На нём имелся адрес, по которому и я мог снестись с неизвестным человеком, знавшим её и, вероятно, знавшим тоже усатого господина.
Я взял большой лист бумаги и стал писать этому неизвестному. Я рассказал всё, что случилось со мною и затем с женщиной, которая, по-видимому, любила его и ждала от него помощи, призывая его к себе своею песней.
Окончив письмо, я положил его в конверт вместе с её конвертом и, написав адрес, сам отнёс в почтовый ящик.
Исполнив это, я твёрдо решить сидеть смирно и ждать.
Действительно, до сих пор из всех моих личных начинаний ничего не выходило или, если и выходило, то только хуже.
«Пусть события текут, — решил я, — сами собою, я не стану ничего предпринимать до тех пор, пока мне не ответит неизвестный или пока консул не пришлёт за мною».
И я, стараясь не думать ни о чём, засел за книги, мало-помалу увлёкшись ими так, что не заметил, как прошло несколько дней.
В дверь моего номера постучали, и затем просунулась голова швейцара.
— Что такое, письмо? — спросил я поспешно и с нетерпением.
— Нет, телеграмма. Сейчас её принесли от консула для передачи вам.
Телеграмма была из России от моего товарища. Он сообщил мне, что высылает для меня на имя консула триста рублей.
Я знал, что товарищ мой не был бедным человеком, но и богатства особенного не имел. Его участливое отношение ко мне тронуло меня до глубины души.
Признаюсь, я писал ему на авось, совершенно не ожидая, что он отзовётся на моё письмо.
Было что-то особенно приятное для меня вдали от Родины получить такое ясное подтверждение, что всё-таки есть хороший человек на свете, который вот побеспокоился ради меня. Значит, там, в далёкой России, всё-таки есть, кто помнит меня.
На другой день мне принесли письмо с почты.
Я сразу узнал конверт с надписью: «Daedalus».
Можно себе представить, с каким любопытством я распечатал его.
Письмо было написано убористым, чётким почерком по-русски.
«Если Вы смелый и предприимчивый человек, — писал мне незнакомец, — то решитесь, вероятно, на моё предложение. Немедленно, по получении этого письма, приезжайте в Суэц, возьмите там хорошего ходока из арабских баржей и отправляйтесь к маяку „Daedalus“. Здесь мы встретимся. Вы найдёте у меня для отыскания обворовавшего Вас человека средства гораздо более надёжные, чем где-нибудь. Не скрываю, что, приглашая Вас сюда, забочусь больше о себе и прямо говорю Вам, что Ваша помощь необходима мне гораздо более, чем Вам моя. По странной случайности судьба Вас поставила так, что в настоящее время Вы очень можете помочь мне. Дело идёт о любимой мною женщине, которую Вы знаете. Не бойтесь встретиться со мною: во мне Вы найдёте знакомого уже Вам отчасти человека. Мы с Вами виделись при условиях несколько, правда, странных, во всяком случае оказавшихся для Вас благодетельными. Из табора диких Вы были перенесены в Порт-Саид не по волшебству, как Вы пишите мне, а благодаря вполне реальным средствам, добытым человеческим разумом. Эти-то средства мы и пустим в ход, чтобы поймать злодея, который отнял у Вас Ваше имущество, а у меня желает отнять счастье. И не будь Вас, он отнял бы его у меня безвозвратно. Приезжайте немедля. Вы подойдёте на барже к маяку и махнёте три раза платком. Вам навстречу выйдет лодка. Назовите свою фамилию, она доставать Вас куда нужно.
Daedalus».
Я уверен, что всякий, находясь в том положении, в котором был я, и получив такое письмо, сделал бы то же самое, что и я, то есть поспешил бы немедленно в Суэц, а оттуда дальше, к маяку.
Предложение было слишком интересно, заманчиво и таинственно, чтобы отказаться от него.
Только трусость могла удержать меня на месте, но я никогда не чувствовал себя трусом.
XXIV
Я подошёл к «Дедалусу» после полудня при хорошем ветерке, споро и ретиво надувавшем косой парус нанятой мною арабской баржи.
Ещё издали махнул я платком, и от маяка тотчас отделилась лодка под парусами, лавируя по направлению к нам.
