Литмир - Электронная Библиотека

– Я тоже называю его так, – негромко признал он.

Пожалуйста, перестань смотреть вбок. Посмотри сюда.

Посмотри на прореху в мятном мыльном пузыре.

Вера поражённо повернулась.

– Мыльным пузырём? – уточнила она заговорщическим тоном.

Свят мелко кивнул, прикрыл веки, тихонько хмыкнул и развёл ладонями, будто сдаваясь.

Да, я называю его именно так – и больше никто об этом не знает.

– Ты разве когда-то собирался рассказывать кому-то о мыльном пузыре? – испуганно пробормотал Адвокат.

– Нужно поначалу спрашивать у хозяина пузыря, можно ли лопнуть одну из стенок, – помолчав, добавил Свят; свой голос слышался приглушённо.

– Слишком много – одну из стенок, – серьёзно проговорила Вера, отодвинув в сторону свой лист с заметками. – Можно для начала сделать небольшое окошко.

– Да, небольшое окошко лучше, – согласился Свят, отправив в рот кусок скумбрии; в груди теплело. – Хотя звуки всё равно проникают.

– Не говори, – махнула девушка рукой, по его примеру вернувшись к еде. – Общежитие этим… – не договорив, она выразительно сомкнула ладони на шее и закатила глаза.

– Даже не представляю, как там можно… – пробормотал парень и запнулся.

Лучница смотрела прямо в его глаза, широко распахнув свои, – и это заставляло говорить искренне основательно сбивало с мысли.

– То есть, – сделал он новую попытку, – не представляю, как вообще… там. Жить. То есть как там ты. Можешь. Зная теперь про твой мыльный пузырь.

Не ответив, девушка обнажила в плавной улыбке несколько передних зубов.

Верхние резцы были чуть крупнее, чем надо.

Да нет, они были как надо.

Над столом снова повисла пауза – но на этот раз она была свободна от неловкости.

– Вильгельм Завоеватель, кстати, знаете… От инверсии звучной и сочной поистине без ума был, – задумчиво сообщила Уланова, красноречиво подняв левую бровь.

В горле заклокотал смешок. Солнечное сплетение вспыхнуло золотым.

Подавшись вперёд, Свят расстегнул верхние пуговицы рубашки и азартно улыбнулся.

…За окном проносились машины, разрезая притихший город лучами фар, а над столом исступлённо и ласково бились воздушные узлы золотистой и мятной лент.

* * *

Зажав в ладони опутанный наушниками телефон, Вера прыгала по ступеням общажной лестницы, стараясь попадать в ритм пения Адель.

Хэллоуин наступал уже завтра, но она отчего-то совершенно не волновалась.

Ни одного зажима.

Ни один мышечный зажим не постучался ни в одну часть тела за всё время беседы.

Так хотелось и дальше слушать этот рассказ и подхватывать окончания его фраз.

Так хотелось слушать.

– Диму набери послушай! – гаркнула Верность Другим, потрясая блёклыми фотографиями Шавеля. – Он тебе расскажет про твои истинные интенции!

Вера фыркнула и решительно заткнула рот защитнице святого Дмитрия. Уши ласкала Rolling in the deep9, которая – удивительно! – не сумела надоесть за долгие репетиции.

Память услужливо ощупывала детали его внешности.

Эта внешность просилась на бумагу.

Растрёпанная чёлка касается углов глаз. Высокий ровный лоб. Тёмно-шоколадные глаза обрамлены чёрными, спутанными в уголках ресницами. Греческой формы нос и неправильной формы губы, которые будто пытались запретить себе улыбаться.

Но какую же правильную форму имели слова, вылетавшие из этих губ.

Насколько же явственно в нём чувствовалось желание нащупать в ней черты, которые позволят ему скинуть отполированный панцирь!

До чего же много личностной силы наверняка таилось под этой этикетной маской.

Уже открывая дверь в комнату, Вера внезапно осознала, что за весь разговор с Елисеенко она ни разу ни разу! не подумала о Диме.

