— Вы знакомы с принцессой Дианой?

Я сузила глаза на Нелли. Нолан и Гарольд опрокидывают обратно свои напитки.

— Она...

— Принцесса, Нел. Я уверен, что Скарлет приглашают в Букингемский дворец не чаще, чем тебя в Белый дом. — Гарольд прочищает горло и смотрит на пастбище.

— Надеюсь, Чарльз перестанет возиться с этой Камиллой; Диана такая красивая девушка, а эти мальчики... Держу пари, ты мечтаешь выйти замуж за Уильяма, не так ли?

Диана мертва, а Уильям женат. Это чистое безумие.

— Ну, кто бы не хотел быть принцессой? — я улыбаюсь.

— Они живут такой экстравагантной жизнью. Я бы так не смогла. Мы с Гарри покупаем только подержанную одежду, и мы никогда не покупаем ничего в продуктовом магазине, если только это не на распродаже или у нас нет купона. Правда, Гарри?

— Ммгм... — Отец Нолана определяет бесстрастность, как будто он автоматически прислушивается к звуку ее голоса, но не воспринимает ни слова из того, что она говорит.

София меняет пустой стакан в его руке на полный. Он подносит его к губам, словно каждый глоток - это кислород для его легких.

— Мы не можем остаться. Мне просто нужно было забрать контракт, который доставили сюда. Скарлет все еще на лондонском времени, так что я лучше отвезу ее в дом. Я вернусь позже.

— Веди машину осторожно, Ноли. На прошлой неделе машина Грейс Келли кувыркнулась с обрыва.

Я смотрю на Нолана.

Ничего.

Я смотрю на Гарольда.

Ничего.

Что, черт возьми, происходит?

Меня зовут Скарлет Стоун. Я самый маленький ребенок на детской площадке. Я бью хулиганов по яйцам, потому что они никогда не видят моего приближения. Мои навыки самообороны - ноль. Мое время спринта на сто метров - тринадцать секунд.

Не объяснять странный разговор, который произошел с его родителями, нельзя. Тем не менее, это происходит. Нолан не может искренне ожидать, что меня устроит вариант, что у них нетрадиционный брак и то, что у них есть несколько проблем, как адекватное объяснение тому, чему я была свидетелем.

Он ни слова не говорит о них во время поездки на Тайби. Он указывает на лучшие места для еды, самые старые здания, призрачную историю и значение каждой площади - а их очень много, - но ни разу не предлагает ни слова о Гарольде и Нелли Мур.

Он не знает меня. Я люблю тайны и мелочи. Фильмы ужасов - мои любовные истории. Риск - мой любимый наркотик. Цель моего пребывания здесь, в месте моего рождения, - отпустить все, что, как я думала, я знала о себе, о жизни, и открыть что-то более глубокое, более значимое. Однако эта новая разработка, она же Муры, искушает меня до смерти. Моя голова кричит: я должна знать!

Нолан помогает мне донести чемоданы до моей комнаты, затем мы возвращаемся на кухню.

— Плита газовая, поэтому вытяжка должна работать, когда она используется. Полы отшлифованы, потому что укладка плитки - следующий проект Тео в этом доме. На кровати есть чистые простыни и одеяло, но я рекомендую обзавестись собственными, если ты гермафоб (человек, панически боящийся микробов).

Я не гермафоб - исключение лишь коммунальное тюремное белье. Я отчаянно жду, что он предоставит мне больше объяснений по поводу своих родителей. Он не делает этого, а я не могу заставить себя давить на него.

— Вот как обстоят дела. Тео здесь нет, только когда он работает или спит. Он не многословен, но все замечает, и он дотошный перфекционист, когда дело касается его работы. Так что тебе лучше держаться подальше от него, когда он носит пояс с инструментами.

Я беру ключ и кладу его на столешницу.

Нолан кивает на ключ, затем дергает головой в направлении крючков у двери.

— Такие странные вещи, как эта, сведут Тео с ума.

— Прости? Например, ключ... один-единственный ключ на пустой столешнице?

Нолан кивает.

— Твоя спальня и ванная – только твои. Ты можешь жить в этих помещениях как угодно, но общие помещения, такие как кухня, гостиная и гараж, нужно будет содержать в порядке, если ты не хочешь, чтобы Тео потерял спокойствие.

Я смеюсь.

