Я приподнял бровь, и Петр Васильевич пояснил:

— Здоровье Виталия Семеновича существенно ухудшилось в последнее время. Ему пришлось исключить из рода моего отца и своего сына, — глядя на меня серьезным взглядом, произнес Орлов. — И этот необходимый шаг стал сильным ударом для главы рода.

Тот факт, что боярич поделился со мной этой информацией — это практически крайняя степень доверия. Он не обязан передо мной отчитываться, да и я не лезу в дела чужого рода. Но если тебя информируют по собственному желанию, можно считать себя допущенным в ближний круг.

— В таком случае я тем более не вижу повода отказываться. Пусть этот мой подарок станет первым шагом к нашим общим победам, — сказал я, после чего вызвал Виталю с помощью передатчиков на голове.

Дверь в зал раскрылась, и мой Слуга внес черный чемодан без опознавательных знаков. С поклоном вручив его Петру Васильевичу, Виталя оставил нас наедине. Орлов несколько удивленно разглядывал передачу.

— Инструкция лежит внутри, Петр Васильевич, — объяснил я. — Кодовый замок запрограммирован на отпечаток пальца вашего деда, Виталия Семеновича. Я надеюсь, вы найдете нужные слова, чтобы передать адмиралу мою искреннюю заинтересованность в его согласии. В конце концов, союз Романовых и Орловых ждет немало великих дел в ближайшем будущем, и мне бы хотелось, чтобы Виталий Семенович застал это будущее вместе с вами.

Петр Васильевич поднялся на ноги и, держа чемодан в руках, поклонился.

— Благодарю, Дмитрий Алексеевич, — с достоинством произнес он. — С вашего позволения, я бы хотел попросить вас предоставить мне транспорт для возвращения.

Как я и предсказывал, оставаться, держа в руках возможное спасение жизни главы рода, Петр Васильевич не собирался. И я его понимал — это же невероятный подарок, продлить жизнь родного человека.

— Оставите невесту здесь одну?— уточнил я.

— Надежда Григорьевна не одна, Дмитрий Алексеевич, — ответил тот. — Светлана Николаевна уже договорилась с ней о посещении родового гнезда Салтыковых, так что мы бы в любом случае из Красноярска направились в разные места.

— Тогда желаю вам приятного полета, Петр Васильевич, самолет Романовых уже ждет вас и доставит в любой аэропорт, какой вы назовете, — поднявшись из-за стола, я протянул младшему Орлову руку. — И передавайте мои наилучшие пожелания Виталию Семеновичу.

Боярич крепко пожал мою ладонь и отбыл, оставив меня наедине со столом, заполненным тарелками с едой. Посидев несколько минут в такой компании, я распорядился, и прислуга убрала посуду. Мне заменили кофейник и приготовили другой набор блюд для беседы с Авдеевым.

Вновь раздался стук в дверь, и заглянул управляющий.

— Дмитрий Алексеевич, Иван Тимофеевич прибыл для аудиенции.

— Пригласите, — ответил я, самостоятельно наливая себе кофе в чашку.

В отличие от Орлова Авдеев прекрасно выспался этой ночью. Иван Тимофеевич, как и многие одаренные стихии Земли, мог усилием воли успокоить мысли и в любой ситуации оставаться с холодным разумом. Что, собственно, он прекрасно продемонстрировал на курорте во время нападения японцев.

Хладнокровие и усидчивость — подходящие качества для любого исследователя. Естественно, такой контроль требовал немалого времени тренировок, что само по себе способствовало укреплению душевного равновесия, однако одаренные стихией Земли добивались на этом поприще куда более впечатляющих результатов, чем другие маги.

— Доброе утро, Иван Тимофеевич, — поздоровался я. — Прошу, присаживайтесь.

— Утро доброе, князь, — ответил он, проходя к указанному креслу по левую руку от меня. — Благодарю за приглашение.

Дождавшись, когда боярич устроится, я предложил:

— Не откажетесь разделить со мной трапезу?

— Почту за честь, Дмитрий Алексеевич, — совершенно спокойно ответил он, чуть наклонив голову.

Пока прислуга вносила тарелки с едой и напитками, мы оба сохраняли молчание. А как только за служащими ресторана закрылась дверь, боярич кивнул мне, предлагая первому приступить к приему пищи.

