– Давай посмотрим второй заезд.

Она подошла и оперлась на меня кучей ноги и груди. Под этим плащом что-то было. Я всегда ищу непубличную лошадь, которая может обставить фаворита. Если же нахожу, что фаворита обойти никто не может, ставлю на фаворита.

После тех двух похорон я приходил на бега и выигрывал. Что-то есть такое в похоронах. От них лучше разные вещи видишь. Каждый день бы похороны – глядишь, и разбогател бы.

6-я лошадь на голову уступила фавориту в забеге на милю. Фаворит обошел 6-ю после форы в два корпуса на начале отрезка. 6-я котировалась 35/1. Фаворит в этом забеге шел 9/2. Оба оплачивались в одном классе. Фаворит набрал 2 фунта, 118 вместо 116. 6-я по-прежнему несла 116, но они поменяли жокея на менее популярного, к тому же дистанция – миля и одна 16-я. Толпа прикинула, что если фаворит нагонит 6-ю на миле, то на оставшейся 1/16-й мили уж точно поймает. Логично, кажется. Но бега не подчиняются логике. Тренеры вводят своих лошадей в неблагоприятных, казалось бы, условиях, чтобы деньги публики на лошади не залипали. Смена дистанции плюс замена на менее популярного жокея – все указывало на галоп к хорошей цене. Я посмотрел на табло. Утренняя строка была 5. Сейчас табло гласило 7 к 1.

– Шестая лошадь, – сказал я Ви.

– Не-а, вылетит, – ответила та.

– Ага, – сказал я, пошел и поставил 10 на победителя, на 6-ю.

6-я взяла форы от самых ворот, впритирку прошла заграждение на первом повороте, а потом под легким поводом ушла вперед на корпус с четвертью на обратном отрезке. Весь табун – за ней. Они думали, что 6-я поведет их на повороте, затем откроется в начале отрезка и тут они наступят ей на пятки. Стандартная процедура. Но тренер дал жокею совершенно другие инструкции. В начале поворота парень отпустил тетиву, и лошадь прыгнула вперед. Другие жокеи не успели еще и в седла сесть, а 6-я уже гнала на четыре корпуса впереди. В начале отрезка этот дал лошадке чуть-чуть продышаться, оглянулся, а затем снова вжарил. Вроде вылезаю. Тут фаворит, 9/5, оторвался от стаи – ну и двигался же этот сукин сын. Корпуса просто пожирал, гнал и гнал вперед. Похоже, он собирался и мою лошадку проскочить. Фаворитом была 2-я лошадь. На середине отрезка 2-я отставала от 6-й всего на полкорпуса, и тут парень на 6-й пустил в дело хлыст. А мальчонка на 2-й пустил его в ход уже давно. Так они и прошли остаток отрезка, в полкорпусе друг от друга, так и пришли к финишу. Я посмотрел на табло. Моя лошадь поднялась до 8 к 1. Мы снова пошли в бар.

– Лучшая лошадь этот заезд не выиграла, – сказала Ви.

– А мне все равно, кто лучший. Мне нужен только передний номер. Заказывай.

Мы заказали.

– Ладно, грамотей. Посмотрим, как ты следующую получишь.

– Говорю же тебе, малышка, я после похорон – сам дьявол.

Она прислонила ко мне всю эту свою ногу с грудью. Я пригубил скотча и развернул программу. Третий заезд.

Я просмотрел весь список. В тот день они просто собирались прикончить толпу. Торопыжка только что выиграла, поэтому теперь толпа просекла, какая лошадь скоростная, и плевать хотела на остальных бегунов на отрезке. Памяти у толпы хватает только на один заезд. Отчасти из-за 25-минутного перерыва. Они умеют думать лишь о том, что произошло только что.

Третий заезд был на 6 фарлонгов.[29] Теперь скоростная лошадь, торопыжка, стала фаворитом. Она на волосок проиграла свой последний заезд на семь фарлонгов, держась впереди весь отрезок и сдав только в последнем рывке. 8-я лошадь финишировала резко. Пришла третьей, в полутора корпусах позади фаворита, замыкая два корпуса на отрезке. Толпа прикинула, что если 8-я не нагнала фаворита на семи фарлонгах, то как, к чертям собачьим, она сможет его нагнать, если фарлонгов будет на один меньше? Толпа всегда уходила домой, продувшись в пух и прах. Лошади, выигравшей заезд на семь фарлонгов, в сегодняшних скачках не было.

