Игорь Михайлович смотрел на темное небо за окном. В столице, да еще в Кремле, слишком много света, и звезд почти не видно. Совсем не таким был вид ночного неба в Нижнем Новгороде.

Впрочем, цесаревичу скучать по былому было некогда. Емельян Сергеевич не запустил дела, и теперь наследнику Русского царства нужно было продолжать начатое.

Родовое имение Стремневых было прекрасным воспоминанием, но отныне место Игоря Михайловича — в Москве. И следовало позаботиться, чтобы столица развивалась и росла.

Благо великий князь Невский уже составил четкий план развития города. Оставалось его только выполнить и уложиться в сроки. Разумеется, большая часть работы по намеченным стройкам уже была законтрактована корпорацией, возглавляемой Георгием Емельяновичем, и дивиденды от этой работы намечались весьма неплохие даже по царским меркам.

Однако менять здесь Игорь Михайлович ничего не собирался. Государь, конечно, дал цесаревичу право поступать, как пожелает. Но отказываться от уже зарекомендовавшего себя подрядчика только ради того, чтобы показать Невским их новое место в иерархии Русского царства? Это, во-первых, недостойно и, во-вторых, глупо. Ведь конкурентов на рынке, способных выполнить те же задачи в положенный срок, нет.

Вот уж чему Михаил II точно не обрадуется, так это срыву планов. Так что все договоры должны остаться в силе.

Оторвавшись от бумаг, цесаревич прибрался на своем рабочем столе и направился в ванную, чтобы привести себя в порядок перед сном. На завтра день уже расписан, и несмотря на то, что это будет воскресенье, у Игоря Михайловича, естественно, не было ни одного выходного с тех пор, как он был официально признан Милославским.

Обернув полотенце вокруг бедер, цесаревич вошел в спальню и взял в руки свой старый телефон. Он никому не звонил с него, хотя редкие сообщения продолжали приходить. В основном, конечно же, от старых знакомых, которые пытались выгадать что-нибудь для себя по праву знакомства.

Но в отдельной папке, куда поступали сообщения от рода Стремневых, стояла полная тишина. Будто и не был цесаревич никогда членом семьи нижегородских бояр. Изо дня в день Игорь Михайлович проверял, напишет ли кто-то из Стремневых, однако даже глава рода не решился обращаться к столь высоко взлетевшему сыну.

Убедившись, что бояре и сегодня ничего не писали, цесаревич отключил аппарат и прошел к уже приготовленной ко сну постели. Мелькнула мысль призвать кого-нибудь, чтобы красивая девушка согревала ночью, но перед глазами Игоря Михайловича тут же встала оставленная в прошлом девушка.

Боярышня из достойного рода, с которой почти был заключен брачный союз. Она тоже пропала, не написав ни строчки. Однако воспоминание о ней заставило цесаревича задуматься — а кого государь выберет в жены для своего наследника?

Немного подумав, Игорь Михайлович решил взглянуть, чем занимается его бывшая почти невеста, и с помощью «Оракула» Романова попытался отыскать девушку. В конце концов, может быть, она сгодится на роль будущей царицы?

Испанская Америка .

Герберт фон Бисмарк сидел в своей камере без единого окна, зато с простой лампочкой под потолком. Бывший принц, от которого отказался собственный дед, сам не понимал, как еще не сошел с ума.

С ним никто не разговаривал, ничего не требовали. Трижды в день открывалась маленькая дверца в толстой металлической двери, и ему передавали поднос, полный еды. Питание было хорошо сбалансированным и сытным, морить голодом бывшего принца явно не намеревались.

Однако информационный голод все же сказывался. Неизвестность не пугала Герберта, скорее злила, как может злить комар, забравшийся куда-то в невидимую щель, и зудящий над ухом.

Сколько прошло времени с тех пор, как его высочество оказался в этой камере, он не знал. Первоначально его держали на препаратах, как в свое время обращались с Анной Михайловной, жениться на которой пришлось по политическим мотивам. А затем все слилось в один бесконечный поток времени.

