Судя по голосу боярича, он был не слишком рад моему ответу.

— Хорошо, Дмитрий Алексеевич, — сказал он.

— И не спешите расстраиваться, Святослав Святославович, — произнес я, желая успокоить явно нервничающего коллегу. — Мы со всем разберемся. Любое преступление оставляет следы. Делайте все, что можете со своей стороны, а уж кто виноват и как его наказать, я разберусь.

— Как скажете, князь.

Разумеется, я его не убедил. Но насильно в голову молодому человеку, окрыленному собственными успехами, мысли вкладывать я не умею. Святослав Святославович хоть и весьма талантливый техник, однако в политике понимает еще меньше меня. И соваться в конфликт с великим князем ему уж точно не стоит. Апраксин сожрет его, и даже не заметит какого-то там боярича.

И это хорошо еще, никаких серьезных заявлений Волков не делал. Иначе Петр Глебович имел бы законное право начать с нами судиться. И отобрать все производство, которое основано на его найденном киборге — в качестве компенсации.

Положив трубку, я хрустнул шеей, ощущая, как внутри медленно поднимается злость.

Разумеется, скорее всего имеет место банальная халатность. Но если прав Волков, и кто-то намеренно не дает нам вовремя начать выполнять заказ царя, я же этого деятеля собственными руками рвать буду.

Убрав телефон в карман, я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. И, натянув на лицо дежурную улыбку, толкнул дверь кабинета.

Теперь послушаем, что хотят предложить мне Соколовы.

— Здравствуйте, Иван Михайлович, — с улыбкой произнес я, протягивая гостю руку. — Рад вас видеть! Надеюсь, вы успели проголодаться за время полета?

Соколов пожал мою руку в ответ — уверенно, но без попытки надавить сильнее положенного. Четкий, грамотно отмеренный жест, за которым скрывается исключительно уважение, и никакой агрессии.

С такой же дежурной улыбкой княжич Выборгский заговорил:

— Благодарю, Дмитрий Алексеевич, — произнес он, — я всегда рад побывать в вашем Красноярске. С удовольствием присоединюсь к трапезе с вами.

— Тогда прошу за мной, — махнул я рукой и первым направился в сторону семейной столовой.

Будь гость не один, я бы принял его за длинным столом. Но так как мы члены одного клуба, да к тому же я не испытываю к Ивану Михайловичу никаких враждебных чувств, стоит показать ему, что он допущен в ближний круг общения.

— Прошу, садитесь, княжич, — выдвинув стул, я прошел дальше к своему креслу, оформленному под княжеский трон. — Сегодня повара обещали мне великолепный обед из традиционных блюд русской кухни. Надеюсь, и вам понравится.

Появившийся из-за неприметной двери управляющий сразу же стал рассказывать о блюдах, которые сегодня ожидаются. Я слушал со всем вниманием, поглядывая на реакцию Ивана Михайловича. Соколов держался спокойно и тоже внимал, не думая демонстрировать нетерпение.

Наконец, перед нами появились холодные закуски. Несколько видов икры, смешанных со сметаной — к ним тонкие ломти ржаных сухарей. Рядом слуги выставили ассорти паштетов: куриный, с куриной печенью и с кроличьей. Отдельно водрузились селедочницы с солеными кусочками филе и вареным картофелем.

Пока мы занимались этой едой, Иван Михайлович не заговаривал первым о деле, и все обсуждение за столом сводилось к деятельности клуба. Слушать княжича Выборгского было интересно — он всегда умел правильно распорядиться своим ораторским талантом.

— Теперь, когда мне запрещено появляться в столице, я организовал под клубный дом старое охотничье поместье, — рассказывал он, тщательно намазывая паштет на ломоть серого хлеба. — Реставраторов мне посоветовал ваш друг Юсупов. И знаете, Дмитрий Алексеевич, я не прогадал. Теперь поместье выглядит гораздо лучше, чем когда-либо!..

— Михаил Эдуардович не один исторический памятник поддерживает, — кивнул я, делая глоток горячего сладкого чая. — Так что с его опытом неудивительно, что его люди справились с охотничьим домиком. Он у вас века с девятнадцатого?

