Опустив посуду в корявую раковину, она осторожно подхватила горячую кастрюлю под ручки и шагнула к выходу.

– Можно просто Свят, – поспешно вставил он зачем-то.

Застыв на пороге, она окинула его быстрым нетерпеливым взглядом.

– Мне удобнее Святослав, – твёрдо отозвалась Вера, перехватив кастрюлю крепче.

В её мимике слишком явственно читалось желание вырваться из пут этого диалога.

Шла бы к чёрту его способность читать чью-то мимику.

Устав сражаться с этикетом, девушка приподняла уголки губ и переступила порог кухни.

Не успев подумать, что собирается сказать, «можно просто Свят» воскликнул:

– Вера!

– Можно просто Вера Станиславовна, – с глубочайшей серьёзностью отозвалась девушка.

Что, твою мать?

– Мне удобнее Вера, – вернул он подачу. – Я хотел уточнить…

К его удивлению, она цокнула языком и снисходительно произнесла:

– А, да. Умывальники вон там. Удачной просушки.

Мгновение – и растрёпанная стрижка окончательно скрылась в дверном проёме.

Крыть было нечем.

Злясь на обоих, он широкими шагами вышел из кухни, стараясь не смотреть, в какую комнату зайдёт тёплая ладонь с прохладными пальцами ароматная кастрюля с курицей.

И только усевшись на табуретку возле змеевика, предварительно со всей возможной аккуратностью разложив унылый носок на горячей поверхности, он понял, что задний ум успел безошибочно определить, что это была комната семьдесят один. И что его больше почему-то не раздражает советская плитка на полу и бесполезный ключ в кармане.

* * *

– Ой, я не знаю, почему решила не ехать туда, – звонко щебетала Марина, суетливо и бесцельно переставляя чашки на столе. – Решила больше времени провести с тобой. А, зайчик? Долго ждал, бедненький.

Да, заждался сюсюканья как со слабоумным.

Заботливо развернувшись, она нежно постучала пальцами по его руке, что лежала на столе подальше от покрытых пятнами полотенец.

На стене чуть выше его головы висел сносный бра с пузатой лампочкой.

Почему не включить этот тёплый свет вместо потолочного прожектора?

Окинув Марину унылым взором, Свят наклеил на лицо достаточно сладкую улыбку.

Пульсация в висках постепенно возвращалась, и лоб медленно окутывался удушьем.

…Звонок Марины совпал с окончанием просушки носка. Трубка радостно сообщила, что спутница жизни «ради своего сладкого зайца» забила на мероприятие, переобулась её мать на ходу допрыгала до такси и будет в общаге «с минуты на минуту».

Едва он успел умыться прохладной водой, как Марина ворвалась в тихую обитель змеевика и потащила его в свою комнату через кишевший студентами коридор.

И вот уже около полутора часов он был почётно воткнут во главу шатающегося стола.

Никак не удавалось так устроиться на табуретке, чтобы поневоле не соревноваться с холодильником в широкоплечности.

Но это была меньшая из его бед.

Марина присела на корточки, сдвинула брови в заботливой гримасе и коснулась его лба горячей ладонью.

Пожалуй, слишком горячей.

– Нету температуры, – задумчиво пробормотала она.

К чему это лихорадочное материнство, твою мать?..

Как можно вежливее отодвинувшись от её руки, он угрюмо перевёл взгляд на картонные вафли с фруктозой.

– Марина, – негромко произнёс он, охотно поддаваясь раздражению. – Я уже поеду домой.

Избавь меня от бесед на фруктозе.

Она подняла брови и посмотрела на него со смесью подозрения и разочарования.

…В комнату молнией ворвалась девица в мерзком махровом халате и, увидев его, пронзительно заголосила приветствия, щедро смазанные провинциальным кокетством.

– Марина, я нашла, кто переведёт мне этот вонючий текст по аудиту! – до костей отпарив гостя радушием, визгливо сообщила она. – Это та ещё жесть, особенно термины. Моего школьного английского однозначно не хватило бы. А тут и расценки нормальные, и по знакомству. Она прикольно переводит, живенько так.