В этот раз отказывать себе в удовольствие плотно перекусить я не стал. А стоило мне вооружиться вилкой с ножом, как ко мне присоединился и Авдеев. Иван Тимофеевич двигался легко и непринужденно, на меня почти не смотрел, целиком сосредоточившись на выставленных перед ним угощениях.

Так что к делу мы приступили только после того, как добрались до десерта.

— Итак, Иван Тимофеевич, — заговорил я, вытерев рот, — я хотел бы предложить вам провести для меня небольшое исследование.

Авдеев отложил приборы и, воспользовавшись салфеткой, взглянул на меня с интересом.

— Вам понадобилась моя помощь, Дмитрий Алексеевич? — уточнил он с сомнением. — Прошу простить, но мне казалось, мы настолько разного полета птицы, что все мои начинания неизменно будут выглядеть для вас мелкими и незначительными.

Я улыбнулся в ответ, приподняв чашку с кофе.

— Отнюдь, — сказал я. — Ваша специализация еще в стенах Университета меня заинтересовала. Дело ведь не в том, что евгеника несправедливо недооценена нашим научным сообществом. Мне кажется, что вам требуется взглянуть на проблему под другим углом.

Авдеев приподнял бровь.

— Вы умеете заинтриговать, Дмитрий Алексеевич. В чем ваше предложение?

— В работе, опубликованной в индийском вестнике, вы составили целую карту наследования магических даров по родословной нескольких европейских семей, официально канувших в Лету, — продолжил мысль я. — И доказали с научной точки зрения, что Испанская корона действительно вправе требовать признания своих претензий на часть Римских земель.

Работа не сказать чтобы эпохальная, да и не требуется в современном мире никаких особых подтверждений. В мире, где кровь значит не так много, как официальная позиция власти, за линиями наследования следят по титулу, а не биологическому происхождению.

— Это было несложно, хотя и отняло немало времени, — кивнул Иван Тимофеевич. — К тому же мне был открыт доступ к архивам Царского Государственного Университета. Этой работой я закрыл первый курс.

— Поздравляю, — искренне произнес я. — Однако теперь, когда вы закончили свою работу и еще не приступили к следующей, я хочу предложить вам провести исследование в области изучения самой магической системы. Для вас не секрет, что каждый дар в семье уникален и работает по определенным принципам. Я хочу, чтобы вы структурировали эти принципы, и привели их к общему знаменателю.

Авдеев хмыкнул.

— Дмитрий Алексеевич, как же я, по-вашему, буду изучать этот вопрос? — спросил он. — Для подобных исследований неминуемо придется разбирать, как работает дар каждой отдельной благородной семьи. А ведь это повод для поединка чести и царского суда. Вы сами в начале учебы попали на разбирательство по этому поводу.

Я улыбнулся.

— В этом заключается вся прелесть, Иван Тимофеевич. Рода, дары которых вы будете изучать, либо уже официально мертвы, либо будут согласны предоставить вам материал для исследования. Как этого добиться — моя задача, а систематизация и проверка данных — целиком на вас.

— Чего вы хотите этим добиться? — нахмурившись, уточнил Авдеев.

— С помощью вашего исследования, Иван Тимофеевич, на которое будет выделено хорошее финансирование и предоставлены все необходимые условия, вы составите карту функционирования магических даров, по которой можно будет легко прогнозировать, как поведет себя та или иная родовая магия.

— Вы не оставляете попыток создать суперсолдат, — хмыкнул мне в ответ собеседник.

Я улыбнулся.

— И этим я тоже занимаюсь, Иван Тимофеевич. А пока что — подумайте над моим предложением.

В итоге и Авдеев улетел раньше девушек.

Я проводил Ивана Тимофеевича до самолета и уже перед трапом вручил проект договора, с которым боярич пойдет к главе своего рода за советом.

Глядя, как отрывается от взлетно-посадочной полосы самолет, я посчитал свою программу на этот визит выполненной. Авдеевы согласятся на мои условия — плачу я немало, работа интересная для самого Ивана Тимофеевича, а кроме того — она обещает серьезные дивиденды всему роду.