Свернув в очередной коридор, я оказался в начале вытянутого дугой и довольно узкого перехода. По правую руку виднелась высокая балюстрада. Прорехи между колоннами сочились желтыми пятнами дневного света, открывая взору панораму центрального пустыря, а также контуры двухъярусных руин, одна половина которых не имела кровли, а вторая скрывалась под сенью громадного матерчатого купола, раскинутого над верхней границей каменных перегородок. Содрогаемый ветрами свод прятался в низине, за прочими отвлекающими внимание постройками так, что шансы заметить его, встав во дворе крепости, легко сводились на нет. Однако теперь несуразное строение лежало передо мной во всех подробностях.

«Должно быть, это и есть главный шатер, – догадался я. – А значит, и Генэди где-то рядом».

Определив цель, я устремился дальше, но, едва подавшись вперед, тут же замедлился и припал к прогретой полуденным теплом стене. За изгибом, в конце коридора, покачиваясь и тихо бурча меж собой, стояла пара рослых человеческих фигур. Двое громил, явно оставленных охранять запертые на тяжелый засов кованые ворота за их спинами, удерживали на плечах массивные дубины и мерно покачивались друг напротив друга. Я негодующе сплюнул на пол и беззвучно выругался. Тело ломило от усталости, лишние ранения никак не вписывались в желаемый исход, а силы требовалось приберечь до встречи с самим главарем. С другой стороны, иного выбора я не видел, как и обходного маршрута. А потому, быстро прикинув возможные варианты атаки, остановился на «внезапности» и, подкравшись как можно ближе, приготовился вступить в бой. Стражники же, увлеченные незатейливой беседой, напрочь отказывались замечать крадущийся вдоль прохода силуэт, что позволило мне подобраться на достаточное для рывка расстояние. Сжав в пальцах рукоять меча, я скользнул в центр и, стараясь не издавать лишнего шума, ринулся напролом. Детина, стоявший по левую руку, вдруг обернулся на звук стремительно приближающихся шагов.

– Чужак! – во всю глотку завопил он.

Вздернув дубину, словно перышко, бугай, не целясь, обрушил ее перед собой. Уйдя от атаки перекатом, я очутился между двух противников и тут же вжался спиной в ребристые створки массивных дверей. Второй громила, будучи куда менее расторопным чем его приятель, видно, не сразу осознал, что стряслось и, замешкавшись, принялся лениво стягивать с плеча оружие. Но спустя мгновение был осажен глухим тумаком в челюсть. Другой же караульный теперь находился справа от меня и, не на шутку разгневанный промахом, всем своим грозным видом старался нагнать страху на внезапного нарушителя. С басовитым рыком он поднял дубье и, твердо решив размозжить мне голову, очертил в воздухе широкую дугу. Я ловко пригнулся и подался навстречу сопернику. Смертоносный взмах засвистел поверху, и массивное оружие с треском впечаталось в лоб неповоротливого бедолаги напротив, так и не успевшего очухаться от предыдущего удара. Тот зашатался и повалился мешком. Его соратник удивленно выпучился на прибитого собственными руками товарища.

Неумение владеть крупным телом, а также отсутствие навыков ведения боя в ограниченном пространстве делали этих двоих легкой добычей. Здоровяк грязно выругался, ошалело глянул на меня и приготовился к следующей атаке.

Я не планировал убивать лиходея. Мне нужен был хоть кто-то, кто мог наверняка знать, где искать то, зачем я пришел.

Стальной клинок звякнул о твердое дерево, и бандит с криком выпустил дубину из ладоней, потеряв вместе с верой в собственную несокрушимость несколько пальцев правой руки, и тут же затих. Холодное острие меча плотно уперлось в его сальную шею, слегка надкусив кожу под подбородком.

– Что за дверью? – прошипел я, прижимая детину к стенке.

– Там… Э-э-э… Оружейная, – прохрипел он в ответ.

– Как добраться до Люто? И где маг по имени Генэди? – продолжал я допрос.

– Т-т-т… Туда…

Он указал глазами на противоположный край пустыря, где угадывалась обветшалая постройка, покрытая материей вместо крыши.

– Люто там… И маг… с ним… вместе.

