— Всё? Вопросы кончились? Ты с нами? — обратился ко мне Пауль.

— Да, герр Майер. Я с вами. Буду ждать.

— Ну, тогда идите. Александр, отведи своего подчиненного и возвращайся. Нам многое надо обсудить.

…..

— Вот честное слово, не ожидал, что он такой дотошный и скользкий, — изрёк вернувшийся старший прапорщик, проводив в расположение рядового Лисина. — Налей по полста, все нервы вымотал своими вопросами, да еще и отвёртку притащил. Засранец малолетний.

— Да ты тоже хорош, — отозвался немец, переставляя с буфета на стол стаканы. — Хоть бы пистолет с предохранителя снял. Или ты специально?

— Пф. Хереально. Чего его снимать с предохранителя, когда он не заряжен? Но каков наглец? А?

— Ты знаешь, Александр, а это даже хорошо, что парень такой въедливый и перестраховщик, — Пауль Майер свинтил пробку с бутылки водки «Кристалл» и наполнил два маленьких граненных стакана прозрачной жидкостью. — Было бы хуже, окажись он сам себе на уме и тихушник, получил бы от нас документы, машину, деньги и смылся бы. Ну, давай, — поднял он свою рюмку.

— Ху, — выдохнул прапор, выпив водку. — Ты закусить-то дай чего.

— Точно, — Майер достал из холодильника тарелку с уже нарезанным шпиком и солёными зелёными помидорами. — Вот, извини, меня тоже немного из колеи выбил этот юноша.

— Лисин не должен сбежать, я же тебе говорил, что у него в Союзе жена и маленький ребёнок. Он скорее, будет стараться побольше заработать. Даже уже немного стыдно, что придётся его всего этого лишить в конце.

— Время покажет, может парень нам будет полезен и в других делах, когда это закончим. И не придётся его, как ты выразился — всего лишать.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнул. Давай сначала начнём, чтобы было что заканчивать. И не тормози, наливай.

— Ты, главное, проследи, чтобы он в часть деньги не потащил. Придумай там что-нибудь.

— Да не вопрос. Выделю ему сейф в своей каптёрке. У меня есть запасной, и ключ к нему дам. Поселю надежду, так сказать. Кстати, ты завтра две наливайки по пять тонн соляры прими. Где-то с часу дня и до трёх должны будут подъехать.

— Ты с ними будешь?

— Нет. Сержант Иванец будет, долговязый такой, ну ты должен его помнить.

— Это рябой который? Да, помню. Ладно, наливай, раз бутылку к своим рукам прибрал.

— Ну, за то чтоб хер стоял и деньги были!

…..

Вернувшись вместе с Александром Михайловичем в расположение, я переоделся и пошёл к старшине за причитающимся мне имуществом.

— Чего от тебя старший прапорщик хотел? — хитро прищурившись спросил Игорь Василевский, пока я мерил парадную форму.

— Да работу мне сватал у немцев, по электрике.

— Это хорошо. Но смотри не продешеви. Меньше чем за десять марок в день не соглашайся, — дал мне совет старшина.

— Спасибо, буду знать. Я тогда форму и сапоги, в которых прибыл, не буду тебе сдавать, а как рабочую одежду использую. Ах да, вот еще, — я вытащил из скрутки своего вещмешка бутылку водки «Кристалл», которую прихватил в подвале Пауля, где стояло несколько сотен ящиков с ней.

— Водка? Откуда? Немецкая, значит не с Союза притащил, — старшина изучив бутылку полученную из моих рук, вопросительно на меня уставился.

— Товарищ старший прапорщик выдал. Сказал как аванс за будущую работу, — соврал я. — Проставляюсь по прибытии в часть, так сказать. Тебе и парням сверхсрочникам.

— Ну, хорошо. Ладно. Что с формой? Подошла? Я же говорил, у меня глаз-алмаз.

Слава советской армии, что большая часть выдаваемого имущества хранится у того же старшины. Ибо список велик, аж тридцать позиций. Провозились мы изрядно от того, что Игорь подходил к делу с максимальной дотошностью, да и проставленный мною пузырь своё дело тоже сделал.

Заодно узнал адрес части, что бы отписаться родным. Сам ведь обещал Оле, писать каждую неделю.

— Куда — пиши полностью, а обратный адрес указывай — воинская часть, полевая почта 25730, медицинский склад. И свою фамилию с инициалами. Ясно?

— Так точно, спасибо, Игорь, — поблагодарил я старшину.

…..

Во вторник утром, сразу после завтрака, у меня приняли присягу. Всё это действие, весь этот процесс, смахивал на безумный фарс. В небольшом кабинете начальника склада я, одетый в парадную форму и с АКМ на груди, в тесной компании двух офицеров, прапорщика и старшины, зачитал из папки текст присяги:

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество, и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа».

Во время чтения мной присяги старший прапорщик Кузьмин несколько раз меня сфотографировал. Это было сделано по моей просьбе, чтобы отправить фотографии семье. Не думаю, что простому рядовому подобная услуга была бы доступна. Но вчера вечером, когда похмельный прапор предупредил меня о сегодняшнем мероприятии, я, набравшись наглости, попросил его об этом, и он не отказал. Видимо, еще один стимул для меня.

Расписался в коротком списке из одной моей фамилии под приказом о проведении присяги и получил на руки свой же военный билет, с отметкой «К Военной присяге приведен» со вчерашней датой.

…..

После приведения меня к присяге, жизнь моя практически не изменилась. Я целыми днями напролёт восстанавливал электрику на втором этаже, по утрам нагружал себя «воркаутом» и бегом на месте. Так как дворик был по-настоящему небольшим, а выпускать меня бегать за пределы расположения никто не собирался. Как, впрочем, никто не нагружал меня и строевой подготовкой. Старшина проверил мои умения в шагистике и знания уставов, и оставил в покое. А остальным было глубоко пофиг на меня красивого. Дембеля варились в собственном соку, отдельной компанией были и сверхи, которые проявляя снисходительность иногда приглашали на чай с печеньками.

Даже для того чтобы написать письмо домой пришлось припоминать интересные сцены со службы в прошлой жизни, иначе и писать не о чем бы было. В начале следующей недели я даже начал подумывать о том, что парочка ушлых авантюристов, решила меня не привлекать к своему бизнесу.

Но внезапно вызванный старшим прапорщиком, я получил от него приказ хватать гражданскую одежду и дуть к Паулю Мейеру. Дождался, как говорится, или накаркал. Ну, видно будет.

…..

— Вот здесь и вот здесь распишись, — протянула мне два заполненных бланка фрау Нагель.

Пауль Майер привез меня, как и говорил, к зданию окружного городского комитета Альтенбурга. Куда я и вошёл уже сам, жутко волнуясь и мысленно строя разговор с чиновниками. При входе, взглядом сразу наткнулся на вывеску с указателями, где и какая служба находится. Так что блукать не пришлось, а в нужном мне кабинете я сразу попал в заботливые руки фрау Нагель, как значилось на её бейджеке. Или если по-немецки, то на шильдике. Но я как-то к названию «бейдж» больше привык.

Видя моё смущение и робость, она приняла мои документы и сама заполнила все нужные формы, давая мне только расписаться в нужных местах.

С подписью мы чуть не спалились. Хорошо, что я вспомнил про это в автомобиле герра Майера и он, осознав всю важность этой проблемы, припарковался на обочине, выдал лист бумаги и ручку. Чтобы я смог потренироваться в перенесении вроде бы простой, из трех букв состоящей, но с кучей завитушек, подписи утонувшего Эрика Фокса.