– Восьмая лошадь, – сказал я Ви.

– Слишком маленькая дистанция. Не успеет разогнаться, – ответила Ви.

8-я лошадь стояла 6-й на линии и шла как 9.

Я забрал выигрыш с предыдущего заезда, поставил 10 на победителя, на 8-ю лошадь. Если ставишь слишком уж по-крупному, твоя лошадь проиграет. Или сам передумаешь и слезешь со своей лошади. А десять на победителя – славная удобная ставка.

Фаворит выглядел хорошо. Он вышел из ворот первым, прижался к ограде и оторвался на два корпуса. 8-я бежала широко, предпоследней, постепенно тоже приближаясь к ограде. В начале отрезка фаворит по-прежнему смотрелся неплохо. Паренек взялся за 8-ю лошадь, которая теперь шла пятой, широко, дал ей попробовать хлыста. Тут фаворит замельчил шаг. Сделал первую четверть за 22 и 4/5, но и на середине отрезка фора в два корпуса у него по-прежнему оставалась. И тут 8-я лошадь просто пронеслась мимо, с ветерком – и выиграла два с половиной корпуса. Я посмотрел на табло. Там по-прежнему значилось 9 к 1.

Мы вернулись в бар. Ви по-настоящему возлегла на меня всем телом.

Я выиграл три из последних пяти заездов. В те годы заездов было всего восемь вместо девяти. Как бы то ни было, и восьми на один день хватит. Я купил парочку сигар, и мы сели ко мне в машину. Ви приехала сюда на автобусе. Я остановился за квинтой, потом мы поехали ко мне.

Ви огляделась.

– И что же такой парень делает в таком месте?

– Об этом меня все девки спрашивают.

– Крысиная дыра у тебя тут.

– Не дает зазнаться.

– Поехали ко мне.

– Поехали.

Мы влезли в машину, и Ви сказала мне, где живет. Мы остановились купить пару больших бифштексов, овощей, фигни для салата, картошки, хлеба и еще выпить.

В вестибюле ее многоквартирного дома висела табличка:

Большая табличка, красной краской.

– Мне нравится про телевизоры, – сказал я.

Мы поднялись на лифте. У нее действительно была славная квартирка. Я внес пакеты в кухню, нашел два стакана, разлил на двоих.

– Вытаскивай барахло. Я сейчас вернусь.

Я вытащил барахло, разложил его на раковине. Выпил еще. Вернулась Ви. Вся прикинутая. Сережки, высокие каблуки, коротенькая юбка. Нормально выглядит. Коренастая. Но хорошая задница и бедра, груди. Крутая кобылка.

– Здрасьте, – сказал я, – я – приятель Ви. Она сказала, что сейчас вернется. Выпить хотите?

Она рассмеялась, и тут я сграбастал все это большое тело и вправил ей поцелуй. Ее губы холодны были, как алмазы, но на вкус хорошие.

– Я проголодалась, – сказала она. – Давай приготовлю!

– Я тоже проголодался. Я съем тебя!

Она засмеялась. Я коротко поцеловал ее, прихватив за жопу. Потом вышел в переднюю комнату со стаканом в руке, сел, вытянул ноги, вздохнул.

Я мог бы здесь остаться, подумал я, деньги зарабатывать на скачках, а она будет нянчиться со мной в плохие минуты, втирать мне масло в мослы, готовить для меня, разговаривать со мной, ложиться со мною в постель. Конечно, ссоры будут всегда. Такова природа Женщины. Им нравится взаимный обмен грязным бельем, чуточку ора, немного драматизма. Затем – обмен заверениями. У меня обмен заверениями получается неважно.

Я начал улетать. В уме я уже переехал.

У Ви все кипело. Она вышла со своим стаканом, села мне на колени, поцеловала, вложив язык мне в рот. Мой хуй напрягся и уперся ей в твердую задницу. Я сжал ее в горсти. Даже стиснул.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказала она.

– Я знаю, что хочешь, но давай подождем с часик после ужина.

– Ой, я не про это.

Я дотянулся и дал ей языка. Ви слезла с колен.

– Нет, я хочу показать тебе фотографию моей дочери. Она в Детройте с моей мамой. Но приедет сюда осенью в школу.

– Сколько ей?