— Да, — подтвердил Иван Михайлович, после чего не без гордости добавил: — Подарен лично государем моему прапрадеду за вклад в безопасность Русского царства на переговорах с Японским сегунатом.

Я кивнул, взяв в руки вилку.

— А под Казанью до сих пор в избытке памятников почти тысячелетней давности, — сообщил я, накалывая кусочек селедки. — И Юсуповы следят за ними без малого лет сто. Государь им за их вклад послабление в налогах подарил.

— Достойная награда для достойных людей, — подытожил Соколов. — Наш клуб, Дмитрий Алексеевич, теперь будет собираться в этом поместье. И я бы хотел пригласить вас к нам. Сами понимаете, ваша операция в Англии не оставила равнодушными никого. А даже ваши близкие друзья еще не слышали, как вам удалось все так лихо провернуть. Я бы хотел, чтобы вы поделились опытом.

Не став отвечать сразу отказом, я наклонил голову, демонстрируя, что обдумаю этот вопрос.

В этот момент вошли слуги. Густой аромат наваристых щей потек по столовой, разом вымывая все мысли о другой еде или разговорах. Мы с княжичем замолчали, и все следующие пять минут было слышно лишь звон посуды и приборов.

А когда первое блюдо пало в неравном бою с двумя мужчинами, ему на смену внесли московские расстегаи, начиненные лососем. Сочное тесто, пропитавшееся соком красной рыбы, пошло с горячим чаем просто на ура.

Наконец, слуги поставили передо мной кофейник, а перед гостем — кувшин с холодным квасом. Иван Михайлович, немного осоловевший от обильной еды, посматривал на меня, а я наслаждался перерывом перед очередными переговорами.

— Благодарю, что разделили со мной трапезу, Иван Михайлович, — наклонив голову, я поднялся на ноги.

— Ваши повара отлично готовят, Дмитрий Алексеевич, — отпустил дежурный комплимент Соколов, тоже вставая из-за стола. — Честно говоря, насколько я осведомлен, если вы оказываетесь в местах, где гостей кормят, эта еда всегда заслуживает высоких похвал. В чем ваш секрет?

Я улыбнулся, приглашая гостя за собой.

— Как человек, выросший в Казани, я люблю вкусно поесть, Иван Михайлович, — ответил я.

Мы перешли в серую гостиную. Здесь была организована рабочая зона, а для гостей — мягкие кресла и диваны. Темная драпировка, темно-зеленые шторы и современное освещение сливались в гармоничную картину единения веков.

— Прошу, присаживайтесь, Иван Михайлович, — указал я княжичу на кресло. — И перейдем к делу.

Обойдя стол, я опустился на сидение и сложил руки на покрытой зеленым сукном столешнице. Соколов же чуть придвинул свое кресло и сел напротив. Чуть кашлянув, княжич заговорил:

— Мы хотим выкупить у вашего Уральского комплекса права на изготовление части оборудования вашего проекта «Рой», — объявил он. — Как вам наверняка известно, у рода Соколовых имеется собственное производство микроэлектроники.

Я кивнул, не спеша говорить.

— Нашему «Электрону» пора расширяться, — продолжил Иван Михайлович. — И мы рассматриваем возможность инвестировать часть своих средств в открытие предприятия в княжестве Красноярском. Объединив наши усилия, мы не только сможем увеличить скорость изготовления вашей техники, Дмитрий Алексеевич, но и создать рабочие места для ваших подданных. Помимо этого «Электрон» уже выпускает широкий ассортимент продукции, которая используется повсеместно. У нас есть договоры с множеством русских производителей промышленного оборудования, техники бытовой и двойного назначения. А также мы участвуем в ряде производств для царской армии.

Я продолжал молчать, считывая сообщения «Оракула» по «Электрону» Соколовых.

У них на самом деле имелось больше полутысячи контрактов. И доля военных разработок составляла не менее половины. Действительно обширная сеть покупателей и выгодное производство — «Электрон» входил в тройку сильнейших в своей отрасли. Однако наращивать объемы не мог — требовалось ставить новые комплексы, так как мощности уже имеющихся предприятий были задействованы на максимуме.