— Прекрати...

Он зажимает мне рот одной рукой, а другой перекидывает мою левую ногу через плечо. Я обхватываю его обеими руками, пытаясь убрать его руку от моего рта, но... О... Боже. Боже. Слишком поздно. Он получает мой оргазм с такой властностью, что уверена, он лучший вор.

— Скарлет, что происходит... — Голос Нолана больше не у двери, а у окна по другую сторону двери.

Штора закрыта, но не плотно прилегает к окну. Он видит нас: сиськи наружу и рот Тео, целующийся с моим вертикальным смайликом. Это чертовски великолепно. Я ничего не могу сделать, потому что физически невозможно остановить развитие оргазма, который уже начался. Мой пресс напрягается, задница сжимается, мышцы ног напрягаются, отчаянно пытаясь ухватить каждый кусочек удовольствия. Это полное состояние падения, и ничего нельзя сделать, чтобы исправить ситуацию, пока я не упаду на землю. Тогда я побегу в ванную с теперь уже двумя разделенными кусочками моего бюстгальтера и моего разорванного платья, только чтобы никогда не выйти оттуда.

Тео отводит свою руку от моего рта и снимает мою ногу со своего плеча, затем он целует свой путь вверх по моему телу, останавливаясь на моей груди.

— Ай! Черт возьми!

Наглый ублюдок ухмыляется, его зубы на грани разрыва кожи моего соска, затем он дважды стучит кулаком по двери.

— Иди домой, Нолан, — бормочет он, держа мой сосок все еще во рту.

К черту рак. Я уверена, что моя смерть наступит от полного смущения.

— Скарлет?

Я сморщила нос. Не похоже, что он не знает, что я здесь.

— Ты в порядке?

Он не может быть серьезным. Я знаю, что он видел, насколько я «в порядке».

Язык Тео прокладывает дорожку к моей шее, пока он расстегивает брюки. Нолану нужно уйти, пока Тео не прижал меня к двери. Я знаю этот взгляд в его глазах. Он доставил мне удовольствие один раз, а теперь готов гарантировать, что я не смогу ходить прямо несколько дней.

— Отлично... хорошо... я прослежу, чтобы твой велосипед вернулся к тебе... э... пока!

Я хватаю Тео за лицо, заставляя его посмотреть на меня.

— Скажи это еще раз. — Я ухмыляюсь, желая услышать его слова еще раз.

Он облизывает свои губы - слизывает меня со своих губ - и качает головой, когда стягивает брюки настолько, чтобы освободить свой член.

— Это не заставит меня быть с тобой помягче.

Я знаю это. Я была бы разочарована, если бы он это сделал. Некоторые мужчины трахаются совсем не так, как выглядят. Но только не Тео. Он выглядит как зверь и трахается тоже как зверь. В нем никогда не было ничего нежного. Это как ехать на переднем сиденье американских горок: меня гарантированно будет трясти, мое тело будет хлопать во все стороны, мой желудок будет поджимать горло; я боюсь всех ощущений так же сильно, как и жажду их, и в конце я буду чувствовать себя немного ушибленной и побитой, но полностью удовлетворенной с самой большой чертовой улыбкой на лице.

Тео обхватывает мои ноги сзади и поднимает меня, прижав к двери.

— Скажи это.

Он проникает в меня, не сводя с меня глаз. Я слегка вздрагиваю, ощущая первый толчок американских горок. Тео не имеет ни малейшего представления о том, что значит «расслабиться в женщине». Он - все то, чем Дэниел никогда не был. Женщина, которой я являюсь с Тео, - это Скарлет Стоун, которую не знал ни один мужчина. Если эта жизнь - этот момент - ложь, то правда никогда не будет иметь для меня значения.

— Я люблю тебя, — говорит он за мгновение до того, как наши рты смыкаются.

Теодор Рид - это поездка всей жизни во всех отношениях.

— Сильнее... — бормочу я над его губами. — Быстрее... — мои пальцы впиваются в мышцы вдоль его спины.

Его голова опускается на мое плечо.

Я закрываю глаза и просто... держусь... дальше.

— Больше... больше этого... больше нас... больше вдохов... — шепчу я Вселенной, позволяя ему высасывать из меня все чувства и эмоции, которые я должна отдать.