— Как ты с ним работаешь? — О, точно... Ты же родился в дурдоме. Безумие, которое мне до смерти хочется разгадать.

— Я занимаюсь деловой частью. Тео делает всю физическую часть. Он делает свое дело. Я делаю свое. Вот почему мы хорошо работаем вместе. Мы дружим уже много лет, но он стал очень замкнутым в своей жизни, поэтому я уважаю его пространство.

— Похоже, он прекрасный парень.

Нолан пожимает плечами.

— Он просто тихий и выглядит немного грубовато, но он работяга, вовремя платит за квартиру и приносит мне кучу денег, потому что каждый дом, который он ремонтирует, в итоге становится предметом торга.

Повесив ключ на крючок, я впервые внимательно осматриваю дом, больше не позволяя Гарольду и Нелли занимать мои мысли. Темно-пятнистые шкафы и блестящие мраморные столешницы выглядят совершенно новыми. Широкие темные наличники со скошенными краями подчеркивают дверные проемы и полы. Здесь пахнет деревом. Мне нравится.

— Твой друг - Тео - хорош. Он сам сделал шкафы?

— Да, мэм. У него больной талант.

Я киваю.

— Ну, я планирую по большей части держаться особняком, и если я не забуду повесить свой ключ, то, думаю, мы с мистером Ридом отлично поладим.

— Отдохни немного. Я зайду завтра, чтобы узнать, не нужно ли тебе что-нибудь.

— Спасибо, Нолан.

Он машет рукой, прежде чем закрыть дверь. Когда я поворачиваюсь, чтобы отправится распаковывать вещи, я слышу приглушенный голос Нолана и голос другого мужчины. Я подхожу ближе к задней двери, где открыто окно.

— Тебя никогда здесь нет, — говорит Нолан.

— Ну, когда я здесь, мне нравится быть одному. Женщина, Нолан? Ты что, блядь, издеваешься?

— Да, женщина. Она из Лондона, и я думаю, она тебе понравится. Кроме того, она согласилась платить вдвое больше, чем ты платишь за аренду, так что веди себя хорошо.

— Мне не нужна чертова женщина в этом доме, которая будет устраивать беспорядок и вонять.

Я поднимаю руку и опускаю подбородок, принюхиваясь.

— Я не воняю, — шепчу я себе.

— Вонять? Я же не на улице ее подобрал, Тео. Думаю, она соблюдает правила гигиены.

— Это еще хуже. Вот о чем я говорю. Вся эта девчачья дрянь: духи, шампунь, пахнущий фруктами, лосьон, пахнущий ослиной задницей, и каждая чертова одежда, пропитанная смягчителем ткани. Свечи, дерьмовые пахучие масла, воткнутые в каждую розетку, и благовония - от всего этого у меня болит голова.

Голос Нолана начинает затихать.

— Тысяча баксов, Тео. Если ты согласен платить и ее часть, то я выселю ее завтра же. Если нет... она останется. Купи затычки для носа.

— Посмотрим, останется ли она, — бормочет Тео.

Задняя дверь распахивается, чуть не лишая меня жизни, пролетев всего в сантиметрах от меня и чуть не расплющив. Я задыхаюсь, когда в дом вваливается Теодор Рид - человек и зверь в одном обличии. В нем три метра роста и, возможно, тридцать пять килограммов твердой мускулатуры и гнева - по крайней мере, так кажется с моими полтора метрами роста и тремя килограммами мускул. Моя непосредственная оценка может быть немного завышенной, но нельзя отрицать, что он сложен как кирпичный дом.

В среднем, сердце колибри бьется приблизительно одну тысячу двести раз в минуту. Я - колибри, зажатая в углу.

Он проводит одной рукой по неухоженным длинным светлым волосам. Я перевожу взгляд на его другую руку, наполовину ожидая увидеть молот, потому что он похож на Тора. Его кожа выглядывает из разрозненных прорех и дыр в джинсовой ткани, обтягивающей его ноги размером со ствол дерева.

Рваная от пота и грязи тряпка, которую он носит в качестве рубашки, абсолютно не скрывает его мускулистую и загоревшую грудь.

Вдохнув поглубже, словно почуяв мой запах, он поворачивается. Я жду, что красные глаза и пятнадцати сантиметровые клыки, с которых капает слюна, поприветствуют меня, прежде чем я стану его вечерней закуской.