Я обернулся, чтобы проследить взгляд часового и почувствовал резкий укол в бок. Нахмурившись, я опустил веки к поясу и утробно зарычал. В мои ребра настырно упирался широкий нож. Бугай давил изо всех сил, пытаясь проткнуть обидчика, но нардиевая кольчуга, как и прежде, надежно защищала тело хозяина, преградив путь наточенному железу и позволяя вражеской злобе оставить на коже лишь крохотный памятный шрам. Нарочито медленно подняв взгляд, я безразлично уставился на человека и, не говоря ни слова, рванул руку кверху. Острие меча с хрустом пробило череп негодяя. Его рот наполнился кровью, и обмякшее туловище медленно поползло вниз…

– Невероятно просто, – довольно буркнул я, когда ключ, обнаруженный на поясе поверженного разбойника, с легкостью подошел к замочной скважине, преградившей вход в оружейную.

Лязгнул механизм затворов, и дверь со скрипом отошла вовнутрь комнаты, уступая дорогу череде коротких ступеней. Я прыжком преодолел лестницу и оказался в помещении, залитом тусклым сиянием свечей. Пахло воском и пылью. На мрачных полотнах стен висели десятки видов приспособлений войны, многообразие коих поражало воображение. Огромные двуручные секиры, выкованные кузнецами Остагара. Тонкие, причудливо изогнутые клинки тилских следопытов. Громоздкие, инкрустированные драгоценными камнями, щиты Тахара, исполненные в форме раскрытых книг и больше напоминающие барельеф герба ученого народа, чем инструменты обороны. Короткие, средние и ростовые луки всевозможных армий и мастей также красовались по соседству, удобно устроившись на подвесах у границ низкого покрытого копотью потолка. А вдоль противоположного конца комнаты высились деревянные стеллажи, хранящие на полках арбалеты с резными рукоятями, булавы, цепы, металлические когти и прочее-прочее.

Центр комнаты занимали стойки с доспехами. Церемониальная кожаная броня лаканских легатов, щедро тесненная ветвистыми вензелями, делила воображаемый строй с почти эфирной «лиственной» кольчугой, что носили предводительницы передовых толадийских дружин. А чуть позади громоздились тела соломенных чучел, облаченные в грубые латные панцири, снискавшие во времена всеобщей ненависти доброе расположение среди расы людей. Тусклый блеск стальных кирас буквально сочился сквозь бреши впередистоящего обмундирования, будто пытаясь растолкать иллюзорную шеренгу, вырваться вперед и, гордо выпятив грудь, занять место славного командира.

Здесь было на что посмотреть и чему удивиться. Какими же заслугами у вероломного работорговца и главаря банды образовалась столь богатая коллекция, предположить не составляло труда. Однако кое-что из щедрого арсенала наталкивало на мысли о куда более скверных источниках наживы, чем грабежи и жестокие поборы. Некоторые из предметов, похоже, обладали настоящей магической силой. Это можно было понять по слабому свечению, клубящемуся вокруг отдельных экземпляров.

– Недурно, – буркнул я, наскоро прикидывая, что бы прихватить с собой, как вдруг сияние волшебных предметов окончательно потускнело и принялось болезненно пульсировать, будто прискорбно сознаваясь в собственной немощи.

Да, возможно, когда-то могучие артефакты войны полнились энергией, но сейчас, после многолетнего заточения в затхлом пространстве каменного короба, они едва ли подавали признаки былого могущества. И не удивительно. Ведь любое оружие, будь то дитя горна или же работа умелого чародея, живет лишь до тех пор, пока пьет кровь врагов.

Я прошелся между рядами, касаясь кончиками пальцев награбленных диковинок, веками обреченных гнить в затхлом чреве арены Крактан, и недоуменно запнулся на половине шага. Мое внимание привлекла небрежная, сваленная в дальнем углу кладовой груда барахла. Ворох вещей, скрывающийся под плотной мешковиной, никак не вязался со всеобщей строгостью и порядком, царящим вокруг. Не мешкая, я поддался любопытству, торопливо приблизился к куче, с силой потянул за край серого мятого покрывала, и мое лицо озарилось широкой улыбкой. Сквозь металлические дебри старых кинжалов и круто загнутых сабель, вероятно, совсем недавно приволоченных с корабля капитана Тычка, отчаянно пробивался теплый янтарный блеск.