Меня зовут Скарлет Стоун, и я люблю секс. Я считаю, что если убрать из человеческого существования все эмоции и разум, то ответом на все физические вопросы будет секс.

Теодор

Она коротко подстриглась. Мне нравится, но я не скажу ей об этом. Нет в мире лучшего ощущения, чем ее обнаженное тело, прижатое к моему, но и этого я ей не скажу. Она никогда не узнает, что в своих снах я не вижу никого и ничего, кроме нее. Я больше не могу возбуждаться на порно. Я провожу свои дни в постоянном возбуждении, а бессонные ночи - в разочаровании.

Она не умерла, и за это я не могу найти должной благодарности. Что бы ни случилось в моей жизни, мир стал лучше, если в нем есть Скарлет Стоун. И все же факт остается фактом: ее причина жить во лжи исчезла, а моя - нет. Ложь исчезнет, и скоро она увидит мою правду. Она не может ее увидеть. Я не могу быть с ней. Но... я могу любить ее.

Я могу любить ее издалека.

Я могу любить ее в своих снах.

Я могу любить ее, пока моя жизнь не закончится.

Может быть, я смогу полюбить ее в другой жизни.

И может быть, только может быть... этой любви будет достаточно, чтобы вылечить ее.

Меня зовут Скарлет Стоун, и я всегда считала, что сострадание нельзя заслужить, его можно получить.

— Где диван? — спрашиваю я, прослеживая смешивающиеся линии чернил на его груди рядом с тем местом, где лежит моя щека. В свое время, я хочу узнать значение каждой из них.

— Тебе не нравится мое кожаное кресло?

Я смеюсь.

— Оно отлично подходит для просмотра телевизора, которого у тебя нет, и я любила его в дождливые дни, когда читала свои книги.

— Я продал почти всю мебель, кроме нескольких вещей, которые принадлежали Нолану. Он уже сдал их на склад.

Мы признавались друг другу в какой-то любви, но мы так долго были никем, что я не знаю, что на самом деле означает эта любовь. Невозможно сформулировать это чувство, но это похоже на то, что он любит меня, но все еще не хочет любить. Это грустная любовь.

— Нолан сказал, что ты переезжаешь в Нэшвилл.

Он ничего не говорит. Я поднимаю на него глаза.

— Ты меня слышал?

Он кивает, глядя на меня сверху вниз.

— Так что?

— Что?

Я вздыхаю.

Он ухмыляется.

— У тебя есть привычка делать заявления и ожидать ответа. Если ты действительно хочешь получить ответ, тебе нужно задать реальный вопрос.

Прижимаясь к его груди, я поворачиваю свое тело так, чтобы устроиться на его коленях лицом к нему. Я смотрю вниз между нашими обнаженными телами.

— Ты... проснулся. — Мои глаза находят его глаза.

Тео усмехается.

— Опять же, не вопрос. Но да, он к твоим услугам. Не стесняйся вставлять его в любое отверстие своего тела, лизать его, сосать его...

— Стоп! — Я хватаю свое платье, теперь уже без пуговиц, которое едва держится на боку кресла, и накидываю на его жаждущий член.

Он вскидывает бровь, глядя на платье.

— У меня есть вопрос, и секс - это не ответ, так что...

— Ты уверена? — он сужает глаза.

Нет. Я не уверена. В девяноста процентах случаев секс - блестящий ответ. Сейчас я застряла в десяти процентах.

— Ты уезжаешь?

Он кивает.

Я хмурюсь.

— Когда?

— Через три дня.

— Куда?

Он пристально смотрит на меня.

— Это был вопрос, а не утверждение.

— Нэшвилл.

Почему это так трудно? И снова я чувствую это - грустную любовь. Разве «я люблю тебя» не означает, что я хочу быть с тобой? Мое сердце сжимается. Это не так. Я все еще люблю Дэниела, но я больше не хочу быть с ним.

— Так вот где начинается твой тур?

Глаза Тео на несколько мгновений скользят в сторону.

— Именно.

С каждым вдохом... раз... два... три... я чувствую эту глубокую боль, медленное вырезание дыры в форме Тео в моем сердце.