* * *

Заканчивает фразы, будто побывала в голове.

Подхватив следующую гантель, Свят покружился на месте, словно прикидывая, а не метнуть ли её к чертям в окно квартиры. Хотелось вытворять любую чушь, способную повернуть курс его лайнера в обратную ледяному течению сторону.

Из колонок мурлыкал Океан Эльзы, а в окно стучалась полуночная атмосфера – и кованый фонарь за ним походил на живописный факел среди мрака.

Интересно было бы послушать и ещё про категории модальности.

И про эмотивную функцию языка. И про инверсию.

– Даже про архаизмы отлично заходило! – с жаром воскликнул Адвокат.

Было невероятно легко говорить и слышать… слышать и говорить.

Терять окончания фраз в её внимательном взгляде, логику текста – в её опасном интеллекте, а судороги самолюбия – в её обезоруживающей искренности.

Терять и теряться.

В ней чувствовалась необычайная вдумчивость и пытливость. Открытость новому. Беспечное доверие к реальности. Остроумие. Любознательность.

Откровенная уязвимость искренней души.

И вместе с тем смелая, решительная и безоговорочная вера в свои мысли.

У её слов хотелось греться, как у июльского костра.

Слушая его, она выстукивала пальцами какой-то ритм, и этот ритм просился на струны гитары почему-то совсем не раздражал. А в воротнике белой рубашки поблёскивали едва различимые – потому что шея совсем не напряжена – тоненькие сухожилия.

Тоненькие? Ты взялся за уменьшительно-ласкательные суффиксы? Ласкательные?

В горле внезапно что-то ухнуло вниз от этого слова.

Прикрыв глаза, парень поменял руки и рывком схватил гантель в левую.

Ласкательные суффиксы. Тонкие бледные пальцы.

Ласкать тонкие бледные пальцы с короткими не накрашенными ногтями.

Прокурор красноречиво цокнул языком и махнул ладонью, словно говоря: «Мои полномочия всё».

Её мысли были невероятно интересными.

Даже не верилось, что они женские.

– Как же она увлечена темой своей курсовой, – мечтательно протянул Адвокат, игнорируя кислую личину обвинителя. – Поразительно. И заразительно.

– Смотри, – завладел вниманием Хозяина Судья. – Оказывается, можно с существом женского пола делиться тезисами и чертить на салфетке классификацию интенций.

Существом женского пола.

Святослав хмыкнул и швырнул в угол надоевшую гантель.

Именно «существом женского пола» безупречная Марина называла всех, хотя бы отдалённо похожих на небезупречную Веру.

Повернувшись со спины на живот, чтобы перейти от пресса к отжиманиям, Елисеенко вдруг осознал, что за всю беседу он ни разу ни разу! не сравнил Уланову с Мариной.

* * *

Прищурившись, я любуюсь золотой и мятной лентами.

Сегодня объекты моего наблюдения непомерно довольны.

Оттого доволен и я.

Я ласково глажу зеркало, и мне кажется, что я глажу сами ленты.

Мне давно было пора отдохнуть от тяжёлых мыслей.

– Уже нужно вмешиваться? – негромко интересуется моя напарница.

В глубине зеркала переливаются девять букв мятного цвета.

Это имя второго объекта.

– Не нужно, – хрипло отзываюсь я. – Пока не вмешиваемся.

– Пока всё по плану? – недоверчиво переспрашивает она.

Она берёт в руки пухлый фолиант с моего стола, и из него выпадает блестящая закладка.

– По плану, – мягко подтверждаю я, глядя, как она листает пергаментные страницы. – Не забудь, откуда выпала закладка, пожалуйста.

Теперь в зеркале горят четыре золотые буквы.

Это имя объекта первого.

– По твоему плану или по их? – рассеянно спрашивает она.

Она знает, что спрашивать это незачем, но вопросы помогают ей не тревожиться.

Разместив закладку между нужными страницами, она складывает на груди бледные руки.

вернуться

9

Композиция Адель

17
{"b":"816884","o":1}