Фильм Сидоровой не понравился. Быстрее всего, она его не поняла. Видимо не доросла еще, я же получил искреннее удовольствие от его просмотра. Мы даже немного поругались, но потом быстро помирились, когда я ей купил в кондитерской несколько пирожных-картошек.

Проверка вечером полученного для передачи аудио-плеера, ничего не дала. Все пломбы были на месте. Аппарат ни разу не разбирали, и я это тоже делать не собирался. Вполне простой плеер с уже установленной батареей. Проверил на единственной имеющийся у меня кассете с группой «Ласковый Май». Всё работает. Странно…

…..

Второй день нашего пребывания в Москве начался с посещения Кремля и Оружейной палаты. Отщёлкал полную 36-кадровую пленку в фотоаппарате только на Царь-Пушку и Царь-Колокол. Всем хотелось и в группе и в одиночку сфоткаться. Хорошо хоть плёнок с запасом взяли, спасибо за это Людмиле Михайловне.

В Оружейной палате первой экспозицией шла выставка из Алмазного фонда. Все, как зачарованные, ходили за экскурсоводам от одного экспоната до другого. Особенного долго на украшения залипала женская часть нашей группы. Зато на выставке средневекового оружия, уже мальчишки зависали со спорами, что из этого всего — круче?!

Сразу после обеда нас сводили в мавзолей, где все полюбовались на дедушку Ленина. Я, кстати, тоже первый раз его увидел и побывал в мавзолее. В той жизни как-то не сложилось. Оказывается, что в первую половину дня мавзолей открыт для всех, а во вторую только для организованных групп.

А затем был Государственный исторический музей. Директриса умотала в находившийся рядом ГУМ, а мы с Сидоровой вдвоём отдувались, опекая группу. В музее проходил масштабный ремонт и реставрация, и в тоже время, работали экспозиции. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не врезаться в мешок с раствором или ведро с песком. Но, тем не менее, всем экскурсия понравилась.

Проблему с питанием Людмила Михайловна решила, и нас кормили очень хорошо. Конечно без всяких разносолов типа красной и чёрной икры как в Ленинграде, но вполне достойно.

Единственно чего не было, так это вечерней культурной программы. Кроме ежедневных музеев и выставок, было только одно посещение Большого Государственного цирка. Всё остальное время мы развлекали себя сами. Играли в мафию и прихваченную мной монополию. А перед сном с пацанами соревновались — кто громче пёрднет. Уверен на сто процентов, что девчонки так не развлекались.

На третий день была Государственная Третьяковская галерея. На её территории тоже что-то строили или перестраивали. Часть экспозиций была закрыта, да и остальное мелким не очень понравилось.

Наверное, самым запоминающимся из всей поездки, кроме Кремля, стало посещение московского планетария. А уже на выходе из него, прочитав объявление, что восьмого января в здании планетария состоится премьера спектакля «Маскировка» по пьесе Генри Каттнера*, пожалел, что мы уезжаем завтра.

Перед отъездом я успел прошвырнуться по близлежащим магазинам. Но ничего путного так и не нашёл. Чтобы не ехать домой с пустыми руками, приобрёл два радиоприёмника для абонентской радиоточки.** У нас на кухне так и дребезжал звуком из-за треснутого корпуса старенький «Каштан». Вот я и прикупил ему на замену красивый и почти миниатюрный «Олимп-316», чем-то напомнивший мне колонки из будущего. Второй радиоприёмник — «Ленинград-АГ» был настольным, но также подключался в радиосеть и предназначался в комнату бабули, которой хотелось слушать радио, работая на швейной машинке.

Обратно мы уезжали уже с Курского вокзала. На поезде Москва — Элиста. Уж не знаю почему мы сюда ехали в купе и на фирменном скором поезде, а обратно на простом пассажирском и в плацкарте, но этот ужас больше чем на сутки я запомнил хорошо. Щелястые окна с одинарными рамами, постоянные сквозняки и снег со льдом в туалетах. Вроде проводники и топили хорошо, но выше плюс пятнадцати в вагоне точно не было.

Спасибо нашей директрисе, которая сразу просекла куда мы попали и смогла из поездной бригады вытрясти по дополнительному одеялу на человека.