– И кто это? – из вежливости поинтересовалась Марина.

Отступив от Свята на полшага, она не перестала по-хозяйски поглаживать его ладонь.

Он прикрыл глаза, спасая мозг хотя бы от визуальных раздражителей.

Пусть она думает, что от удовольствия.

Выудив из холодильника йогурт, девица энергично взболтала его и крякнула:

– Уланова.

Марина метнула в неё насмешливый скучающий взгляд и уточнила:

– Которая Варя?

– Вера, – словоохотливо поправила её собеседница. – Баба живёт в одной комнате с твоей Шацкой, а ты имени не знаешь.

Теннисный шарик отскочил от правого виска и понёсся к левому.

Распахнув глаза, Святослав поспешно заинтересовался упаковкой от вафель на фруктозе.

– Ещё я всех буду помнить, – высокомерно буркнула Марина и, поколебавшись, добавила: – Поздравляю. Настя говорит, она одна из лучших у себя на потоке.

Она понимает каждое слово из своего иностранного рока.

Перед глазами мгновенно возникла картинка девушки в клетчатой рубашке.

Смирившись, что придётся с кем-то общаться, она выдёргивает наушник из уха, прикрытого золотистыми волосами, и устало смотрит снизу вверх.

Ей тоже приходится смиряться.

– Ну надо же хоть что-то классно делать, – со всей возможной глубокомысленностью заключила соседка Марины. – У кого-то в планах уход за собой, а у кого-то – переводы.

«Звезда» скосила глаза в сторону подруги и оттянула влево уголок губ.

Под ложечкой завертелась досадная… обида?

– Молчу, имею совесть, – изрыгнула заказчица перевода, кокетливо поймав раздражённый взгляд гостя. – Мы вообще договорились на долгое сотрудничество, даже телефонами обменялись. Видела ты людей, которые в наше время на бумажке телефон записывают?

Допив йогурт, соседка Марины подскочила к столу и кинула на него несколько клочков бумаги из кармана. Верхний листок был помят куда сильнее остальных.

Половину листка занимали четыре буквы, а вторую половину – семь цифр.

Свят уставился на семь цифр под четырьмя буквами её имени.

* * *

Проследив за взглядом бойфренда, Марина сдвинула брови и крепче сжала его пальцы.

В груди закопошилось смутное беспокойство.

Да ну, смешно. Зачем ему номер Улановой.

Он и сам переведёт. Или папа ему найдёт переводчиков.

Нацепив на лицо нежность, девушка тщательно расположила ладони парня на своей талии.

Он медленно повернул голову и сверкнул тёмно-шоколадными глазами. Когда он хотел, он напрочь лишал лицо мимики, и этот идеальный фасад было совершенно не прочитать.

Ей жадно импонировала роль спутницы откровенно привлекательного мужчины, но чаще эта роль вызывала жалящее беспокойство.

Стоп, стоп. Это всего лишь Уланова. На клетчатые рубашки он и на друзьях посмотрит.

– Святушка, тоже хочешь заказать переводик? – пропела она. – Запомнил номерок?

Волна язвительности упорно гнала всё дальше по минному полю его самолюбия.

– Марина, я кинестетик, – его голос был похож на шуршание обёрточной бумаги. – Не так уж и сложно это слово, особенно если его значение пояснили тебе уже сто восемнадцать раз. У меня плохо с визуальной памятью. А у тебя, видимо, со слуховой.

Договорив, Свят лениво шевельнул нижней губой, что чаще всего значило «Моё слово сейчас станет последним».

Она поспешно прикусила язык.

Тормози, он и так сегодня полдня просидел в студенческой общаге.

– И мне не нравится, когда меня называют Святушкой, – холодно добавил он, сняв руки с её талии. – Об этом я тоже говорил уже много раз. Всё ещё надеюсь быть услышанным.

Соседка навострила уши, и Марина старательно сбавила обороты.