Лишь по открывающейся дверце с новой порцией хорошо приготовленных блюд да по чувству голода между приемами пищи можно было сказать, что проходит около восьми часов каждый раз, когда от принца требуют вернуть старую посуду и выдают новую.

Но все кончается, рано или поздно. И ожидание тоже закончилось.

В этот раз, когда его высочество спал, его разбудил непривычный резкий звук. Распознать лязг чуть проржавевшего металла в двери было несложно, когда почти всю жизнь проводишь на заводах, учишься отличать оттенки скрипа и скрежета, как музыкант — ноты.

Подскакивать, однако, Герберт не стал. Вместо этого перевернулся на другой бок, чтобы лежать лицом к двери, и медленно поднялся. Что бы от него ни требовалось похитителям, они вряд ли станут куда-то торопиться. И несмотря на то, что его изгнали из рода, внутри его высочество все еще считал себя принцем, а это обязывало и вести себя соответственно.

Сперва дверь отодвинулась, пропуская через расширяющуюся щель поток желтого света. Затем в открывшемся проеме проступил каменный коридор, выскобленный в цельной породе. И в довершение всего...

— Что происходит? — перейдя на язык вошедшего, спросил Герберт фон Бисмарк.

Человек в боевой броне с гербом Русского царства на груди молча бросил пленнику темную одежду. Где-то вдали раздались несколько сильно приглушенных выстрелов.

Больше вопросов задавать принц не стал. Русские напали на тюрьму и выводят его из этого проклятого каменного мешка. Поговорить возможность еще будет, сейчас времени терять не стоило.

Боец встал спиной к его высочеству, чтобы контролировать коридор. Герберт быстро сменил свои единственные подштанники на нормальную одежду. А когда на ногах оказались военные ботинки, впервые за несколько месяцев ощутил себя цивилизованным человеком — раньше обуви ему не полагалось.

Шагнув к солдату, принц тронул его за плечо.

— За мной, — тут же распорядился боец и пошел по коридору, даже не проверяя, исполняет ли приказ его высочество.

По сторонам Герберт не смотрел, все его внимание было сосредоточено лишь на том, как скоро появится выход. До него доносились звуки отдаленного боя, чьи-то крики боли и злые приказы — на разных языках, но в основном английском.

Наконец, появилась лестница, и боец уверенно повел Герберта наверх. Принц насчитал три этажа подземелья, прежде чем показалась прожженная стальная дверь, больше подошедшая бы банковскому сейфу, чем тюрьме. А за ней — чистое ночное небо.

Южное, сразу же понял его высочество, взглянув на звезды, но тут его внимание приковал к себе вертолет, приближающийся к выходу из подземного каземата. Как раз перед уничтоженной дверью была достаточно ровная площадка, чтобы машина смогла нормально сесть.

Повсюду мелькали бойцы Русского царства, а вокруг то и дело взгляд зацеплялся за трупы в униформе без опознавательных знаков. Глаза принца также заметили застывший на углу труп в экзоскелете, произведенном Германским рейхом.

— Сейчас в машину, и не оглядывайся, — приказал сопровождающий, когда вертолет уже стало видно невооруженным глазом. — Бегом!

Он толкнул Герберта в спину, и принц, не раздумывая ни мгновения, рванул к спасительной машине. Уже позднее, примерно минут через пятнадцать, когда вертолет удалился достаточно далеко, его высочество задал свой первый вопрос:

— Господа, прошу вас сказать, кому я обязан своим спасением?

Ответ его нисколько не удивил, но и не спросить принц не мог. Было бы крайне невежливо не уточнить.

— Нас послал государь Русского царства Михаил IIМилославский, — сообщил пилот. — Вас доставят на борт самолета, и оттуда — прямиком в Берлин. Не переживайте, ваше высочество, все закончилось.

Герберт фон Бисмарк выглянул наружу, наблюдая сплошной лес джунглей.

Больше всего он был уверен, что еще ничего не закончилось. Все еще только начинается.

Московский особняк великих князей Невских .