун-Гун спокоен. Ведь не будет никакого «потом».

Оставив меня в полной растерянности, он медленно поковылял прочь.

— Трус! — нашёлся я, пускай и не сразу.

Гун-Гун остался равнодушен и к этой реплике, только как-то странно на меня посмотрел через плечо. Почему-то мне показалось, что он хотел сказать, что быть трусом — не самое худшее, что могло случиться с человеком.

«Самое ужасное во сне — увидеть свои ошибки»

Плохие новости по одиночке не ходят, только табунами, поэтому, не успел Гун-Гун свалить ко всем чертям, как прибыл вестовой.

— Командующий, разведка просила передать, что в семи часах от нас крупная армия «лунных»! — доложил он почему-то сильно растерянно.

Это его поведение вкупе со странным речевым оборотом заставили меня подозрительно уточнить:

— Что значит «просила» передать?

— Ну, вы… — совсем «поплыл» вестовой, — спали, и мы…

— Когда это было? — раздраженно спросил я.

— Когда вы спали или…

— Когда пришло донесение, идиот! — злясь, прикрикнул я.

— Пять часов назад, командующий! — вытянувшись по струнке и дрожа как лист на ветру, доложил вестовой.

Мне вдруг захотелось его убить. Очень-очень сильно захотелось. Увы, на это банально не было времени. Если это те «лунные», о которых я думал, то мне следовало как можно скорее отправляться к башне.

Ещё возле Яоя мне докладывали о армии «лунных» во главе лично с королём. Кажется, они прибыли откуда-то с юга и поэтому так задержались. Очередные отборные части, лучшие из лучших и прочий сброд, который разбежится, стоит мне изменить одно маленькое правило происходящего.

Я собирался завершить Игры, желательно раз и навсегда. Посмотрим, как эти «гвардейцы» будут сражаться, когда на кону окажется не просто поражение, а их жизнь.

Именно поэтому мне было плевать, похитил там Кейл Ресс артефакты или нет. А то, что он направлялся к башне, собираясь тем или иным способом завершить Игры, и вовсе было отлично! Будучи в моих рядах, Кейл не был так полезен, как сейчас: и лагерь поджог, и побрякушки за меня таскал. Загляденье!

— Собрать лагерь, командующий? — участливо поинтересовался один из стоявших около меня недавно назначенных офицеров.

— Только самое необходимое для боя.

По рядам собравшихся понеслись растерянные перешёптывания:

— Но как же палатки…

— Припасы?..

— Мы туда ненадолго, незачем таскать на себе лишний груз, — объяснил я своё решение, недобро ухмыляясь.

Долина перед Саумом была местом странным и лично для меня крайне неприятным. Здесь всё было каким-то не тем, неправильным, словно чужеродным. Окружение давило на меня, будто стараясь прогнать. Воздух был тяжёлым и сухим. Тёмное, пасмурное небо нависало, хотя мы были в низине, словно грозилось свалиться нам на голову. Где-то вдалеке виднелись всполохи грозы.

Башня до того просто казавшаяся несуразной, стала неприятной. Слишком крупной и ровной, какой-то неправильно правильной. Она своей громадиной словно делила весь мир на две половины.

А ещё здесь, в долине, не было животных. Здесь вообще ничего не было, кроме странной, слишком зелёной травы, даже насекомых. Ветер и тот остался далеко позади. Из-за этого стояла странная, таинственная тишина, прерываемая лишь голосами людей и звуками шагов. В остальном же мы были будто бы в пещере какой-то.

— Может, это место знает, что ты собираешься сделать? — спросило наваждение.

По мере приближения к башне оно появлялось всё чаще. К счастью, кажется, уже никто и не обращал внимания, что их командир стал постоянно бурчать себе под нос.

— Может, этому месту пойти в бездну? — раздражённо предложил я. — Меня не пугают какие-то суеверия!

— Тогда почему тебе так страшно? — насмешливо осведомилась Ноа.

— Мне не страшно! — возразил я через сжатые зубы.

— Зачем мне врёшь?

— Мне не зачем врать. Ложь нужна только для того, чтобы казаться лучше, чем есть на самом деле.