Для утепления своих ушей, нацепил наушники Sony Walkman, включил «Ласковый Май» на песне «Седая ночь» и развернувшись к спящей на противоположной полке Сидоровой, стал подпевать Юре Шатунову:

Я не знаю, что сказать тебе при встрече

Не могу найти хотя бы пары слов

А недолгий вечер, а недолгий вечер

Скоро станет ночью темною без снов

А недолгий вечер, а недолгий вечер

Станет ночью темною без снов

И снова седая ночь

И только ей доверяю я

Знает седая ночь не все мои тайны

Но даже и ты помочь

Не можешь, и темнота твоя

Мне одному совсем, совсем ни к чему

Знаешь ты без слов, тебе давно все ясно

Только прячешь взгляд своих счастливых глаз

И опять напрасно, и опять напрасно

Собираюсь я все рассказать сейчас

И опять напрасно, и опять напрасно

Собираюсь все сказать сейчас.

Оля, как будто почуяв мой взгляд, открыла глаза и с удивлением на меня уставилась? Или не почуяла, а услышала меня! Я что, вслух пел что-ли? Да нет, вон дед-сосед на боковушке, пытающийся при скудном освещении читать газету, даже и бровью не повел. Значит притворилась, что заснула. А потом она у меня отобрала плеер. Ну, мне не жалко.

В Ростов-на-Дону поезд приехал с приличным опозданием, глубокой ночью, можно сказать — даже ранним утром. Но автобус нас дождался, и через полтора часа мы были уже дома, в Азове.

А дома меня никто не ждал. Вернее, дома никого не оказалось. На мои стуки и звонки внезапно открылась дверь соседей Померанцевых. И заспанный дядя Лёша огорошил меня известием:

— Не трезвонь. Дома у вас никого. Бабка твоя в больнице. Аппендицит ей вырезали.

Генри Каттнер* (Henry Kuttner) — известный американский писатель-фантаст.

Абонентское устройство проводного вещания (в быту также называлось абонентская радиоточка)** — устройство, устанавливаемое у абонента и обеспечивающее воспроизведение радиопрограмм проводного вещания первой программы «Всесоюзного Радио».

— Вот. Держи ключи от вашего сейфа, — участковый протянул мне увесистую связку ключей, слепленную магнитом. — Да не переживай ты так, всё у неё нормально, она там уже давно, на днях и выписать должны, — успокоил он меня, широко зевнул и попытался скрыться за своей дверью.

— Дядь Лёша, подождите. А в какой она больнице? В районной или городской?

— В городской, в хирургии. Больше ничего не знаю. Всё, пока, — и он захлопнул дверь перед моим носом.

Мда уж. Съездил в Москву за сувенирами. А тут бабуля аппендицит умудрилась словить. Я по своей необразованности считал, что это болезнь молодых. Ладно, сначала домой. А то времени начала шестого. Никто меня до девяти утра в больницу не пустит.

И тут оказалось, что оба замка на новой двери уже открыты, а дверь закрыта только на мою магнитную защёлку. На второй двери все замки и защелка были закрыты.

Это что же получается? Кто-то попытался вскрыть нашу дверь, но защёлку найти не смог. Может, дядя Лёша зачем-то приходил? Да не. Зачем ему? Да он бы и сказал или как минимум закрыл замки назад.

В квартире было темно и щелканье выключателями света не прибавило. Пришлось лезть в щиток. Точно, автомат выключен. И явно не бабулей. Видимо воры, посчитав, что столкнулись с хитрым электрическим замком, попытались его нейтрализовать. Но у них ничего не получилось. Ай да я! Слава великому мне!

Дома в срочном порядке пришлось решать проблему с пропавшими продуктами в холодильнике. А было их прилично, видимо остатки не съеденного на Новый год. Пока выкидывал продукты, отмывал холодильник, приводил после этого себя в порядок, не заметил как пролетело время.

На завтрак отварил рожек и заварил чай. Если её вот-вот выпишут, то надо за оставшееся время: сделать генеральную уборку и закупить продуктов. Успел только прибраться в квартире, как позвонила бабуля.