Я приказал держать на неё, и мы сошлись довольно быстро.
В лодке было два человека. Я назвал им свою фамилию. Сидевший на руле кивнул головою и проговорил:
— All right. [2]
Я пересел в лодку, расставшись с баржей и отпустив её.
Лодка, быстрая и поворотливая, скользила по воде и понеслась, но не по направлению к маяку, как я думал, а, напротив, в сторону от него, в открытое море…
Баржа повернула и была уже далеко от нас.
— Куда мы идём? — спросил я.
Рулевой в ответ опять кивнул мне и показал рукою вперёд, где, кроме воды, ничего не было видно.
Я с любопытством стал вглядываться и мало-помалу различил что-то белое, похожее на человека в тропическом одеянии. Казалось только, что стоит он как будто прямо на воде.
Мы держали на него и приближались быстро. Скоро увидел я, что из гладкой поверхности моря выступил как бы бугор серого цвета, и на нём стоял человек.
Он махнул мне в знак привета шляпой. Я ему ответил тем же.
Когда мы подошли и остановились, я догадался, в чём дело, но не сразу поверил своей догадке.
Похоже было на то, что мы подошли к подводному судну, как морское огромное чудовище, лежавшему в воде. Оно выставило из воды свою спину, показавшуюся мне издали серым бугром.
Человек в белом одеянии поспешил мне навстречу, помог выкарабкаться из лодки и провёл за руку по мокрой, металлической обшивке, на которой были приделаны небольшие рейки для устоя. Посередине была небольшая площадка с люком вниз. Очутившись на ней, я оглянулся. Парус лодки был уже от нас на расстоянии по крайней мере мили. Высадив меня, она ушла с поспешностью.
— Благодарю вас, что приехали, — сказал мне человек, — вы узнаёте меня?..
Лицо его с белокурыми усами было мне знакомо. Я его видел, как во сне, в ту ночь, когда был перенесён от диких к Порт-Саиду. Он нагибался надо мною и давал мне бульону и вина.
— Да, я помню вас, — ответил я, — но мне казалось, точно я вас во сне видел.
— Сейчас вы увидите, — улыбнулся он, — и всю остальную обстановку вашего сна. Спустимся в этот люк, здесь на солнце слишком жарко.
Мы сошли вниз, и я действительно увидел всю странную обстановку, в которой очнулся тогда ночью. Я узнал стол в виде полки, рычаги и клапаны над ним и диванчик с тюфяком, на котором я лежал. Сильная электрическая лампочка, как и тогда, освещала всё это.
Благодаря вертящейся вентиляции, гнавшей широкой струёй воздух, здесь было в самом деле не так жарко, как наверху.
— Так я был спасён подводною лодкой! — довольно вырвалось у меня, когда я огляделся. — Но как же вы перенесли меня сюда из береговой пустыни?..
— Об этом потом, сначала расскажите мне о главном. Вы её видели, говорили с ней?..
Ему это казалось главным. Видно было, что он так привык к своему подводному судну, что не видел в нём никакого чуда.
— Нет, позвольте, — возразил я, — уж прежде всего познакомимся. Обо мне вы знаете, кто я, но вас я не знаю. Вы хозяин здесь?
— Я знаю только ваше имя, — ответил он, — и если хотите, могу вам назвать своё, но оно ничего не объяснит вам.
— Но всё-таки я тогда буду в состоянии хотя бы называть вас при обращении.
— Зовите меня Капитан «Дедалуса». Это наиболее подходит ко мне.
— А ваше судно носит название «Дедалус»?
— Да. И я здесь не хозяин, но только капитан.
— А тот другой, который был тогда с вами?
— Другой — хозяин. Его нет здесь теперь… «Дедалус» в полном моём распоряжении, и мы можем в нём нагнать и курьерский поезд, если нужно, и самый быстроходный пароход… Вы не боитесь такого путешествия?
— Путешествия-то я не боюсь, — сказал я, — тем более, что уже испытал его, но вопрос в том, кого мы нагонять будем… Вы знаете человека, которого нам нужно найти?
— Нет. Я его никогда не видал.
— А между тем он… — начал было я.
